Объятия смерти

— Ты заманил меня в ловушку?

— У тебя, Наргот, мозгов меньше, чем у этой болотной змеи, — еще один демон поддел когтистой лапой сунувшуюся к нему змею с рудиментными крыльями. — Тебя Повелитель одарил десятком душ. Мы все здесь обрались для того, чтобы выразить тебе благодарность за твою готовность поделиться со своими друзьями. Мы же твои друзья, Наргот? Конечно друзья! И ты отдашь каждому другу по одной душе. Что скажешь? Правда ведь, замечательный способ избежать пыток? Ну не станешь же ты пытаться убежать от нас? В таком болоте это очень трудно сделать.

Наргот широко и клыкасто улыбнулся, глядя на эту детскую возню. Да он перерос их в интеллекте еще будучи низшим!

— Значит, каждому по одной душе? Получается, я должен отдать все, чем одарил меня герцог?

— Приятно видеть, что у тебя мозгов все же больше, чем у полена, — рассмеялся заманивший его бес. Остальные демоны подхватили веселье.

Не так давно Наргот выполнил очень щекотливое задание герцога в мире смертных. За два года по меркам того смертного мира, он хитростью и шантажом заполучил преданность нескольких королей, что привело к резкой смене религии в их странах. Новый бог того мира, повелитель домена, к которому принадлежит Наргот, был очень доволен! Десять душ, подаренные ему в качестве награду, должны были помочь четверохвостому демону подняться на новую ступень. Однако такая награда превратила Наргота в лакомую добычу.

Клыкастая ухмылка Наргота стала еще шире. В его лапе появился тонкий духовный клинок. Смех разом прекратился. Окружившие его младшие демоны попятились. Заполучить духовное оружие для младших демонов — большая редкость. А те, кто заполучил — все на высших ступенях младшего круга и на гране перехода в средний. Сражаться без оружия против духовного клинка — самоубийство. Его не остановит никакая броня! Только другой такой же клинок!

Продолжая улыбаться, Наргот небрежно качнул кончиком клинка.

— Как здорово, что все мои друзья собрались сегодня для того, чтобы отдать мне все имеющиеся у них души? Уверен, вы совсем не хотите расстроить меня, сказав, что у вас ничего нет. Я ведь служу Повелителю сборщиком, так что, ввиду профессии, обладаю особенным зрением. Тьма благоволит ко мне! Вначале герцог сделал мне ценный подарок. Потом мои друзья собрались вокруг меня, чтобы подарить мне все, что имеют! — внезапно смешливые интонации в голосе Наргота исчезли, а дальнейшая речь перемежалась злобным рычанием. — Вы же не станете убегать от меня? В таком болоте это трудно сделать. Ведь это мое болото, кретины!

На переливчатый свист, произведенный Нарготом, из топей полезли низшие духи. Сотни тысяч низших тварей, способных только лишь числом своим нивелировать преимущество в рангах младших духов.

Анна проснулась от ярких солнечных лучей, пробравшихся в комнату, в которой она находилась. Мотнув головой, чтобы избавиться от чужого сна-воспоминания, она резко села. Комната была не очень большой, но роскошной. По местным меркам. Занимавшая большую часть помещения огромная кровать, застеленная шелками. Именно в ней проснулась Анна. Множество подушек, мягкий ковер на полу, тяжелые портьеры, сейчас замысловато подвязанные кокетливыми бантами по бокам окна. Высокое окно с приоткрытыми ставнями, впускавшими в комнату теплый летний ветерок. Никаких решеток, никаких цепей или замков. Никакого ошейника на горле. Никаких напоминаний о ее положении. Кроме яркой татуировки на предплечье. Первая же попытка обратиться к магии ожидаемо закончилась ничем. Если раньше она ощущала магическую энергию, могла собирать ее из окружающего мира и впитывать, но не могла выпустить из себя эту силу из-за боли, то сейчас…. Сейчас была пустота. Наргот все еще не отзывался. Ситуация пугала. Она в рабстве, в борделе. Единственный, кто мог ей помочь — молчит. А ведь ее еще и паладины ищут. Сложно ли добраться до девочки в борделе, ограниченной рабской меткой? Анна не сомневалась, что святоши рано или поздно придут. Они найдут ее. Нужно бежать…

Стоило подумать о побеге, как вспышка ужасающей боли затопила сознание. Тело парализовало. Все, что ей оставалось — безвольно лежать на огромной кровати и терпеть адские мучения.

