Отель "Калифорния"

— Есть там что-то?

— Тебе правду или соврать? — как-то нехорошо замялся хакер.

— Тебе голову оторвать или сам справишься?

— О, кто-то сегодня не с той ноги встал, — флегматично протянул Крок.

— Кто-то сегодня не ложился, — пожал я плечами.

— Практически нет ничего. Так, мелочевка. Но ты лучше сам посмотри, — послышался звук кипящего чайника и гремящих чашек. — Давай имя и фамилию девушки твоей.

— Мара Шелестова. Есть еще номер машины и мобильника.

— Мобильник давай, а тачку себе оставь, — фыркнул Тим. Я продиктовал номер и, попрощавшись, сбросил абонента.

Едва ли, конечно, из этого выйдет что-то толковое, но на безрыбье и далее по тексту.

Мара…

А интересное имя у девушки. Славянское.

Через полчаса «коллеги» унеслись на очередной вызов, а я отправился в допросную. Вроде как наклюнулся свидетель, вот только терзали меня смутные сомнения по этому поводу. Видел я мужика. Краем глаза, но видел. И был Петр Алексеевич Зайцев, семьдесят третьего года рождения, явно не в себе.

Я открыл дверь и вошел внутрь, Инесса уже сидела напротив дядечки и вполне приветливо ему улыбалась. Дядечка на девушку взирал хмуро, перегаром от него несло за версту, и выглядел он… Как бомж, только начавший свой путь по этой нелегкой, но «полной удивительных открытий и приключений» дороге.

Стоило мне войти, как Петр подпрыгнул на стуле, шарахнулся в сторону и, сощурив и без того не очень большие глаза, уставился на меня, кривясь и морщась.

— Этот выбивать будет? — голос у мужика был сухой и надтреснутый. От него веяло безумием, не очень сильным, но гад внутри все равно скручивал кольца и недовольно шипел. Кислое, старое, прогорклое безумие, как липкая тянучка на языке. И… вполне обычное, ничего интересного. Просто мужик с просто съехавшей крышей. Скорее всего, обсессивно-компульсивное расстройство, скорее всего, хроническое.

— Петр Алексеевич, успокойтесь, — улыбнулась Инесса обворожительно. — Никто вас бить не будет. Это мой коллега Ярослав Волков. Он психолог.

— А чего рожа такая бандитская? — отреагировал мужик.

— Я как приведение с мотором — дикий, но симпатишный, — ага, еще бы самому в это поверить. — Знаете, зачем вы здесь?

— Маньяка я вашего видел, — пожал мужик плечами, когда он двигался, запах перегара становился отчего-то совсем невыносимым. Странная особенность. Кто-то ванны из духов принимает, а этот, видимо, в самогонке купается. Мужик пожал плечами еще раз и еще. Я склонил голову набок, считая. Всего пять раз.

Ну-ну.

— Так рассказывайте, Петр Алексеевич, раз видели, — я подпер стену позади Инессы и скрестил руки на груди.

Мужик опять шарахнулся от меня в сторону, снова пожал плечами несколько раз, принялся растирать руки. И если Инесса ему просто не нравилась, то я вызывал у бомжа настоящую тревогу.

Он говорил сбивчиво, проглатывал целые фразы и куски предложений и все время поднимал на меня взгляд, словно ожидая моего одобрения, выпрашивая. Меня от этого коробило и корежило, гадская натура предлагала сомкнуть челюсти на грязном горле и не мучиться.

А бомж все мямлил и мямлил, ходил вокруг да около, вспоминал с трудом и цедил слова. Тер руки, шею, ерзал.

Через двадцать минут представление одного актера мне надоело, я отлепился от стены и вышел из допросной, чувствуя недоуменный взгляд Соколовой, сверлящий спину. У автомата с кофе притормозил, взял бумажный стаканчик, а потом, коротко постучав, зашел в приемную к Сухарю и, минуя его секретаря, снова оказался в кабинете подполковника.

— Сергей Николаевич, у вас водка есть? — Сухарев оторвался от монитора, опустил очки на нос, седые брови медленно поползли вверх.

— Ты просто так интересуешься или в каких-то целях?

— В целях. В целях следственного эксперимента.

— Волков, ты совсем охренел? — улыбнулся с неподдельным любопытством в глазах Николаич. Я коротко пожал плечами.

