Девушка из кошмаров

– Как можно не любить пиццу с курицей и обжаренным чесноком?! – восклицает Кармель с телефоном в руке. Она готова сделать заказ. – Серьезно? Только грибы и побольше сыра?

– И помидоров, – добавляет Томас.

– Просто обычные порезанные помидоры? – Она недоверчиво смотрит на меня. – Это противоестественно.

– Поддерживаю, – откликаюсь я из холодильника, где нагребаю газировку.

Мы отвисаем у меня дома, качая фильмы с «Нетфликса»[6]. Идея принадлежала Кармель, а я решил поверить, что она хочет расслабиться, а не убрать меня с глаз людских.

– Может, он пытается вести себя по-джентльменски, Кармель, – говорит мама, проходя через кухню, чтобы налить себе еще чашку чая со льдом. – Воздерживается от чеснока ради тебя.

– Фу, – комментирую я, а Томас ржет.

На сей раз краснеет Кармель.

Мама улыбается:

– Если закажете по одной каждого вида, я поделюсь томатной с Томасом и с тобой, а Кас может поделиться с остальными.

– Ладно. Но вы ведь захотите с курицей, когда привезут.

Кармель делает заказ, и мы втроем направляемся в гостиную смотреть повторы «Клиники»[7], пока не привозят пиццу, тогда запускаем фильм. Мы едва успеваем сесть, как Кармель опять вскакивает, стремительно набирая сообщение на телефоне.

– Что такое? – спрашивает Томас.

– Да типа вечеринка в честь подготовки к годовым экзаменам, – отвечает она и направляется к выходу. – Я сказала Нат и Аманде, что загляну, если фильм не слишком поздно кончится. Скоро вернусь.

Дверь закрывается, и я тыкаю Томаса в бок:

– Тебя что, не волнует, когда она вот так сваливает?

– Ты о чем?

– Ну-у, – начинаю я, но не придумываю, что сказать дальше.

Наверное, дело просто в том, что если меня Кармель иногда пытается свести с прочими своими друзьями, то с Томасом она этого не делает. Мне кажется, это должно его задевать, но я не знаю, как тактично спросить об этом. И к каким таким, черт подери, экзаменам ей еще надо готовиться? Я все свои уже сдал, кроме одного. Учителя здесь реально любят накручивать в последние несколько недель. Не то чтоб я жаловался, но…

– Но ты же ее бойфренд! – выпаливаю я наконец. – Разве она не должна таскать тебя с собой на все тусовки?

Не самая удачная формулировка, но он, похоже, не обиделся и даже не удивился. Просто улыбается.

– Понятия не имею, кто мы друг другу, – негромко произносит он. – Но точно знаю, что у нас все по-другому. Мы разные.

– Разные, – бормочу я, хотя мечтательность на его физиономии даже трогательна. – Все, понимаешь, разные. Тебе не приходило в голову, что «мы так похожи» не зря считается классикой?

– Годный ответ для того, чья последняя девушка скончалась в 1958 году, – парирует Томас и прячется за глотком газировки. Ухмыляюсь и поворачиваюсь обратно к телевизору.

У окна Анна. Она стоит в кустах сразу за домом и глядит на меня.

– Иисусе!

Переваливаюсь через спинку дивана и морщусь, врезавшись плечом в стену.

– Что?

Томас тоже вскакивает, смотрит сначала на пол, словно там может быть крыса или еще что, но потом прослеживает мой остановившийся взгляд и тоже смотрит в окно.

Глаза у Анны пустые и мертвые, абсолютно безучастные, без малейших следов узнавания. Смотреть, как она моргает, – все равно что смотреть, как рассекает маслянистую солоноватую воду аллигатор. Пока я пытаюсь справиться с дыханием, из носа у нее червяком выползает темная струйка крови.

– Кас, что такое? Что стряслось?

Оглядываюсь на Томаса:

– Хочешь сказать, ты ее не видишь?

Снова перевожу взгляд на окно, наполовину ожидая, что ее там не будет, наполовину надеясь, что она исчезла, но она по-прежнему там, стоит неподвижно.

Томас тщательно осматривает окно, двигая головой в поисках отражений света. Вид у него перепуганный. Что-то не сходится. Он должен был ее увидеть. Он же гребаный колдун, черт подери.

Я больше не могу это выносить. Вылезаю из-за дивана и направляюсь к входной двери, распахиваю ее настежь и вываливаюсь на крыльцо.

И вижу только удивленное лицо Кармель, не успевшей донести телефон до уха. В кусах под окном ничего нет, только тени.

