Сломанные куклы

— Аккуратно, говоришь? Это хорошо. Теперь послушай меня.

Капитан Глеб переломил о колено несколько некрупных веток и засунул их в жерло печурки. Огонь ярко и четко осветил его решительное лицо.

— Кто-то этот взрыв устроил. Нарочно. Я в этом уверен. Человек вздумал попугать наших мужиков или кого-то искалечить, машины их попортить… Всякое может быть. Но дело не смешное, криминальное. Значит, результат этого фокуса кому-то был очень нужен. Повод должен быть достаточно серьезным, чтобы на такое решиться.

Бизнес, личная неприязнь, скорее ненависть. Обида. Месть. И этот «кто-то» знал про наше место, прекрасно был осведомлен о порядке действий, когда мы, скорее вы, приезжали в последние годы на пикники. Кто куда ходил, где ставили машины… Значит, свой.

Не обращая внимания на протестующий жест Серова, Глеб Никитин уверенно и методично продолжал выкладывать свои резоны.

— Кто мог подложить в наш костер снаряд? Кто из наших общих знакомых имел в последнее время серьезные конфликты по бизнесу? Кого не было в момент взрыва у костра? Кто никак не пострадал при взрыве? Кто не остановился на этом и продолжает мстить? Кто сегодня утром имел возможность стрелять в Назара? Может, это все наш любимый Марек Азбель, а?

Серов раскачивался на диване, обхватив опущенную голову руками.

— А что? Банка из-под кофе в костре его любимого сорта. Факт. С Назаром он без меня уже по этим злополучным рыболовным участкам сцепился. Тоже факт. Кстати, тебе лучше и не знать, сколько этот бизнес стоит. Приехал он тогда на место раньше всех. Костер разжег и убежал рыбачить. А?

Глеб дошел до окна, потом вернулся к столу.

— Марк во многих местах на реке бывает, мог где-нибудь на размыве мину выкопать. Допустим, он вечером приехал на наш берег, спрятал в кострище снаряд. Ладно. Утром дождался, когда приедет Назар, разжег дрова и ушел в затон, наказав тому поддерживать огонь…

— Вот только не пойму — откуда в том костре взялась мелочь? Посмотри-ка на меня, Серега! Да не так! В глаза смотри, внимательно, как тогда, в школе. Ты случайно не видел у Марека в магазине кофейную банку с мелочью…?

Слабо держа голову на уровне наклоненного к нему лица Глеба, Серов пробовал протестовать.

— Не мог так Марек поступить, не такой он… Марек хороший. Ты вот ведь не знаешь, а он мне денег обещал! На операцию Женьке! Как я у него и просил тогда… Сегодня-то он как раз и приезжал ко мне насчет этих денег. Обещаю, говорит, дружбан, вместе вылечим твоего пацана… Про здоровье еще говорил, что оно для всех важная штука, да. Еще потом дать обещал. Вот, денежки-то, считай, у меня теперь есть! И своих немного…

Серега сполз с дивана на пол и, стоя на коленях, стал копаться под одеялом.

— Вот, смотри! А ты на Марека так.!.. Не надо так на него! Теперь я сыну деньги отвезу, теперь он живой и здоровый будет! Я снова работать пойду, тещу упрошу снова на зверюшник меня взять, теперь-то я сдравлюсь, умею же, не хуже ведь… А ты!.. Я ведь тебя так ждал, Глеб…

— Лучше этому подонку признаться во всем самому. Если нагадил что по глупости — имей мужество сказать об этом вслух, объясниться перед всеми. Улик достаточно, чтобы ему не поздоровилось. Судить гада будут, с милицией приедут!

— А Марека-то тебе зачем касаться?

— Ты для начала успокойся. Умойся как следует. Посмотрись в зеркало. Ты часто подходишь к зеркалу, Серега? Может, стоит почаще, а? Никто твоего любимого Азбеля пока трогать не собирается. Над тем, что ты сейчас мне рассказал, я подумаю. Крепко подумаю. Обещаю.

Капитан Глеб сел напротив Серова и положил руки ему на колени.

— А теперь, огородный мой Робинзон, когда я тебя покину, приводи себя окончательно в порядок, будь на месте. Кстати, завтра вечерком у Виталика Панасенко мы все вместе посидеть собираемся. Я думаю, что стоит поговорить нам по-свойски, прояснить общий горизонт, а то непорядок какой-то получается. Приезжай и ты обязательно. Будем ждать. И чтобы больше никаких соплей, никаких комплексов! Никого не слушай — тебя приглашаю я. Лично. Понял?

