Страница 1 из 26
Мира Вольная
ОТЕЛЬ «КАЛИФОРНИЯ»
Глава 1
Мара Шелестова
Я барабанила пальцами по деревянной столешнице, обнимала другой рукой кофейную кружку, пятую по счету за это утро, и пыталась проснуться. Проснуться не получалось: на улице шел мелкий противный дождь, тучи, казалось, лежали на верхушках деревьев, периодически вдалеке сверкала молния и был слышен раскатистый гром, а еще я вчера полночи пыталась угомонить близнецов. И теперь сцеживала зевки в ладонь, отчаянно борясь со сном. Хотя зачем это делаю, понять не могла. Все равно постояльцев нет и, судя по всему, в ближайшем будущем не предвидится, так что можно, наверное, смело идти досыпать.
Я потянулась, бросила взгляд на календарь, и вздохнула: еще пятнадцать дней, и выходной.
— Мара, квитка моя гарна, ты чому така засмучана [1]? — как всегда слишком громкий голос тети Розы заставил подскочить на месте и подавиться очередным глотком.
— Ничего… — прокашлявшись, ответила я. — Спать просто хочется, теть Роз.
— А я тоби говорила ще учера, ничого близнюкам потурати[2], - уперла женщина руки в бока, грозно взирая на меня, я вздохнула, улыбнулась, слезая с барного стула.
— Да не потакаю я им, теть Роз! Но вчера тринадцатое было, вот они и успокоиться не могли.
— И то верно, — кивнула головой повар, отчего вся ее отнюдь немаленькая фигура заволновалась. Роза всегда так кивала — всем телом, начиная от груди и заканчивая ногами в пестрых шлепках. — Так чому ти тут, якщо спати хочеш? Йди лягай, все одно постояльцив немае[3].
— Так вот и иду, теть Роз. Кофе, кстати, как всегда, бесподобен. Спасибо.
— Не пидлизуйся, не пидлизуйся, шахрайка [4], - попыталась огреть меня по попе полотенцем женщина, но все же довольно улыбнулась. Я увернулась, тихонько хмыкнула и поспешила к себе, мечтая забраться под одеяло, укрыться с головой и провалиться в сон. Да, ночка вчера, действительно, та еще была. Но звуки, доносящиеся из холла, заставили круто и резко изменить направление.
Надрывались бессмертные, чтоб их, Eagles. Надрывались уже не первый год и все никак не могли сдохнуть, ну или хотя бы просто заткнуться. Даже лучше, чтобы просто заткнулись. Видеть их в числе своих гостей мне не хотелось. Хотя ко мне они попадут едва ли.
Я вылетела в холл и нашла глазами Кита. Парень сидел, развалившись в кресле, вертел на пальце брелок от своей допотопной тачки и подпевал старенькому, еще кассетному, магнитофону, притоптывая в такт ногой. На подлокотнике кресла стояла пепельница, в которой медленно тлела сигарета, горький сизый дымок понимался к самому потолку. Убью. Заново.
Я скрипнула зубами и тихо подкралась к неправильному панку, схватила его за ухо и вздернула на ноги.
— Мара, Мара… Ай, отпусти, Марочка, — дергался в моем захвате шутник.
— Кит, сколько раз я тебе говорила, что не желаю слышать эту дрянь? Думаешь, это смешно? — свободной рукой я выключила магнитофон, открыла кассетник и двумя пальцами осторожно подцепила запись. Кит все еще дергался и жалобно причитал.
— Марочка, прости. Ну прости, я не думал, что ты уже встала. Я бы никогда…
— Ага, давай, вешай мне лапшу на уши, — я бросила пленку под ноги. — Сам или мне?
— Жестокая, — проныл Кит, смотря на меня взглядом «самый-несчастный-панк-в-мире». — Я просто люблю эту песню, ты же знаешь…
— Слушай, ты, — оборвала парня, — несостоявшаяся звезда Болливуда, Голливуда, Бродвея, Большого и сотни других мелких и крупных экспериментальных театров. Тридцать девять лет. Тридцать девять гребаных лет стабильно раз в неделю какой-нибудь умник врубает эту дерьмовую песню, считая себя великим шутником, — Кит вполне натурально округлил глаза. Вообще у этого парня действительно было очень выразительное лицо, и любая эмоция тут же отражалась на нем так же четко, как у детей обычно. Правда, иногда бугай несколько переигрывал. Вот как сейчас, с этим подчеркнуто внимательным, сочувствующим взглядом.
