Ветер перемен

— Все, я ложусь спать, — сообщил наемник, закинул руки за голову… и захрапел. Вот так сразу. Сказал «спать» — и уснул.

«Мужчины — инородные тела в здоровом организме человечества. Понять их невозможно. А изучать можно бесконечно, всякий раз открывая для себя что-то новое», — решила я.

Нет, ну как можно так быстро заснуть? Может, притворяется? Я недоверчиво потыкала в него пальцем. Потом подергала за ухо. Залезла под рубашку и прошлась по ребрам. Ноль эмоций. Хотя, может, он щекотки не боится? Для чистоты эксперимента выдрала у себя пару волосинок (ничего, не обеднею!) и пощекотала под носом. Нет, не притворяется. Правда спит. Это ж надо…

Я быстро доела скудный ужин, свернулась клубочком под хозяйским одеялом, практически вытеснив мага с его же подстилки (тот недовольно заворчал и перевернулся на бок), и, уткнувшись носом в его плечо, начала засыпать. Правда, плечо попытались было отобрать, но я упертая. В конце концов маг смирился и снова затих.

ГЛАВА 4

Было в моем пробуждении что-то странное… Я очень долго пыталась сообразить, что именно, но после вчерашних потрясений мозги отказывались соображать напрочь, и более-менее продуктивного объяснения своему состоянию я так и не нашла. Поэтому попробовала было снова задремать… Не тут-то было! Кто-то настойчиво покрывал мое лицо… поцелуями?!. Причем поцелуями слюнявыми и на редкость противными. В нос шибануло ароматом мокрой псины. Гадость. Я замычала и предприняла тщетную попытку отвернуться. В ухо тотчас же ткнулось что-то мокрое и довольно сопящее. Тогда я, не долго думая (а когда, собственно, я думала долго?), отвесила неопознанному лобзателю звонкую оплеуху. Точнее, не звонкую — рука утонула в густой жесткой шерсти. Мама дорогая, что же это? Я осторожно приоткрыла один глаз. Лобастая волчья башка, радостно скалясь и пуская слюни, нависала прямо над моим лицом. Встрепенулись разбуженные птицы. Волк отпрыгнул и удивленно потряс головой. А я все продолжала орать — громко, профессионально, на вдохе и выдохе.

— Ты чего орешь, балбес?! — ласково рявкнули мне в ухо.

Я подпрыгнула и заткнулась.

— А чего он?.. — жалобно протянула я, зябко кутаясь в одеяло и отползая подальше от серого нахала.

— Что он? — спросонья не сообразил маг.

— Он опять хотел меня сожрать!

— Почему опять?

— Потому что прецедент уже был, и тогда из-за него я лишился лошади и всех вещей!

— Но ведь он же не пытался тебя съесть!

— Откуда ты знаешь? Тебя там вообще не было!

— Да потому что, если бы он хотел тебя сожрать, он бы тебя уже сожрал! — не выдержал маг. — А раз ты до сих пор в состоянии так вопить, значит, он тебя есть и не собирался!

Я ошарашенно моргнула.

— А что же он тогда от меня хотел?

— Может, поближе познакомиться? — ехидно вопросил Ян.

— Да иди ты! — вызверилась я.

— Не буду уточнять куда, — усмехнулся этот нахал, задумчиво взъерошил волосы и нехотя поднялся. Затем он принялся быстро и сноровисто собирать вещи, при этом довольно грубо отобрав у меня хозяйское одеяло.

Я тоскливо огляделась. Солнце еще не взошло, но небо на востоке уже посветлело, и звезды теперь казались бледными маленькими точками. Поспать удалось всего пару часов, не больше.

— И где ж тебя носило, когда нас тут убивали? — попеняла я волку.

Тот состроил недовольную морду и… ухмыльнулся. Ей-ей, ухмыльнулся! Ну прям как человек!

Я потрясла головой.

«Спросонья еще и не то привидится», — успокоил здравый смысл.

— Ну что, отдохнул? Идти можешь?

— Вроде бы… — неуверенно сказала я, переступая с ноги на ногу.

— Тогда — двинули!

Маг весело мне подмигнул — как мальчишка! — заботливо уложил голову вурдалака в заранее припасенный мешок и не спеша направился к виднеющейся вдалеке тропинке.

— Далеко же мы забрались, э?!

