Реставратор

- А знаешь ли ты, кто нарисовал всех этих... - Отец замолчал, подбирая название.

- Монстров? - подсказала Нина.

- Путь будут монстры, - согласился Геннадий Семенович. - Так вот, знаешь ли ты, кто автор этих рисунков?

- "О. Чернов", - прочитала она подпись. - Наверное, Олег. Или Остап.

- Олег, - подтвердил Сурков. - Мой подзащитный.

- Как это твой подзащитный? - удивилась Нина. - Его что, за эти картинки судить будут?

- Нет, что ты, за картинки у нас не сажают, - со вздохом ответил адвокат. - Пока не сажают. А судить его будут за убийство. Девчушку одну... на куски порубил. Любовницу свою. Чуть постарше тебя была.

- Как любовницу? Может, он ее изнасиловал?

- Нет, не думаю. - Сурков печально кивнул. - В квартире у Чернова следов борьбы не обнаружено. Хотя что ему стоило сломить ее сопротивление? Бедняжка была в руках убийцы как игрушка.

- В каком смысле? Он что, недоразвитый? - В студентке юрфака проснулся профессиональный интерес.

- Да уж, конечно, недоразвитый, - усмехнулся Сурков. - Еще какой развитый! Здоровый... И сильный. Ну вот как эти его монстры.

- Я имела в виду умственное отставание, - терпеливо пояснила Нина. - Эти рисунки...

- Может быть. - Защитник и сам подумывал о таком варианте. Но пока что со стороны задержанного с ним никто не связывался, гонорар за адвокатские услуги не предлагал, а потому и говорить о таком ходе защиты было рано. Вот пойдут деньги, тогда и о методах поговорить можно будет.

- Да, умница моя, вполне возможно, что я приму твою версию за рабочую. - Сурков ласково улыбнулся, - Но потом, не сейчас. Пока Чернов от всего отказывается. Вот когда он расколется... если расколется, тогда и предложим эту линию защиты. Ну да ладно, давай посмотрим, что нам мать поесть приготовила?

Отец скрылся на кухне. Не удержавшись, Нина быстро выхватила картинку с Демоном. Вгляделась в глаза... Так вот кто тебя создал! Может, это отображение его души? Может, это предвестник преступления? Вот бы на кафедре показать! Юрий Иванович был бы доволен... А что, если и вправду ему показать рисунок? Но как же это сделать, если отец завтра должен отнести его назад? Подожди, а если сбегать к Вике? У ее отца целый офис на дому - и компьютер есть, и комбинированный принтер с копировальным устройством.

Схватив листки в охапку, она побежала по лестнице.

***

- Инна, есть хочу, сил нет! - Порывайко приехал домой голодный как волк. В суматохе сегодняшнего дня он так и не улучил минутку, чтобы перекусить. Утром не хотелось, а затем охотничий азарт и желание быстро, по горячим следам провести расследование закрутило, завертело следователя так, что, только подъезжая к дому, он вспомнил о своем пустом желудке. И тут же под ложечкой так засосало, что он еле дотерпел до своей квартиры. И здесь выдержка изменила ему окончательно.

- Инночка, поторопись, для тебя я сейчас страшнее роты пьяных эсэсовцев! - прорычал он, счастливый и злой. Счастливый оттого, что у него есть жена, которая любит его и ждет, а злой потому, что некогда ему нежиться в ее объятиях, вместо этого приходится целыми днями общаться со всякой мразью. Такой вот, как сегодняшний Чернов. - Если не накормишь, умру прямо на пороге нашей спальни! - закричал Порывайко.

- Ужин давно готов. - Инне всегда доставляло удовольствие кормить мужа, но почему бы при случае и не поворчать? - А там тебя что, не покормили? спросила она.

- Где там? - опешил Порывайко. - А, опять бабские заходы! Инка, на грубость нарываешься? Я сегодня столицу от маньяка избавил, а тут в собственном доме никакого почтения.

Порывайко схватил сосиску, засунул ее в рот и, почти не разжевывая, проглотил.

- Маньяка? Это какого еще... - Тут Инна заметила, что делает муж, и в притворном возмущении вскинула руки. - Витя! Ну как маленький ребенок! Я тебе сейчас... Иди хоть умойся, а то после ваших уголовничков подхватишь какую-нибудь заразу.

- Бегу! - Виктор с полным ртом потрусил в ванную.

Ему нравилось подчиняться жене, нравилось ее стремление к руководству семейным бытом. Это было вообще характерно для большей части послевоенного мужского населения России. Слишком много оказалось неполных семей, слишком много мальчиков выросло без отцов. Привыкнув к безусловному лидерству мамы в семье и к ее постоянной опеке, молодые мужья охотно переходили под такую же опеку, теперь уже со стороны жен. Хорошо это или плохо? Наверное, плохо. Сбросив со своих плеч часть ответственности за семью, так и не ставшие мужчинами мальчики быстренько спивались, теряли остатки авторитета, и вот уже новое поколение пацанов вырастало без мужского влияния. Но чья вина в этом? Войны? Культа личности? Слабохарактерности самих мужчин? Или, может, виноваты волевые женщины? Нет, только не они, безропотно несшие на своих плечах бремя заботы о детях... Наверное, должно было пройти немало времени, чтобы сменились поколения и мужчины снова поняли, что они должны работать не только на службе, но и дома. Работать над тем, чтобы семья была прочной, работать, чтобы женам не приходилось тревожиться о завтрашнем дне... Чтобы наши женщины наконец почувствовали себя замужем.

Выйдя из ванной комнаты, Порывайко шумно засопел носом, втягивая упоительный залах, шедший из кухни. Копченые сосиски с отварным картофелем и соленой капустой. Да это же его любимое блюдо!

- Инночка, теперь бы еще грамм сто... - Порывайко просительно посмотрел на жену.

Инна заранее знала, что так и будет, а потому в морозилке охлаждалась бутылка кристалловской водки. Но не сдаваться же так сразу?

- Это с какой такой радости? - спросила она, изображая недовольство.

- Как с какой? Ты что, не понимаешь? - Муж приосанился. - Я же такое дело раскрутил. По горячему. Прямо с колес, в день совершения. Видела бы ты этого зверя!

- Так ты не шутил, когда говорил про маньяка? - удивилась супруга. - Это все правда?

- Конечно правда! - Виктор почувствовал, что без ста, а то и больше грамм он сегодня не останется. - Самый настоящий маньяк. Трахнул девку, а затем разрубил на куски.

- Да ну?! Как же вы его поймали? - У Инны мороз по коже пошел, О том, что существуют маньяки, она, конечно, знала, но вот соприкоснуться с ним вот так, можно сказать, лично... Ну пусть через мужа, но это же все равно почти лично. От мысли, что ужас был так близко, но теперь уже не страшен, ее охватило возбуждение.