Ветер перемен

Пока Ян улаживал какие-то свои вопросы, я как-то незаметно для себя задремала. Разбудил меня непередаваемый аромат чего-то съедобно-горяче-вкусного. Я жадно потянула носом воздух и тут же села, потирая отлеженный бок. Все-таки жесткая лавка — не самое лучшее место для отдыха!

— Ну как, выспался? — улыбнулась мне хозяйка.

— Ага, — послала я ответную улыбку, запоздало сообразив, что напрочь забыла имя собеседницы. Встреча с вурдалаком с легкостью вытеснила из памяти все остальные события прошедшего дня. — А где же все?

— На речке. Празднуют.

— Что за повод? — больше для поддержания разговора, нежели из любопытства, спросила я.

— Ну как же: вы вурдалака одолели.

— А. Да, точно. Ян тоже там?

— Колдун с Кузьмой там с обеда обретаются. Да ты, наверное, есть хочешь! Вот, пирожки бери, с капустой! Только напекла, угощайся!

Я потянулась было за предложенным лакомством, но, натолкнувшись взглядом на свои пальцы, затем руки и так дальше по списку пришла в тихий ужас.

— Боги, это я?! — вырвалось у меня по окончании осмотра. — Хозяйка, поесть — это, конечно, всегда хорошо, но мне бы сперва помыться!

— Ступай тогда на речку. Там и помоешься, и поешь. Да и развлечешься заодно.

Купаться при всех?! Милое дело… А как же конспирация? Да и вообще, не хватало еще местным бесплатный стриптиз устраивать!

— Не могу я на речку, — вздохнула я. — А больше негде помыться?

— Ну… День-то нынче не банный. Давай воды нагрею, в лохани ополоснешься.

— Это то, что нужно! Спасибо!

Спустя час я, довольная, вовсю уплетала пирожки, запивая их горячим липовым чаем. Вкуснотища! С конспирацией проблем не возникло — я стыдливо обмылась за шторкой в щедро выделенной мне на растерзание лохани. Вещи я под чутким руководством хозяйки постирала в ней же. Женщина неустанно дивилась тому, как можно дожить до моих лет да так и не научиться стирать. На что я чуть не ляпнула, что для этого чернавки есть. Но вовремя спохватилась и степенно ответила, что не мужское это занятие — портки стирать. А мне, как ученику мага, о такой ерунде и думать зазорно. Наше дело — вурдалаков направо-налево раскидывать. Вещи были вывешены во двор для просушки, а взамен мне выдали старую старостину рубаху, широкую и длинную, так что при желании в нее можно было еще кого-нибудь впихнуть.

Вот так я и сидела — в рубахе и сапогах, до ушей перемазанная вареньем.

Идиллия была нарушена самым бессовестным образом вернувшимся с гулянки магом. На плече вышеупомянутый волок Кузьму. Кузьма горланил пьяные песни и выглядел счастливым. Сдав слабосопротивляющегося старосту на руки суровой супруге, Ян пару раз покачнулся, с усилием собрал разъезжающиеся глаза в кучу и… удивленно уставился на мои голые ноги, торчащие из грубых сапог. На его лице заиграла такая пакостно многообещающая улыбка, что я, едва не подавившись пирожком, припухла, как мышь под веником, решив, что меня рассекретили. Но тут маг снова покачнулся, закатил глаза, бесчувственным кулем рухнул на лавку, слегка помяв меня любимую, и с чувством глубокого удовлетворения захрапел. Храпел он громко и мелодично. Сразу видно — от души. Я все-таки проглотила застрявший в горле пирожок и, переводя дух, отругала себя за излишнюю беспечность. Но, как оказалось, расслабилась я рано. Вы когда-нибудь видели в стельку пьяного мага? Зрелище не для слабонервных, можете на слово мне поверить. Судя по всему, в таком «расслабленном» состоянии наемник абсолютно переставал себя контролировать, а весь его магический потенциал вовсю рвался наружу. А как еще объяснить то, что вся кухонная утварь кружила под потолком, метла сошлась в нешуточной битве с ухватом, молоко безостановочно переливалось из высокого глиняного кувшина и обратно, а пирожки, важно поквакивая, весело скакали по столу?

