Страница 14 из 24
Слева что-то ест собака, повернувшаяся хвостом к охотникам. Мы думаем, что её хозяин – старый охотник. Потому, что у его ног лежит добыча, а у молодого ничего нет. Старый подстрелил зайца и двух тетеревов. Отец объясняет, что тетерева уже в полном пере, а заяц побелел, поэтому нарисованная осень – поздняя. А ещё отец говорит, что зад собаки похож на зад английского сеттера, но до конца он не уверен.
Заяц напугал. Конечно, мы с Сашкой мечтаем, как будем охотиться, когда маленько подрастём. А пока мы вертимся и мешаемся, когда отцы собираются на охоту. И Рекс всегда вертится и мешается. Охоту он знает и так любит, что прямо скулит и дрожит от нетерпенья. Но его берут не всегда, а только тогда, когда едут «по перу», то есть по птицам: серым куропаткам, перепелам, куликам или уткам. И то не весной, а осенью или зимой, если снега мало, и не очень морозит.
Когда охотники возвращаются, мы бросаемся рассматривать добычу. Весной это обычно вальдшнепы, утки самых разных пород, иногда гуси. Осенью – тоже утки, серые куропатки, коростели и перепела, а также всякие кулики. Очень редко отец приносит тетеревов. Их под Калининградом мало. Зато зайцев-русаков очень много. Их стреляют поздней осенью. Они здоровенные.
Однажды, когда я был совсем маленьким, брат Олег напугал меня зайцем. Вернувшись с отцом с охоты, он позвал меня в кухню. Я, ничего не подозревая, бегу смотреть добычу. И, открыв дверь, столбенею: на меня бежит большой живой заяц! Захлопнув дверь, я в ужасе врываюсь в столовую, где все сидят, и ору, что заяц ожил и сейчас прибежит сюда! Поэтому надо прятаться! Все смеются, а отец показывает Олегу кулак. Оказывается, пока везли зайца домой, тот совсем окоченел, и стал твёрдым. Олег приставил окоченевшего зайца к стене, и получилось так, что заяц как будто бежит. И глаза у него открытые, жёлтые, и смотрят. Конечно, я перепугался. Потом-то я подхожу к зайцу, глажу его шёрстку, рассматриваю хорошенько. И ничего в нём страшного не обнаруживаю. А Олега отец слегка ругает.
Косули и кабаны. Еще отец стреляет кабанов и косуль. Их тоже много. За ними охотники ездят куда-то очень далеко, с ночевкой. У косуль большие красивые глаза и маленькие рожки, все в пупырышках. Мать жалеет косуль и просит отца их не стрелять, а отец улыбается и обещает. А потом всё равно стреляет и говорит, что в азарте не удержался.
В спальне у отца над дверью висит чучело головы косули. Отец говорит, что это козёл, потому что с рожками. Глаза в чучеле сделаны из стекла, и как будто живые. Они всё время смотрят на того человека, который ходит вокруг.
Кабанов мама не жалеет, а очень вкусно готовит в большой духовке. Духовка встроена в плиту, которая топится углём. На плите всегда что-нибудь жарится-парится. Большой кабаний окорок мама с бабушкой солят и шпигуют кусочками чеснока, а потом запихивают на железном противне в духовку. Там он жарится несколько часов, пока не станет зажаристым и совсем готовым. По кухне и по всей квартире идет такой вкусный запах, что все собираются у плиты и нюхают. И Рекс нюхает и пускает длинные слюни. Трясет головой, эти слюни разлетаются в разные стороны и иногда попадают в такие запрещённые места, что Рекса изгоняют их кухни, и он скулит за дверью. Потом Рекса прощают и запускают обратно.
