Страница 17 из 124
Порывы ветра усилились. Небо над головой вспухло багрянцем сгустившихся туч. Холодные капли снова закололи кожу.
Кантана судорожно сжала ствол ружья. Она не знала, сколько времени придётся потратить на поиск брата, а драгоценные секунды быстро таяли. Нужно действовать, пока Нери не успел оклематься и сообразить, что к чему: этот заносчивый гадёныш точно сорвёт самые сладкие планы. Не мешкая, девушка рванула к ограждению и принялась карабкаться на металлическую сетку. Ружьё, болтающееся на кожаном ремешке, мешало подниматься, тяжёло стуча по бёдрам и оттягивая тело назад. Оборки юбки цеплялись за обломленные проволочные выступы, металлические обрывки с треском драли тонкое кружево. Не счесть, сколько платьев попорчено за последние несколько дней… Спасибо тебе, Нери 42.
Чертыхаясь, девушка скинула с плеча ремешок и осторожно опустила оружие на землю. Металлический ствол заскрежетал по гальке. Вправду, зачем бояться ссыльных? Они такие же люди! Тиарэ ходила сюда в одиночку, Азаэль – тоже. Если она понесёт с собой ружьё, шансов, что ссыльные накинутся на неё без предупреждения, больше. А сейчас она идёт с миром. Открытое сердце всегда распахивает другие сердца. Стая бродячих собак не бросится на тебя, если не будешь вести себя вызывающе.
Почтенные Покровители, что за хульные мысли! Элатар – не собака!
Кантана перекинула ногу через сетчатое ограждение и утёрла пот со лба. Металлическая оплётка хищно впилась в бедро, не дав передохнуть. Что ж, может, оно и к лучшему. Перетянув богатые складки юбки на противоположную сторону забора, девушка бесстрашно сиганула вниз. Сапожки чавкнули по земле, стрела упругой боли пронзила колени.
Пути назад теперь не было. Впереди грязной скатертью расстелилась Пропасть – проклятая обитель изгнанных. Часть берега близ ограждения оккупировала влаголюбивая растительность. Голые ивовые прутья невероятной длины стежками прошивали небо. Вязкий запах трясины наполнял воздух: даже буйные потоки ветра были бессильны перед ним.
Протопав добрую сотню метров по мокрому песку, Кантана, наконец, вышла на ровную песчаную плешь. Берег здесь уходил вверх, перетекая в невысокие холмы, примыкающие к линии воды. Пенистая волна яростно билась о камни, поднимая вереницу брызг. Растительность поодаль от берега редела: лишь хилые, оборванные пучки непонятного кустарника, похожие на вшивые колтуны, обнимали подножие обрыва.
Деревянные хижины с замшелыми крышами рядами тянулись вдоль линии воды. Одинокие фигуры ссыльных сновали меж проплесневелых от сырости стен, как муравьи. Бесконечные серые кровли вымащивали черепицей линию горизонта. Влажный воздух хранил отвратительный горький запах жжёного.
Странно: импровизированные улочки не пустовали, но никому из местных жителей не было дела до Кантаны. Никто не побежал ей навстречу и даже не посмотрел в её сторону. Возможно, ссыльных часто посещала охрана и подчинённые Совета…
Возможно, их жестоко наказывали за любую попытку показать, что они ещё живы.
Кантана медленно приблизилась к домикам. Ветер, перемешанный с разреженными каплями дождя, наотмашь колотил по щекам, парусом вздымая волосы над головой. Мимо, не поднимая взора, просеменили двое молодых мужчин с удочками. Они волокли по песку старое корыто, в недрах которого серебрилась крупная свежевыловленная рыба.
- Эй, – позвала Кантана тихонько, – вы не видели моего брата? Он тут несколько дней. Его зовут Элатар…
Мужчина повыше что-то шепнул своему спутнику, и они ускорили шаг, не оборачиваясь на Кантану.
- Прошу вас! – прокричала Кантана с мольбой. Дождь забарабанил по голове, пропитывая спутанные волосы. – Помогите мне!
Один из спутников несмело обернулся, не поднимая взора на девушку. Под светлой шёлковой чёлкой мужчины горело кольцо клейма. Он энергично мотнул головой, отвечая на её вопрос, и, как ни в чём не бывало, вернулся к своему делу. Острое ребро корыта потянуло по песку борозду с возвышающимися краями.
Сделав несколько неуверенных шагов, Кантана погрузилась в плен узкой улочки. Запах гари перебил жуткий смрад пота и застарелой мочи. Ветхие крылечки домов спускали лестницы к её ногам. Завидев девушку, ссыльные спешили укрыться от её внимания, словно им было, о чём молчать. Кто знает, возможно, они объявили негласный бойкот тем, кто остался наверху, за свои разрушенные судьбы.
Венчая её мысли, сквозь свист ветра прорвался пронзительный плач ребёнка. Кантана задрала голову в темнеющее небо, вслушиваясь в высокий звон младенческого голоска. Детей не могли ссылать до двенадцати полных годовых циклов, согласно Устоям. Так значит…
Ответ был элементарнее умножения на ноль. Этот плач – меткий гимн протеста изгнанных против жестоких законов Девятого Холма. Это – крик новообретённого странного счастья в ссылке. Счастья в кругу единомышленников, среди тех, кто не смог смириться и бездумно преклонить колени.
Среди таких же, как она сама.
«Лучше быть с клеймом во лбу, но живым среди настоящих», – зазвенел в ушах голос брата. В тот вечер Кантана не придала значения его словам, но теперь она хорошо понимала, что Элатар имел в виду. Он никогда не знал сладкого вкуса полной жизни наверху. Он позволял Анацеа вершить свою судьбу, а за спиной проклинал её за стремление контролировать каждый шаг. И, конечно, ненавидел сам себя за слабость и неспособность противостоять натиску. Последнее слово Элатара на Посвящении Эладе озарилось его самым ярким личным триумфом. Ссылка в Пропасть стала для него не наказанием, а долгожданным освобождением.