Тяжелая входная дверь бесшумно открылась. В комнату вошла мама Уля. Сковавшая тело боль отступила так же резко, как и появилась.

— Вижу, что проснулась, — на кровать легло детское черное платье с длинной пышной юбкой. — Одевайся. Нам нужно в храм.

Это был приказ. И у Анны не было выбора, как послушно ему следовать. Метка на руке надежно контролировала ее мысли и действия. Мама Уля помогла зашнуровать сзади тугой корсет платья, после чего взялась укладывать ей волосы. Попутно она раздавала приказы. Ей запрещалось рассказывать о своем магическом даре, ей запрещалось информировать кого-либо о своем рабстве, ей запрещалось…

Запретов было много. Очень много. При внешней иллюзии свободы, каждый поступок воспитанниц мамы Ули жестко регламентировался. Для всего окружающего мира добрая женщина подбирала сирот, спасая их от жестокой голодной жизни на улице, обучала и давала работу. Как оказалось, Анна — не единственный ребенок в доме удовольствий. Кроме нее были еще три девочки. Две младше ее, а одна старше. Старшей было двенадцать. К этому возрасту девушка должна знать все, что необходимо. Так сказала мама Уля. Девочек учили ублажать мужчин. Но не только это. Бордель мамы Ули считался лучшим. Сюда приходили только очень богатые клиенты. Поэтому девочки у мамы умели не только ноги раздвигать. Танцы, игра на музыкальных инструментах, чтение и каллиграфия, история, география, политика, экономика. Ночные феи мамы Ули были товаром высшего класса.

Аккуратно перебирая локоны удивительного рубинового цвета, мама Уля готовила Анну к предстоящей жизни. Кстати, имени мама Уля не спрашивала, выбрав для нее «местное». Кики. Теперь Анну звали, как болонку чокнутой старушки.

К тринадцати годам, когда девочки становятся женщинами, мама Уля объявляет аукцион на первую ночь с не знавшей мужчины ночной феей. Продает девственность. Такие аукционы были крайне популярны и сулили немало прибыли.

Тут хозяйка борделя попыталась повесить перед носом необщительной девочки сочную морковку. С каждой сотни золотых монет, одна будет передаваться Анне. Если же девушка соберет определенную сумму, то сможет выкупить себя из рабства.

Анна только криво улыбнулась. Позволят ей накопить денег, как же. Она в теле ребенка, но мозги у нее вполне взрослые. В такие посулы она не верила. Да и не собиралась она сидеть в этом борделе до тринадцати. Рано или поздно проснется Наргот. Он найдет способ выбраться из этого места.

Закончив с приведением в порядок аловолосой девочки, мама Уля велела следовать за ней. Вновь длинный коридор с пушистыми коврами на полу, тонкий цветочный аромат в воздухе. Они несколько раз свернули, спустились по широкой резной лестнице и вышли в просторный двор огромного особняка. Двор был больше похож на экзотический сад. Широкая мощеная разноцветным камнем дорога плавно изгибалась между фигурно стриженными деревцами, возвышающимися над красочными клумбами статуями, каменным прудом с разноцветными рыбками и фонтаном с разноцветной водой.

Долго любоваться окрестностями ей не позволили. Мама Уля довольно грубо толкнула девушку к крытой коляске, дождалась, когда Анна сядет внутрь, после чего с кряхтением забралась следом. Сидевший на месте возницы Муга щелкнул хлыстом, и тонконогая гнедая кобылка весело потрусила вперед, дробно цокая по мостовой подкованными копытами.

Поездка длилась не очень долго. Вскоре их коляска остановилась у входа в возвышавшийся посреди города храм. Сложенный из темного камня храм местных богов возносился высокими шпилями над всеми зданиями. Поднявшись в полной тишине по каменным ступеням, мама Уля завела Анну внутрь, где их встретил худощавый служка.

— Моя новая дочь Кики пришла обрести покровителя.