— Там «свидетель» ваш явно похмельем мучается, мы его допрашивать будем до завтрашнего утра. А так пятьдесят грамм на грудь примет, пирожком закусит, и дело веселее пойдет.

— Это тот, который по маньяку? — Сухарь поднялся на ноги и открыл один из многочисленных шкафов.

— Да.

Подполковник достал бутылку дорогой водки, сдернул упаковку и молча протянул мне, все еще рассматривая меня из-под опущенных очков.

— И чем же ты ей не понравился? — пробормотал мужик тихо. Тихо… Но я услышал.

— Ей — это кому?

— Не бери в голову, — отмахнулся подполковник, забирая у меня водку и убирая обратно в шкаф. — Пирожков не осталось?

— У нас в кабинете остались. Думаю, от творога он не откажется.

— Волков, — окликнул меня у двери Сергей Николаевич, — после допроса ко мне зайди.

Я кивнул, давая понять, что приказ начальства услышал, и вышел, чтобы уже через пять минут поставить перед «свидетелем» бумажный стаканчик с водкой и пластиковую тарелку с пирожком. Инесса, кажется, при этом подавилась воздухом. Занятная девушка. Простая, как пять копеек, хотя, само собой, так не считает. Из тех людей, которым всегда надо быть выше, сильнее, богаче, успешнее. Скорее всего, училась на одни пятерки, институт с красным дипломом, судя по фотографии на столе — любимая дочка богатых родителей, читает исключительно бестселлеры и предпочитает дорогое итальянское вино. Предположу, что имеются постоянный любовник и круг подружек, этакий клубок целующихся змей. В общем, ничего интересного.

Мы ждали, пока бомж выпьет и закусит, а потом Инесса продолжила свои расспросы. Стало действительно легче, но не намного. Петр Алексеевич Зайцев действительно кого-то видел возле квартиры последней жертвы, но не смог даже сказать, мужчина это был или женщина. Он так глубоко и так прочно увяз в собственном безумии, что реальность пробивалась сквозь бред мучительными болезненными вспышками, заставляя мужчину все глубже и глубже погружаться в болото сумасшествия, прятаться там, искать объяснение произошедшему в собственных навязчивых идеях. Смотреть на это было так же неинтересно, как и на его предыдущее выступление. Насмотрелся за годы работы, оскомину набили вот такие: несчастные и побитые, обреченные, безнадежные.

Его бы подлечить, хотя бы на седативных подержать недельку, может, тогда что удастся вытянуть. А сейчас… Он бесполезен почти полностью, только гада внутри дразнит. Эх, перевелись на Руси маньяки настоящие, даже обидно как-то. Саныч явно плохо отдавал себе отчет, посылая меня сюда. Ведь и сорваться могу.

Где-то в середине «допроса» я отлепился от стены и снова вышел из допросной, бросил взгляд на часы — почти час. Час потраченного впустую времени.

А еще к Сухарю зайти придется, за порцией порицаний и криков. Но ничего, я давно научился не слушать и не слышать, а в нужных моментах кивать.

Сергей Николаевич мои ожидания оправдал. Он не орал, нет, но лекцию прочел — длинную и нудную до зевоты. Монолог был как раз в самом разгаре, когда у подполковника истерично и как-то истошно зазвонил мобильник.

— Сиди, — бросил он, отвечая на вызов. Я меланхолично пожал плечами, оставаясь на месте. Голос в трубке был явно женским и явно очень взволнованным. О чем бы ни говорила звонившая, но это заставляло Сухаря хмуриться и напрягаться, с каждым мигом все сильнее и сильнее. Заставило меня проявить несвойственное любопытство и прислушаться.

— Сильно? — Николаич перевел серьезный, слегка задумчивый взгляд на меня.

— …ени знать? Хіба … скаже?

— Я понял. Я пришлю к вам кого-нибудь из наших. Только предупредите ее, чтобы готова была, — трубка что-то ответила, и подполковник отключился, что-то быстро накарябал на листке бумаги и протянул мне.

— Сейчас поедешь по этому адресу. Там на девушку, что пирожки сегодня принесла, то ли напали, то ли еще что-то. В общем, твоя задача разобраться, только тихо.

Я выгнул бровь, не торопясь брать бумажку.

— Волков, я терплю тебя в своем отделе постольку-поскольку. Ты уже накосячил, второго косяка не будет. А это возможность искупить первый.