Страница 9 из 15
Черчилль писал, что он впервые попал под вражеские пули в свой двадцать первый день рождения, но не исключено, что здесь он несколько вольно обошелся с фактами в погоне за читательским интересом. Однако в боях ему действительно довелось поучаствовать, и по итогам короткой кампании он даже был награжден испанским военным орденом Красного Креста, который давали за военные заслуги, и медалью за кубинскую кампанию. Ему не было официально разрешено носить иностранные награды с британским мундиром, но Черчилль нередко этот запрет нарушал. Кроме ордена Черчилль привез из поездки на Кубу любовь к кубинским сигарам и сиестам – обе эти страсти остались с ним до конца жизни.
По пути домой Черчилль снова сделал остановку в Америке, и здесь, пожалуй, впервые его личность привлекла внимание газет. Американцы весьма недружественно относились к самой идее колониализма, и в войне на Кубе их симпатии были на стороне повстанцев. Офицер армии самой большой колониальной империи в мире, участвовавший в войне против борцов за свободу, – какой уважающий себя журналист упустит такую мишень? О лейтенанте, вчерашнем выпускнике военного училища, писали как о чуть ли не военном советнике, посланном давнишними хозяевами «тринадцати американских колоний», чтобы помочь испанцам задушить борьбу кубинцев за независимость. А позже, после того как США в 1898 году вступили в войну с Испанией и отобрали у нее остатки колониальной империи (Кубу, Пуэрто-Рико, Филиппины и Гуам), в газетных статьях о Черчилле можно было прочитать, что он воевал уже против американцев.
Кубинский опыт оказался важен не только потому, что молодой лейтенант впервые «понюхал пороху». Репортажи Черчилля в Daily Graphic были хорошо приняты читателями, его имя стало узнаваемым. Карьера журналиста оказалась вполне реальной и могла привести к карьере в политике, о которой Черчилль давно мечтал. Имей он иной склад характера, военная карьера была бы открыта для него, как и для многих других небогатых отпрысков высшего класса. Но Черчилль, при всей любви к внешним проявлениям жизни кавалерийского офицера, не был создан для того, чтобы замкнуться в уютной клетке полковой жизни, следуя ритму маневров, ротаций, повышений в звании и должности, иногда – военных действий на той или иной границе империи.
Как бы то ни было, в октябре 1896 года лейтенант Уинстон Черчилль отплыл со своим полком в Индию. Но еще на пути туда в письме своей обожаемой матери он писал, что от него в полку ожидают, что его интересы не выйдут за рамки поло, скачек и обязанностей дежурного по части, но он собирается использовать свое свободное время, чтобы восполнить пробелы в образовании. Его отец окончил Оксфорд, прежде чем начать политическую карьеру. Черчилль решил получить эквивалент университетского образования самоучкой, составив поистине грандиозный список литературы, которую он собрался прочитать, – и прочитал, с помощью Дженни, посылавшей ему ящики книг на адрес Четвертого гусарского полка в Бангалоре. Практически весь канон западной культуры: Платон, Аристотель, Паскаль, Адам Смит, Маколей, «Падение Римской империи» Гиббона… Работы двух последних историков (он читал по «пятьдесят страниц Маколея и двадцать пять Гиббона каждый день») оказали впоследствии громадное влияние на литературный стиль самого Черчилля. Затем Шопенгауэр, Мальтус, Дарвин – Черчилль к этому моменту отошел от христианских взглядов и проходил через этап достаточно воинственного атеизма. А также десятки томов, содержащих речи, произнесенные в британском парламенте в течение предыдущих лет. Все это Черчилль внимательно читал и анализировал.
