Я (не) ведьма

Все было как вчера, но в то же время всё было иначе. Леди Рюген уже не восторгалась сэром Эдейлом и делала вид, что не замечает насмешливых взглядов других фрейлин, а я… А я только и думала о нем, и мне совсем не хотелось язвить на его счет.

Мои сестры были разнаряжены в пух и прах, а отец был весел, предвкушая настоящий бой. Хотя я считала, что поединок до крови — совсем не развлечение. И королю можно было бы вести себя посуровее, не выказывая радости, что один из его гостей сейчас будет ранен, а может и убит.

Убит.

Сердце мое словно кто-то сжал холодной рукой.

Что я почувствую, если сэр Лукас, обезумевший в жажде добиться реванша, преуспеет больше, чем вчера?

«С каких это пор ты стала такой чувствительной? — с издевкой сказала я сама себе. — Не иначе благородный сэр Эдейл покорил тебя обходительностью и рубинами. Захотелось красивых платьев и туфель? Да он даже именем твоим не поинтересовался!».

Но как бы я ни старалась казаться безразличной, все равно не могла оторвать взгляда от всадника с черно- желтым гербом, выехавшего на поле.

Рэндел Эдейл еще не надел шлем, и ветер играл прядями темных волос. Рыцарь пустил коня особым шагом — боком, вдоль деревянного щита, приветствуя зрителей, и это было очень красиво и необычно. Под копыта сразу полетели цветы и ленты, а дамы словно взбесились и едва не прыгали на поле.

Когда он проезжал мимо нас, то нашел меня взглядом и чуть заметно покачал головой — словно укоряя за вчерашнее бегство, а потом улыбнулся одними глазами. На его перчатке по-прежнему красовалась моя пряжка — блестела, отражая солнце, и мне показалось, что между мной и этим совершенно незнакомым рыцарем натянулась и задрожала невидимая нить — звонкая, как струна, и необычайно прочная, как навощенная веревка.

Он сказал, что я — его судьба. Неужели такой мужчина и правда верит в судьбу? И неужели мне, всегда находившейся в тени сестер, суждено просиять? Поверить в это было так же трудно, как в то, что солнце может сойти с неба, чтобы поклониться мне. Но в груди разгоралось жаркое пламя, будто и в самом деле солнце снизошло на меня, проникло в кровь и воспламенило ее.

Конь рыцаря удалялся, но я продолжала чувствовать сэра Эдейла так близко, как не чувствовала ни одного мужчину в своей жизни.

Сейчас он победит и вдруг… вдруг подойдет к отцу и попросит меня в жены?.. При всех, с почтением и любовью?..

От одной мысли об этом мне стало трудно дышать, и я оттянула ворот платья, немедленно вспомнив, как вчера ворот моего платья оттягивал сэр Эдейл, чтобы поцеловать меня в шею.

— Похоже, его совсем не заботит, что придется сражаться боевыми копьями и мечами, — заметила леди Слим. — Сэр Лукас хмурится, а сэр Эдейл выглядит таким довольным. Я бы даже сказала — счастливым.

Услышав это, я не могла усидеть спокойно, но моего волнения никто не заметил, потому что дамы были увлечены совсем другой особой.

— Возможно, он счастлив, что вчера смог отдохнуть перед боем, — многозначительно произнесла одна из фрейлин.

— Или же провел ночь в очень приятной компании, — подхватила леди Слим, захихикав, и леди Рюген чуть не заскрежетала зубами.

Сэр Лукас угрюмо смотрел поверх холки своего коня, и когда герольд в последний раз предложил отменить поединок до крови, свирепо мотнул головой, отказавшись от примирения.

Герольд приблизился к сэру Эдейлу с тем же предложением, но тот тоже покачал головой — правда, без свирепости, очень спокойно.

Король благословил начало боя, помощники герольда сняли с копий защитные чехлы и проверили мечи соперников. Оруженосцы подали своим господам шлемы и поднесли копья.

— Началось! — леди Слим в нетерпении взмахнула платочком. Герольд подал знак к началу поединка, и рыцари погнали коней.

Я не смогла справиться с собой и зажмурилась за секунду до того, как копья ударили в щиты. Я услышала чудовищный грохот и вздрогнула, пожалев, что не заткнула уши. Зрители вскрикнули, как один, а потом над полем разлетелся многоголосый вопль — восторженный и горестный одновременно.

