Объятия смерти

— Понятно, мама Уля.

— Вот и умница, — женщина довольно кивнула и вышла из наполненной паром купальни.

Анна продолжала сидеть, щупая кончиками пальцев тонкий кожаный ошейник, практически не ощутимый на шее, но, как показала практика, более чем действенный. О своем рабстве Анна не волновалась. Когда Наргот выберется из своего добровольного заточения, то непременно придумает тысячу и один способ выбраться из этой ситуации. Сейчас же ей стоит воспользоваться своим положением по максимуму. В конце концов, что могут требовать от десятилетней девочки? Особенно, если она не станет раскрывать свою необычную для ребенка силу.

Выполнив все инструкции мамы Ули, Анна помылась, надела оставленное в углу на специальной вешалке детское платьице алого цвета. Под цвет волос. С волосами она промучилась дольше всего. Они так спутались, что приходилось выдирать местами целые клочки, но расческа, в итоге, победила. Из высокого зеркала на Анну смотрела худая костлявая девочка с красными глазами и волосами. Лицо у нее оказалось довольно миленькое. Вид немного портила черная полоска рабского ошейника.

— Ну, прямо Золушка перед балом. Очень сильно оголодавшая Золушка, — подвела Анна итог, после чего вышла и попросила здоровенного мужика в таком же ошейнике, как у нее, отвести ее на кухню.

Мужик молча провел ее по застеленным мягкими коврами коридорам. В воздухе пахло духами. Этот тонкий цветочный аромат казался неистребимым и присутствовал буквально везде. На кухне, куда ее привел Муга, старая кухарка, едва завидев истощавшего ребенка, уронила поварёшку и громко заохала. Как же можно было морить голодом такую хорошенькую девочку? Да как посмели, изверги? Ах, возьми вот эту подливку. Ох и тяжела же жизнь у светлых. Вот, смотри, какое мясо, лично отварила в пяти видах лучшего вина. А вот конфеты, а еще есть пирог…

Впервые за последние дни Анна наелась. И не сырой рыбой или мясом, а нормальной человеческой еды. За это она была искренне благодарна старенькой поварихе.

Дальше снова коридоры и неизменный запах цветочных духов. Несколько раз мимо пробегали откровенно одетые девушки, с любопытством косившиеся на Анну. Относительно места, в которое она попала, у Анны оставалось все меньше сомнений. Бордель. Ее продали в бордель. К счастью, она еще ребенок. Иначе, кто знает, чем закончилась бы эта история ввиду отсутствия Наргота? Девушка уже убедилась, что против рабского ошейника особенно не повозникаешь.

Очередная резная дверь распахнулась перед девочкой. К ее удивлению, помещение, в котором она оказалась, не было кабинетом. Или даже гостиной. Это была пустая квадратная комната без окон. Вдоль стен в несколько рядов горели красные свечи. В центре был нарисован большой круг, в котором стоял стол. Рядом со столом стояла мама Уля и высокий темноволосый мужчина. До этого она видела у всех на лбу татуировки, которые, вероятно, были чем-то вроде паспорта. Или знаком принадлежности к касте, как в Индии. У мужчины же татуировка выглядела иначе. Она была полностью черной и чуть сияла в темноте. Как может черный цвет сиять в темноте — тот еще вопрос, однако так и было.

— Видишь? — он поднес указательный палец ко лбу. Анна кивнула.

— Что ты видишь?

— Светится, — тихо ответила девочка.

Мужчина кивнул, после чего повернулся к маме Уле.

— Дар темный. Я не могу этого сделать! Это преступление! По законам Империи…

— Никто не узнает, — мягко произнесла женщина, вкладывая в руку мужчине глухо звякнувший тугой мешочек. — Мы же и так делаем татуировки девочкам. Кто заметит в краске блокатор? Да кто его вообще в ней искать будет? Ты пойми, девочка уникальна. Часто ты встречал красные глаза и волосы у людей? А у людей из светлой Империи? Сам же потом ходить будешь, да языком прищелкивать!

По спине Анны пробежали мурашки. Похоже, ее собираются лишить магии! Непроизвольно шагнув назад, она уперлась головой в солидное пузо стоящего позади нее Муги. Охранник-раб крепко зафиксировал девочку, а Анна неожиданно осознала, что даже применив всю свою силу, не смогла бы вырваться из медвежьей хватки этого человека. Да и человек ли он?