Но военная слава ему по-прежнему была нужна, и он продолжал поиски подходящей войны. Одним из рассматривавшихся вариантов была греко-турецкая война – не получилось. Черчилль уже отплыл туда из Индии, но война закончилась прежде, чем он достиг Суэцкого канала, и вместо Крита, куда уже высаживался международный миротворческий контингент, он удовольствовался осмотром Неаполя и окрестностей горы Везувий. А было бы интересно узнать, с учетом нашего знания о том, что случилось позже: повлияло бы близкое знакомство с боевыми качествами турецкой армии на решения, принятые Черчиллем через почти два десятка лет? Началась небольшая война против племен Южной Африки, и Уинстон пишет матери: «Несколько месяцев в Южной Африке позволят мне получить медаль и, вполне вероятно, звезду за кампанию. Потом быстренько в Египет, вернуться через год-другой еще с парочкой наград – и можно перековать мой меч на железный ящик для документов», – так он намекал на ящики, в которых носили официальные документы министры британского правительства.
Но тут начались боевые действия против афганских племен на северо-западной границе Индии (нынешней границе между Пакистаном и Афганистаном). Четвертый гусарский не принимал участия в этой колониальной стычке, но Черчилль смог получить ответ от командующего карательной экспедицией: «Вакансий нет. Приезжайте как корреспондент. Постараюсь втиснуть». Дженни нашла ему контракт в лондонской газете Daily Telegraph, по тем же расценкам, по каким оплачивались репортажи с Кубы. Но и сам Уинстон договорился с аллахабадским Pioneer, в котором за десять лет до того печатался Редьярд Киплинг, о репортажах с мест боев – триста слов ежедневно. Прикомандированный к бенгальским уланам, он принимал участие в конных разъездах, попадал под снайперский огонь горцев, командовал сожжением деревень в отместку за такие обстрелы, а 17 сентября 1897 года лейтенант Черчилль вступил в свой первый бой в новой войне.
Часть Тридцать Пятого сикхского полка, с которым в тот момент был Черчилль, оказалась отрезанной от своих сил атакой пуштунов. Черчиллю и нескольким британским офицерам удалось остановить панику и беспорядочное отступление сикхов. Черчиллю пришлось подобрать винтовку убитого сипая и отстреливаться от нападавших, после чего он сумел доскакать до соседнего – британского – полка и привести подмогу. Его имя было упомянуто в отчете о боевых действиях (так поощряли отличившихся военнослужащих в случае, если их заслуги не дотягивали до награждения орденом) – «принес пользу в критический момент». Но увидев, что индийские солдаты, в отличие от частей из метрополии, порой быстрее впадают в панику, Черчилль получил подтверждение своим расовым предрассудкам об индийцах и представлениям о справедливости британского правления в Индии.
В начале 1898 года лейтенант Черчилль вернулся в Бангалор, в расположение своего гусарского полка. На основе своих полевых заметок он написал книгу «История Малакандского полевого корпуса. Эпизод пограничной войны», вышедшую в марте того же года, которая была тепло встречена читающей публикой. Принц Уэльский писал о ней с похвалой: «Все ее читают», а самому Уинстону посоветовал: «Пока не станете депутатом парламента, держитесь армии». Живые описания боев в сочетании с яркими картинами природы афганского пограничья и запоминающимися портретами жителей тех мест до сих пор удерживают этот очерк на полках книжных магазинов и библиотек.
Тогда же Уинстон начал работу над своим единственным художественным произведением, приключенческой повестью «Саврола», о политических бурях в вымышленной стране Юго-Восточной Европы. Но работу над этой повестью прервала новая война.
В 1885 году в Судане, находившемся на тот момент под властью Египта, с 1882 года оккупированного Британией (можно вспомнить, что отец Уинстона в свое время резко выступал против этой оккупации), разгорелся джихад. Восстания под знаменем ультрарадикального ислама – это вовсе не изобретение ХХІ века. Британия была вынуждена покинуть Судан. Через десять лет стало ясно, что на территории, сегодня занимаемые самым молодым из государств ООН, Южным Суданом, положили глаз как Италия, так и старая колониальная соперница – Франция. Делать было нечего, пришлось завоевывать Судан, чтобы не позволить захватить его другой европейской державе. Главнокомандующий египетской армией (сирдар) генерал Китченер подошел к поставленной задаче основательно, организовав прокладку железной дороги из Египта до столицы Судана Хартума. Сухопутную армию сопровождала флотилия речных кораблей. К лету 1898 года армия сирдара приблизилась к Хартуму, и было ясно, что вскоре начнется самое интересное.