Я промолчала. Кажется, наемнику предрассветный холодок совсем не мешал, а вот мне, лишенной ставшего почти родным одеяла, приходилось несладко: руки тряслись как у заядлого пропойцы, а зубы клацали почище чем у монстра. Да и ночевка на сырой земле давала о себе знать — то, что не было отлеженным, было напрочь отморожено, и наоборот.

— Н-н-надо б-б-было сраз-зу уход-д-дить, а н-не отд-дыхать на чуж-ж-жих мог-гилах! — простонала я, пряча ладони в рукава.

— И далеко бы ты ушел?

Я опять промолчала. Ссадины на ногах болели не переставая, сапоги очень быстро снова промокли, причем так, что в них уже вполне могли завестись какие-нибудь неприхотливые организмы, а на одежду мою не позарился бы даже самый распоследний бродяга. Мне стало так себя жалко, что я даже немного всплакнула. Тихонько, чтобы маг не слышал.

— Ты чего там, замерз, что ли? — жизнерадостно поинтересовался у меня Ян.

«И это тоже», — мрачно подумала я, торопливо размазывая слезы по щекам, пока он не обернулся. Но он не обернулся. Да, похоже, и не собирался. Ну и ладно.

От быстрой ходьбы я немного согрелась, и зубы перестали выбивать барабанную дробь. Уже хорошо.

— Да нет, нормально, — мужественно соврала я. — Слушай, я вот все хочу спросить: почему ты не колдовал? Ну, я имею в виду, против монстра?

— А потому, мой юный друг, — от такого обращения я споткнулась и едва не угодила в свежевырытую (или свежеразрытую?!) могилу, — что вурдалаки — твари очень противные и сложноубиваемые. Вурдалаками становятся чернокнижники, в посмертии приобретая сильнейший иммунитет к любому виду магии.

— Ничего себе. Но ведь ты погибнуть мог запросто!

— Но ведь не погиб.

— Ты… сумасшедший? — на всякий случай уточнила я.

— Нет. Я наемник.

— Мне начинает казаться, что это одно и то же…

— Я не понял, какие-то проблемы? — невозмутимо вопросил Ян.

Я неопределенно передернула плечами, но недовольно бубнить продолжала до самой деревни. Тихонько, правда, себе под нос.

Так обратно до деревни и дошли: я — разваливаясь на части и проклиная злодейку судьбу, и маг — безмятежно насвистывая незамысловатый мотивчик общеизвестной похабной песенки.

Ян, не сбавляя хода, распахнул дверь старостиной избы и быстрым шагом прошествовал внутрь. Я бодро хромала следом, стараясь не сильно отставать.

— Хвала небесам, живы! — едва завидев нас на пороге, всплеснула руками хозяйка. — А мы уж думали, что и вас упырь задрал!.. Кузьма!.. Кузьма, скорее иди сюда!

— Не упырь, а вурдалак, — поправил Ян. — Вот. Получайте вашего красавца, — и он скинул мешок к ногам подоспевшего старосты.

— Благодетель! — радостно возопил тот и кинулся к мешку с таким рвением, будто там была не отрубленная голова, а золото и самоцветы. — Ну, вражина, и на тебя управа нашлась! — погрозил он кулаком уродливой морде.

— Кузьма! — напомнил о себе наемник.

Я тем временем радостно заползла на лавку, походя скидывая сапоги и блаженно жмурясь в предвкушении заслуженного отдыха.

— Пять золотых, как договаривались, — протянул магу староста увесистый платок. В платке приятно позвякивало.

— Вообще-то за вурдалака десяток берут. Сам понимаешь, с ним работать сложнее. Берет этих тварей только сталь, причем посеребренная.

«Так у него что же, все лезвие посеребренное? Ничего себе! Дорогое удовольствие», — присвистнула я.

— Так ведь… — вякнул староста.

— Ты дослушай сначала. Мы с тобой, Кузьма, давно знакомы, я с тебя лишнего никогда не брал. И сейчас не стану. Раз уж сговорились на пять — так тому и быть. Я понимаю, что и так всей деревней скидывались… Но вот об услуге попрошу.

— Проси чего хочешь, колдун. Коли в моих силах — не откажу.

— В твоих. Разреши до завтрашнего утра в твоем доме отдохнуть, сил перед дорогой набраться?

— Это ж разве просьба? — просиял Кузьма. — Да хоть неделю задарма живи, с нас не убудет!

Я, счастливая до невозможности, под шумок стащила со стола блин. С вареньем. Вкуууусно! Мне предстоял целый день ничегонеделанья! Ура!