— Хорошо, — сдался мужчина, пряча тугой кошель. — Положите ее на стол и снимите рукав с правой руки.

— Почему рука, а не спина? — заволновалась мама Уля. — На спине надежнее!

— На спине магическая татуировка с блокатором в краске ее убьет! Будь она не такой худой — можно было бы попробовать, а так — верная смерть.

Мама Уля не нашлась, что возразить и недовольно содрала рукав платья, обнажая плечо девчонки.

Понимая, что сейчас может произойти нечто непоправимое, Анна впервые с момента своего пробуждения в борделе попыталась использовать магию… и закричала. Тело выгнуло дугой, казалось, в каждую клеточку организма вонзили раскаленные иглы. Боль была неимоверной.

— Не пытайся магичить, девочка, — произнесла мама Уля, безразлично наблюдая за мучениями удерживаемой на столе немым Мугой Анны. — Не знаю, как у светлых, а у нас рабские ошейники запрещают все, что не разрешено. Рас много, разновидностей рабов много. У каждой расы есть свои особенности. Под каждого отдельный ошейник не создать. Поэтому любые действия, не свойственные обычному неодаренному, блокируются сильной болью, — заметив, что ее не слушают, она бросила недовольный взгляд на колдуна. — Да сделай ты что-нибудь! Глупая девчонка себя сейчас покалечит! Мне не нужна пускающая слюни идиотка!

Колдун, в ответ на требование, пожал плечами и легким движением руки усыпил девочку, после чего стал наносить на ее предплечье рисунок танцующей над огнем феи. Знак борделя мамы Ули. Он же заменял рабский ошейник, действуя точно так же. Клиенты сюда приходили развлекаться не с рабами. Им совсем не обязательно знать, что красиво выполненные татуировки на спинах ночных бабочек были по факту тем же самым.

Колдун наговорил хозяйке борделя благоглупостей. Однако он привык всегда оставлять для себя запасной путь. Татуировка на спине полностью и навсегда бы искалечила дар аловолосой девочки. Вскройся этот факт — и за его жизнь никто не дал бы и медного гроша. Намеренное лишение дара — тяжелое преступление в Темной Империи. А если разрушенный дар был силен — то виновник позавидует мертвым. Прилюдное сдирание кожи тонкими и длинными кусками — самое приятное из предусмотренных Советом наказаний. С руки же, в случае чего, блокирующую татуировку можно будет снять. Хотя шансов на то, что кто-то рассмотрит дар у девочки, которой запретят с помощью татуировки молчать — ничтожны. Блокатор будет надежно рассеивать любые задатки. Но даже если шансы, что дар ребенка обнаружат, ничтожны, колдун не собирался рисковать. Всегда должен быть путь к отступлению. Всегда.

Глава 16

Глава 16.

Наргот следовал за крепким бесом, то и дело всматриваясь в растущие прямо в ядовитой топи скрюченные деревца. Он не был на этом болоте уже больше двадцати вздохов Бездны. Для молодого демона младшего круга — это почти вечность. А по меркам духовных миров двадцать вздохов Бездны — всего лишь мгновение.

— С чего бы беглой душе забираться в эти места? — задал, наконец, он вопрос своему проводнику. — Здесь одних болотных испарений хватит, чтобы растворить ее до Сути за мгновение.

Бес завлек Наргота в путешествие по болоту информацией о сбежавшей из соседнего домена душе. Если бы им удалось ее перехватить, то можно было бы полностью присвоить всю ее энергию. Вот только как бы выжила в этом месте простая душа? Ведь помимо ищущих ее младших духов, болото буквально кишит разнообразными низшими, которые ринулись бы на беглую вкуснятину, стоило ей оказаться на их территории.

— Ну и долго же ты соображал! — рассмеялся бес, притопывая от удовольствия мощным копытом. — Не понимаю, почему Повелитель с тобой возится? Что в тебе такого?

Из болота один за другим стали выбираться разнообразные демоны. Всего девять, все младшие демоны. Двое, включая беса, выше Наргота в иерархии.