Косуля европейская. Такой она и осталась в нашей семье с 1950-х годов
У отца есть охотничий кинжал, с которым он не расстается на охотах. Рукоятка кинжала выточена из чёрного эбонита в форме кабаньей ноги с копытом, и её удобно держать в руке. А ножны обшиты настоящей кабаньей шкурой, снятой с огромного кабана-секача, убитого отцом в прошлую зиму. Секач – это старый кабаний самец, вождь всего стада. Всё равно, как для нас Сталин. Шкура на ножнах толстая и крепкая, а волос очень жёсткий, густой и короткий. Отец говорит, что он снял её с кабаньей ноги над копытом. В прихожей на деревянной подставочке, которую отец называет медальоном, висят длиннющие изогнутые клыки от этого кабана. Отец не любит рассказывать про ту охоту, потому что на ней секач убил любимую гончую собаку одного из охотников, а самого охотника ранил. Тогда отец подбежал, и метко застрелил кабана с близкого расстояния. Было очень опасно. Мы все знаем про этот случай, и не расспрашиваем.
Трофейные рога и ружья. В прихожей висят большие и очень красивые рога благородного европейского оленя. Их отец привез из Германии, когда был там в командировке. Сразу после войны. Он там участвовал в осмотре кораблей фашистского военно-морского флота, и решал вместе с союзниками, какие корабли кому достанутся. Как трофеи. А нашими союзниками были англичане, американцы и маленько французы. Рассказывая про эту командировку, мама всегда смеётся над отцом, что он привез из Германии только два ружья и оленьи рога. В то время, как другие офицеры везли всякие фарфоровые сервизы, ковры и красивую мебель. Отец тогда делает вид, что очень сердится, хмурится и ругает маму «мещанкой». И говорит, что мы, конечно, победители, но не должны «уподобляться» грабителям-фашистам, и что это очень некрасиво и даже подло. А мама с ним спорит и говорит, что наша семья всё потеряла в годы войны в Ленинграде, поэтому имеет право на трофеи. Но отец не соглашается, а потом они вместе смеются и решают, что без этой дурацкой посуды жить гораздо легче и спокойнее. И лучше сидеть на старых табуретках, только чтобы войны и голода больше не было, а был мир, и никого не убивали.
Про оленьи рога отец рассказывает историю, что они будто бы взяты с дачи Геринга, который был страстным охотником и любителем трофеев. А ещё одним из главных кровавых фашистов и соратником Гитлера. Рога прикреплены к черному деревянному медальону, очень тяжелые, все в мелких пупырышках и с пятнадцатью светлыми острыми отростками. На белой лобной кости выжжен год «1908». Отец говорит, что это год добычи оленя. А кто его убил, неизвестно. Об этом ничего не выжжено.
Ружья не новые, видно, что из них изрядно постреляли. Оба двуствольных ружья знаменитой немецкой фирмы «Зауэр». О большом ружье отец говорит, что оно «Три кольца» и двенадцатого калибра, а маленькое ружьё – «сепаратное» и двадцатого калибра. Стволы внутри большого ружья гладкие и сверкающие, а внутри маленького – покрыты «раковинками». Отец говорит, что стволы ест «коррозия», и что их надо чистить чаще и мазать маслом. И что бой этих ружей просто удивительный.
Ружьё из шомпола. Мечтая поскорее попасть на настоящую охоту, я без конца листаю Брэма, особенно те места, где подробно рассказывается о зверях и птицах, на которых охотится отец. Изучаю их внешний вид, повадки, следы. Расспрашиваю у отца о способах охоты на них. Вырезаю из дерева игрушечное ружьё. Рисую только охотничьих животных и собак. Часто рисую Рекса…
Английский сеттер Дрейк Игоря Филиппова на стойке по дупелю. Осень 2019 года
Наконец осенью отец впервые берёт меня на охоту. На серых куропаток! С легавой собакой Рексом! Отец рассказывает, что когда-то собаки, делая стойку перед броском на затаившихся птиц, ложились на землю, и лежали, совершенно замерев, пока не подходил охотник и не накрывал птицу и собаку громадным сачком. Потом, когда появилось ружьё, некоторые породы легавых собак от этого отвыкли, и курцхаары отвыкли. Поэтому Рекс, хотя и не ложится перед птицами, но зовется по-старому, легавой. А ещё отец рассказал, что перед войной, когда он служил на Дальнем Востоке, ему однажды повезло поохотиться со старым охотником, у которого был опытный английский сеттер, привезённый из Ленинграда. Этот сеттер делал даже лежачую стойку. Они охотились на фазанов и всяких куликов и уток по берегам озера Ханко.