Страница 16 из 19
Трубина Е. Рассказанное Я: отпечатки голоса. Екатеринбург : Изд‐во Урал. ун‐та, 2002. 280 с.
An Interview with Kazuo Ishiguro conducted by Gregory Mason // Contemporary Literature. 1989. № 30. P. 334–347.
Bradbury M. No, Not Bloomsbury. L. : A. Dentsch Ltd, 1987. 340 p.
Ishiguro K. When We Were Orphans. L. : Faber & Faber, 2000. 368 p.
Проскурнин Б. М. Синтагматика романа К. Ишигуро «Когда мы были сиротами» // Всемирная литература в контексте культуры : сб. материалов XIV Пуришевских чтений. М. : Изд‐во МПГУ, 2000. С. 289–290.
§ 8. Филологическая трилогия Д. Лоджа: опыт интертекстуального прочтения
Проблемы, связанные с возникновением, развитием, изменением литературного канона, давно и оживленно обсуждаются в англоязычном литературоведении. «Канон, о котором идет речь, – и ерархия западной литературы, до недавнего времени признававшаяся как читательской аудиторией – интуитивно, так и специалистами – р ефлективно… На практике отбор и иерархия всегда неизбежны, хотя бы потому, что существуют школьные и университетские программы, куда можно втиснуть лишь ограниченное число авторов, и этот список необходимо подкрепить каким‐то принципом» [Цветков, с. 192].
Предысторию современных споров можно обнаружить еще у английских теоретиков XVII–XVIII вв. Так, Бен Джонсон объяснял включение произведения в канонический список двумя параметрами: эстетическими качествами самого произведения и выбором тех, кого он называл «простыми читателями» (common readers). По мнению Б. Джонсона, «простой», или «обычной» читатель – э то человек, получивший образование и развивший свой вкус к литературе постоянным чтением, но он не является «профессионалом», то есть критиком, преподавателем или студентом‐филологом. «Простой» читатель Б. Джонсона читает для собственного удовольствия, и именно его вкусы и предпочтения оказываются в конечном счете решающими при формировании литературного канона.
В понимании теоретиков и авторов постмодернизма фактор читателя играет особую роль: одно и то же произведение может быть прочитано читателями с разным уровнем проникновения в текст. У. Эко так пишет о своем романе «Имя розы»:
Книга начинается как детектив и разыгрывает наивного читателя до конца, так что наивный читатель может и вообще не заметить, что перед ним такой детектив, в котором мало что выясняется… Один семнадцатилетний юноша сказал, что почти ничего не понял в моих богословских рассуждениях, но воспринимал их как некое продолжение пространственного лабиринта… [Эко, с. 454–455].
О факторе читателя пишет и Дэвид Лодж:
Я считаю, что нельзя отрицать… того факта, что современное произведение, какому бы конкретно стилю или моде оно ни следовало, является ли оно реалистическим или нереалистическим, традиционным романом, романом документальным или романом‐иносказанием или сочетает в себе элементы всех трех жанров, прежде всего обращено к читателю. Современный писатель заинтересован в общении [Lodge, 1992b, p. 209]
Дэвида Лоджа (David Lodge, 1935 г. рожд.) по праву можно считать одной из ключевых фигур британского литературного процесса последней трети ХХ в. Он является автором более десятка романов, хорошо известных читателям и неоднократно удостоенных престижных литературных премий. Два его романа – «Мир тесен» в 1984 г. и «Хорошая работа» в 1988 г. – становились финалистами премии Букера. Д. Лодж также является известным теоретиком литературы, написавшим несколько монографий и сборников статей, в которых он касается широкого спектра проблем, в частности, истории развития прозы Нового времени, основных литературных методов и направлений ХХ в. и др. Так, в 1990 г. вышла его книга «После Бахтина: статьи о литературе и литературной критике», а в 1992 г. – с борник «Искусство художественной прозы», «выросший» из статей рубрики, посвященной прозе, которую Лодж в течение года вел в воскресных выпусках газеты «Индепендент». Сборник включает в себя 50 небольших по объему, но емких глав, каждая из которых посвящена тому или иному элементу художественной прозы, причем первая глава озаглавлена «Начала (с примерами из Джейн Остен и М. Форда)», а последняя – «Финалы (Джейн Остен и У. Голдинг)». Между ними находятся «Имена (Д. Лодж)», «Поток сознания (Вирджиния Вульф)», «Ирония (А. Беннет)», «Аллегория (С. Беккет)», «Повторы (Э. Хемингуэй)» и мн. др.