– Что случилось? – спрашивает Кармель, когда я бросаюсь вниз по ступенькам и пробиваюсь сквозь заросли, царапая руки о ветки.

– Дай мне свой телефон!

– Что? – голос у Кармель испуганный.

Мама уже тоже вышла, и все трое напуганы непонятно чем.

– Просто брось его сюда! – ору я, и она слушается.

Нажимаю кнопку и направляю аппарат на землю, включив голубоватый фонарик, чтобы не пропустить никаких следов или смещенных травинок. Ничего.

– Что? Что такое? – пищит Томас.

– Ничего, – громко говорю я, но это не ничего. Может, оно все исключительно у меня в голове, но это не ничего. И когда я нащупываю в кармане атам, тот холоден как лед.

Десять минут спустя мама ставит передо мной исходящую паром кружку. Беру и нюхаю.

– Это не зелье, просто чай, – раздражается она. – Без кофеина.

– Спасибо. – Отпиваю. Ни кофеина, ни сахара.

Не понимаю, почему горькая коричневая вода считается успокаивающей. Но честно играю свою роль – вздыхаю и как бы оседаю на стуле.

Томас с Кармель продолжают этак воровато переглядываться, и мама это замечает.

– Что? – спрашивает она. – Что вам известно?

Кармель взглядом спрашивает у меня разрешения, я молчу, и она рассказывает маме о происшествии в торговом центре, с тем платьем, похожим на Аннино.

– Честно, Кас, после Гран-Марэ ты всю неделю ведешь себя странновато.

Мама опирается на кухонный стол:

– Кас, что происходит? И почему ты не рассказал мне про торговый центр?

– Потому что мне нравится держать свою придурь при себе. – Отвлекающий маневр явно не сработал. Мама ждет и смотрит. – Ну, просто… мне показалось, что я увидел Анну, вот и все. – Отпиваю еще глоток чая. – А в Гран-Марэ, на сеновале… мне послышался ее смех. – Мотаю головой. – Такое ощущение… не знаю какое. Наверное, похоже на одержимость.

Поверх края кружки ясно вижу распространяющееся по кухне предположение. Они думают, у меня галлюцинации. Жалеют меня. «Бедный Кас» – надпись на их лицах составлена из таких больших букв, что свисает со щек словно десятифунтовые гири.

– Атам тоже ее видит, – добавляю я, и это привлекает их внимание.

– Наверное, утром нам стоит позвонить Гидеону, – предлагает мама. Киваю. Он наверняка по думает то же самое. Однако лучшего специалиста по атамам у меня нет.

За столом повисает тишина. Они настроены скептически, и я их не виню. В конце концов, именно этого я и хотел, с тех пор как Анны не стало.

Сколько раз я воображал, как она сидит рядом со мной. Голос ее миллион раз перекатывался у меня в голове в убогих попытках нагнать пропущенные нами разговоры. Иногда я притворялся, что мы нашли иной способ победить обеата, такой, при котором все не пошло бы кувырком.

– Думаешь, это возможно? – спрашивает Томас. – В смысле это вообще возможно?

– Сущности не пересекают границу миров, – отвечаю я. – Гидеон говорит, не пересекают. Не могут. Но ощущение такое… словно она взывает ко мне. Просто у меня не получается расслышать, чего она хочет.

– Все так перепуталось, – шепчет Кармель. – Что ты собираешься делать? – Она смотрит на меня, затем на Томаса и маму. – Что мы собираемся делать?

– Я должен выяснить, насколько это реально, – говорю я. – Или я официальный псих. И если это реально, то мне надо выяснить, чего она хочет. Что ей нужно. Мы все перед ней в долгу.

– Не предпринимай пока ничего, – говорит мама. – Пока не поговорим с Гидеоном. Пока у нас не будет больше времени во всем разобраться. Мне это не нравится.

– Мне тоже, – говорит Кармель.

Смотрю на Томаса.

– Не знаю, как к этому относиться. – Он пожимает плечами. – В смысле Анна была нашим другом, ну как бы. Мне не верится, что она хочет навредить нам или даже просто напугать. Что меня беспокоит, так это атам. Что он реагирует. Наверное, с Морвраном тоже надо поговорить.

6

«Нетфликс» (Netflix) – американская компания, поставщик фильмов и сериалов на основе потокового мультимедиа.

7

«Клиника» (Scrubs) – американский комедийно-драматический телевизионный сериал, посвященный работе и жизни молодых врачей. Несмотря на принадлежность к жанру комедии, наряду со смешными в нем присутствуют и серьезные драматические сцены. Премьера сериала состоялась в 2001 г., показ завершился в 2010 г.