Фрейлины молчали, хотя на них это было совсем не похоже, а потом леди Слим потрясенно прошептала:

— С одного удара! Это и правда впечатляет… Только тогда я осмелилась открыть глаза.

Сэр Эдейл восседал на коне, как ни в чем не бывало, и я вцепилась в деревянный щит, стараясь сдержать радость, так и рвущуюся наружу.

Сэр Лукас лежал на земле, раскинув руки и ноги, засыпанный ощепками от сломанного копья и расколотого щита. Оруженосцы бросились к нему, и герольд задумчиво потер подбородок, ожидая, когда поверженного рыцаря осмотрят.

Но и без этого было понятно, на чьей стороне сегодня удача.

Победитель погнал коня по краю поля, помахивая толпе, и люди лезли по головам, стараясь оказаться в первом ряду.

Я прекрасно их понимала — сейчас мне тоже больше всего хотелось закричать, вскочить, замахать руками и бросить свой рукав, в надежде, что рыцарь поймает его…

Сэра Лукаса избавили от шлема, поднесли воды, и рыцарь поднялся, оттолкнув слугу, который подставил господину плечо.

— Еще не побежден! — крикнул сэр Лукас бешено, и толпа снова восторженно завыла, ожидая продолжения поединка.

— Все правильно, — сказала леди Слим, — крови-то не было!

— А вам всенепременно нужна чья-то кровь? — не смогла я промолчать.

— Полно вам, леди, — ответила она со смешком. — Можно подумать, вам не нравится!

— Я не упырь, чтобы мне нравилась чужая кровь, — ответила я.

Леди Слим предпочла закончить этот разговор, а герольд объявил, что по правилам сэр Эдейл может продолжить бой верхом, в то время как сэру Лукасу полагалось сражаться пешим, раз он не усидел на коне.

Но сэр Эдейл кивнул оруженосцу и спрыгнул на землю, доставая меч и снимая шлем, чтобы сражаться наравне с сэром Лукасом.

— Какое великолепное безрассудство, — сказала леди Альва. — А ведь мог бы победить следующим ударом.

— Мужчины обычно ведут себя, как драчливые петухи, — прорезался голос у леди Рюген. Говорила она презрительно и громко, чтобы услышали все сидящие рядом.

— Всё верно, — поддержала я ее. — Мужчины — драчливые петухи, а женщины — безмозглые курицы. Уже и голову отрубили, а все хлопает крыльями.

Выпад был лишен деликатности, и леди Рюген наградила меня тяжелым взглядом — куда только девалась вчерашняя игривость.

— Поединок продолжится на мечах! — объявил герольд. — Сэр Эдейл не пожелал сражаться верхом!

— Что-то мне подсказывает, что сэр Эдейл уедет из Санлиса героем, — пропела леди Слим. — Как он решительно настроен… Словно добивается руки и сердца принцессы…

— Зато и сэр Лукас сейчас пойдет напролом, — заметила леди Альва. — Ему уже терять нечего, и так Эдейл обошел его во всем. И зачем только он затребовал настоящего поединка?..

— Скорее всего, тоже мечтает о принцессе.

Медовый голосок леди Слим раздражал, как жужжание пчелы. Страшно хотелось развернуться и прихлопнуть надоеду. Но сэр Лукас вскинул меч и пошел на противника, и мне было уже не до леди Слим. Да что там! Мне были безразличны все на этом турнире, кроме… одного человека.

Сэр Лукас атаковал стремительно, надеясь сломить противника наскоком. Сначала ему и в самом деле удалось потеснить сэра Эдейла, но вскоре стало ясно, что сила не на его стороне.

Боевые мечи мелькали, как серебристые рыбки. Я вынуждена была признать, что это очень красиво — когда двое сражаются насмерть. Страшно, но красиво.

— Да он играет с ним, — озвучила леди Слим то, что заметили все — сэр Эдейл, отступая, водил противника за собой по всему полю, не нанося ударов, а только лишь обороняясь.

Но как обороняясь!

Как будто отгонял надоедливого комара!.. Казалось, ему даже лень было шевелить рукой, но его меч всегда становился на пути меча сэра Лукаса, и тот не мог пробить эту ленивую защиту.

Постепенно сэр Лукас терял терпение — движения его стали судорожными, резкими и беспорядочными. И тогда сэр Эдейл перешел в наступление. Никто не заметил быстрого движения, а я — тем более, потому что меня ослепил блик на клинке, но сэр Лукас получил обидный удар по уху мечом плашмя, и это вызвало уже не восторг, а хохот.