Продолжая глядеть на Глеба блестящими от слез глазами, Серов покорно кивнул.

— Лады. Тогда я потопал.

— Давай провожу тебя до ворот-то… У меня же керосинка здесь есть, посвечу под ноги, темно ведь уже.

— Не надо, обойдусь. Собак у вас тут на ночь в свободный поиск не выпускают?

— Да не, не выпускают… У нас на дачах-то дежурит один омоновец, с доберманом, подрабатывает иногда, но он только во вторник будет. А сегодня нет, сегодня сторож без собак. Ну, прощай…

Безразлично и невнимательно перешагивая через блестевшие лужи, капитан Глеб Никитин зябко сжимал кулаки в карманах. Вспоминалась так и не выпитая водка на грязном столе.

«Так и есть! Ты промедлил, светло-серый…»

Звонок мобильника застал Глеба уже за воротами дачного общества, на остановке, где он минут пятнадцать с поднятой рукой жмурился на яркий свет фар и уворачивался от брызг пролетавших мимо него по окружной дороге грузовиков.

— Алло… Кто? Галина? А, ну да, узнал конечно. Что? Какая машина? Сбила машина? Кого? Марека?! Где? Нет, где он сейчас?! Дома? Хорошо. Нормально, говорю. Давайте завтра, в гостинице. Да, у меня в гостинице. Часов в одиннадцать вам удобно будет? До завтра. До свидания.

Капитан Глеб невольно отшатнулся, когда около него притормозила фиолетовая «девятка».

— Куда тебе, парень?

…Долгожданная громкая музыка, одновременно грохочут медные трубы и пищат маленькие скрипки… много света вверху и вокруг, скрип паркета под шагами крупных мужчин, тонкий стук каблучков изящных женщин, разноцветные блики бриллиантовых украшений переливаются по близким блестящим колоннам… Странные почтительные слова, медленные поклоны и твердые руки.

Пробел. Промежуток без слов и событий. Мокрая улица, сильный дождь, глухие выстрелы. Кто-то пробежал рядом, визг машины на повороте… Все это вдали, смутно и ненужно… Потом подробности — кожаная сумка в кустах — деньги, много денег, ровные пачки долларов!!! Сколько же в такой сумке может быть денег? Миллион долларов? Нет, лучше два! Пусть будет ровно два миллиона четыреста тысяч… А сколько это все весит? Килограммов двадцать, тридцать… Ничего, пусть так… Не очень тяжело… Как унести, где спрятать?.. Лучше в лесу… дома не надо. Хорошо, что под руками есть большой прочный пакет, — часть денег переложить в него, никто и не запомнит — без сумки ведь, вроде как с цветным пакетом, за продуктами… за остальными деньгами нужно будет приехать потом… Нет, потом их брать опасно — могут выставить засаду. Унести сразу… Ничего, и не очень-то и тяжело, вроде бы и не тридцать, а всего двадцать, от силы двадцать два килограмма… Да и пакет должен выдержать, с ручками… Вы-ы-держит! Так, а сколько пачек-то всего? Если конкретно пересчитывать… нет, не здесь, здесь могут заметить, быстрее унести домой, никто не должен… там пересчитать… потом упаковать плотно — и в лес. Не все, конечно, часть оставить, менять понемногу на рубли в мелких уличных конторках… Опасно — могут быть меченые или переписанные номера. Выследят… Изредка ездить в Москву, там обменивать… Какой размер пачек-то? Сантиметров двенадцать? За один раз можно будет безопасно взять…

И утром опять снились деньги. Если бы это все получилось — можно было бы сделать такое!.. Деньги, большие деньги, настоящие деньги, а не эти медяки…

Внизу, глубоко, блестит золото… Тяжело, много не поднять, не хватает воздуха, сзади, из-за плеча, подплывает страшная черная рыба…

— Борщ будешь? Я поставлю, подогреется быстро… Майонез-то, представляешь, как подорожал в последнее время, масло растительное тоже вон куда поперло?!

Маленькая кудрявая старушка мягко и неслышно протопала мягкими вязаными тапочками по чистеньким половичкам в кухню, почти сразу же выглянула из-за неприкрытой двери веселым личиком.