Некоторое время я пыталась призвать разошедшиеся вещи к порядку. Потом плюнула на них и попыталась разбудить наемника. Но тот, помимо громогласного храпа, других признаков жизни не подавал. Пришлось плюнуть и на него. К сожалению, в переносном смысле. Хозяева затихли в своей комнате и интересоваться причиной погрома не спешили. То ли вдруг оглохли… Качественно так, на все свои четыре уха разом. То ли успели настолько крепко заснуть… То ли о причине знали и попросту остерегались соваться к пьяному колдуну. Я посчитала, что если уж хозяевам на все начхать, то мне — тем более. И приготовилась с боем прорываться к маговой лежанке, так как с моей лавки поднять эту тушу возможным не представлялось.

— Наградили боги охранничком, — шипела я, бочком и по стеночке пробираясь к намеченной цели.

О том, как мне придется засыпать в этом бедламе, я старалась не думать. Без увечий добраться до кровати так и не удалось. Какая-то миска, подло спикировав из-под потолочной балки, здорово огрела меня по голове. Я зарычала, стянула с ноги сапог и, мстительно ухмыльнувшись, запустила им в мага. Как ни странно, попала. Наемник что-то недовольно промычал, отвернулся к стене, всхрапнул в последний раз и… затих. Затих? Хвала вам, всевышние боги! Тут же на меня обрушился град лишенной магической поддержки посуды. Что-то пребольно стукнуло меня по лбу, упало и разбилось, усыпав пол глиняными черепками. Я сдавленно пискнула и, прикрывая голову руками, ужом юркнула под одеяло. Досталось мне крепко. Радует только, что этот кошмар закончился.

— Припомню, гад, — яростно пообещала я, осторожно нащупывая бодро назревающие шишки. — Я тебе все припомню.

Оставшийся кусочек ночи прошел на удивление тихо, чему я не могла не радоваться.

Утро началось с абсолютно искреннего (и оттого еще более подозрительного) раскаяния мага.

— Лет?

— Ммммм…

— Лет, а где болит?

— Везде.

— Давай помогу?

— Отстань.

— Нет, правда.

— Убью.

— Лет, я действительно хочу помочь!

— Тогда проваливай.

— Вот вылечу тебя и сразу провалю.

— Слушай ты, лекарь доморощенный, ты себя подлечи сначала, а потом уже к нормальным людям суйся, — окончательно вызверилась я. — Окочурюсь же от твоего перегара!

— А, прости!..

— Скажи еще, что тебе стыдно! — презрительно хмыкнула я и соизволила-таки приоткрыть один глаз. Второй опух и не открывался.

Маг смущенно мялся возле своей-моей кровати и вертел в руках небольшую берестяную коробочку.

— Это что?

— Мазь. Я еще вчера на речке у мужиков для тебя выменял. Думал, ноги твои подлечу… а теперь заодно и голову. Все ушибы за час сойдут. Давай намажу?

Я призадумалась, подозрительно косясь на коробочку. С одной стороны, воспоминания о просроченном зелье Марго были еще слишком свежи, чтобы намазывать на себя неизвестно кем (и когда!) приготовленную мазь. С другой — с такой побито-изодранной физиономией даже из дома выходить не хотелось. Да и ссадины на ногах давали о себе знать при каждом шаге. А тело вообще на любое неосторожное движение отзывалось противной ноющей болью — памяткой о многочисленных падениях, видимо…

— За качество ручаешься?

— Конечно! Сам, правда, такую сделать не смогу, я же не травник, но халтуру вмиг распознаю. Ну так что, мазать?

— Давай сюда, сам намажу, — проворчала я, быстренько прикинув, в каких труднодоступных местах я заработала синяки и ссадины. В этих местах магу точно делать нечего.

Ближе к обеду стали готовиться к отъезду. Тут-то я и обнаружила, что ехать мне, собственно, не в чем. То есть верхняя часть моего «походного обмундирования» высохла и была полностью готова к эксплуатации. Но вот нижняя… о ней пришлось забыть. А ехать с голым задом через полстраны мне не слишком улыбалось. Зато у старосты обнаружились великолепные старые штаны. Несмотря на всю свою внешнюю непривлекательность, они пришлись мне впору. Я вознамерилась было выпросить еще и сапоги, но маг вкрадчиво предложил мне поиметь совесть. На что я ему ответила, что свою совесть наемник может иметь тогда, когда пожелает, а моя нетронутой всю жизнь была, нетронутой и помрет, а ходить в этой рванине, промокающей, даже когда сухо, сил моих больше нет. Наемник побагровел, зловеще поиграл желваками, но все-таки заткнулся. Однако тут меня поджидал облом. Полный. Практически уже выпрошенные сапоги оказались безнадежно велики. И пришлось мне довольствоваться обувкой деда Макара.