— Eagles уже успели десять раз поменять свой состав, а она все звучит и звучит… Звучит и звучит, — я с силой жахнула каблуком по кассете, хлипкая пластмасска не выдержала моего гнева, печально кракнула, хрустнула и развалилась на части. Я вздохнула с облегчением, удовлетворенно улыбнулась и выпустила красное ухо парня. — Уберешь тут все.
— Нечестно….
— Кит, не ной. Ты, между прочим, в пятнадцатом номере раковину починил? Чего ты тут прохлаждаешься?
— Починил, — улыбнулся парень.
— А-а-а, — задумчиво протянула я. — Ну хорошо, тогда уберешь и можешь дальше прохлаждаться, если теть Розе помощь не нужна, — я направилась в сторону лестницы, все же лелея мечту о сне.
— Эй, а ты куда? — снова заставил развернуться к перевоспитавшемуся панку вопрос.
— Спать, — насторожилась, — а что? Она звонила?
— Нет, но появился ключ от семнадцатого, — почесал бритый затылок Кит. Я обреченно вздохнула. Пока-пока. Пока, постелька, пока, сладкий-сладкий сон. Прошла к стойке, по дороге отвесив парню легкую затрещину.
— Эй, ты чего?
— Сигарета, Кит, — ткнула я пальцем в пепельницу. — Совсем обнаглел. Выкинь и окна открой.
— Никакого веселья с тобой, — раздосадовано покачал головой панк. Зеленый кислотный короткий ирокез вызвал усмешку. Не знаю почему, но каждый раз, когда взгляд падал на хохолок Кита, мне хотелось улыбаться. Если была в подпитии, то неприлично гоготать. Слишком он комично смотрелся на круглой большой голове парня.
— Вчера зато очень весело было, — проворчала я, выискивая глазами ключ от семнадцатого номера. Давненько там никто не останавливался. Резкий звонок телефона заставил подскочить на месте. — Кит, — крикнула я в спину удаляющемуся с пепельницей панку, прежде чем ответить на звонок, — принеси мне еще кофе.
— Сделаю, — махнул он рукой, не оборачиваясь. А я все-таки подняла трубку.
— Отель «Калифорния», мы единственные в…
— Мара, — оборвала меня Элистэ, — у тебя новый постоялец, займись, — и раздались короткие гудки, а я зависла почти так же, как мой дряхлый ноутбук каждый раз в самом начале пикантной сцены или развязки основной сюжетной интриги.
И что? И это все?
А информация? Хоть что-то, с чем можно работать? Возраст, пол, город, причина смерти… Обычно Элистэ делилась хотя бы этим. Но трубка продолжала мерзко пищать.
Твою мать!
Семнадцатый номер никогда ничего хорошего не сулил. Самые неприкаянные, самые несчастные, самые сложные всегда останавливались там. И хорошо, если хотя бы на неделю, а если на три дня, как в прошлый раз? Я думала, Сергей Николаевич меня к чертям пошлет или еще куда подальше со всеми моими вопросами и нытьем. Да на те три дня я в его участке поселилась. Всех достала, его больше всего.
Я уже потянулась было снова к трубке, чтобы набрать номер Элистэ, как дверной колокольчик, весело тренькнув, возвестил о прибытии новенькой или новенького. Нет, все же новенькой. Большой зонтик скрывал от меня лицо и половину фигуры постоялицы, но юбка, красивые женские ноги в аккуратных классических лодочках сомневаться не позволяли.
Пока постоялица разбиралась с зонтиком, Кит принес мне новую кружку с кофе и тихо скрылся, а я натянула на лицо самую приветливую улыбку.
1
Мара, красавица моя, ты почему такая расстроенная?
2
А я тебе говорила еще вчера, нечего близнецам потакать.
3
Так почему ты здесь, если спать хочешь? Иди, ложись, все равно постояльцев нет.
4
Не подлизывайся, не подлизывайся, плутовка.