В сознании массового читателя Д. Лодж – прежде всего популярный автор комических романов. Среди его самых известных произведений – романы, написанные в жанре университетской прозы. С 1960 по 1987 г. Д. Лодж был преподавателем кафедры английской литературы Бирмингемского университета, и очевидно, что его преподавательский опыт и впечатления в той или иной степени нашли свое отражение в его прозе.
Университетский роман – один из традиционных жанров английской, позже – американской литературы. Возникновению и развитию этого жанра способствовала культурно‐историческая ситуация, непрерывная традиция существования английских университетов, заложенная еще в Средние века. В университетах вырабатывались собственный кодекс поведения, своя культура, которая, тем не менее, не порывает окончательно с общенациональной культурой и постоянно ею подпитывается. Старейшие университеты Британии – О ксфорд, Кембридж, Сент‐Эндрюс – б ыли закрытыми корпоративными объединениями со своими правилами и требованиями, регламентировавшими всю жизнь преподавателей, сотрудников и студентов. Университет, таким образом, становился олицетворением иной жизни, отличной от жизни большинства, но постоянно с ней контактирующей и соперничающей. Очевидно, что даже такое замкнутое сообщество, как колледж (значимая единица университетской обособленности, где принципы корпоративной замкнутости нашли свое воплощение даже в архитектуре), представляло собой модель целого общества, своеобразный микрокосм. Подобная двойственность положения университетов в обществе, противостояние и одновременные контакты университетской и общенациональной культуры породили ряд направлений в рамках университетской прозы, что позволяет говорить о нескольких типологических группах университетских романов: университетский роман воспитания, нраво‐ и бытописательные, «производственные» университетские романы, сатирическая университетская проза и так называемые «пограничные явления».
Университетская трилогия Д. Лоджа представляется в этом контексте весьма репрезентативным явлением: все три произведения могут быть отнесены к университетским романам разных типов, хотя первоначально романы, объединенные в трилогию, – «Академический обмен» (1975), «Мир тесен» (1984), «Хорошая работа» (1987) – создавались как отдельные произведения с автономным сюжетом.
«Академический обмен» представляет собой сатирический университетский роман с замкнутой композицией, для него характерно «прослеживание судеб… героев (а точнее, антигероев) на фоне жизни кампуса, которые соотносятся с общественным фоном и приобретают черты исключительной типичности» [Люксембург, с. 168]. Сатирическому осмеянию предаются здесь сама система университетского образования, преподаватели университетов, национальные стереотипы (английское занудство и педантизм и американские наглость и высокомерие), воплощенные в образах главных героев, филологов Филиппа Своллоу и Мориса Заппа. Подзаголовок романа «Повесть о двух кампусах» (легко узнаваемый парафраз Диккенса), вариации повествовательных форм (одна из частей – подборка писем, выдержанная в традициях эпистолярной прозы, другая – п одборка сообщений из прессы, финальная часть – с тилизованный киносценарий, еще одна часть текста – радиоинтервью в прямом эфире), монтажный принцип соединения эпизодов – вот те формальные маркеры, которые позволяют включить роман в литературную и, шире, культурную традицию, осуществляют его интертекстуальные связи.
Еще шире представляются нам связи текста второго романа трилогии «Мир тесен». Место действия этого произведения – без преувеличения весь мир: научные конференции, на которых в течение одного года встречаются одни и те же персонажи, проводятся в разных странах и даже на разных континентах. Пролог к произведению открывается прозаическим переложением Дж. Чосера: