Страница 10 из 15
Черчиллю надо было срочно снова попасть в гущу событий. Была, однако, небольшая проблема – сирдар терпеть его не мог. Его книгу Китченер считал произведением нахального выскочки, субалтерна, осмеливающегося критиковать решения генералов, как будто он имел на это право, да еще и газетчика к тому же. То, что книгу высоко оценили в Лондоне, только добавило желчи Китченеру. Он решил, что не потерпит этого невыносимого высокомерного нахала и охотника за орденами в своей армии. Но судьба оказалась снова, и не в последний раз, благосклонна к Уинстону.
Старый соратник и соперник лорда Рандольфа, премьер-министр лорд Солсбери, прочитал «Историю Малакандского полевого корпуса» с восторгом и во время личной встречи с Уинстоном (тот регулярно бывал в Лондоне) предложил свою помощь. Это предложение выразилось в рекомендательном письме к британскому агенту в Египте (то есть главе администрации страны) лорду Кромеру. Лорд Кромер, в свою очередь, узнав о смерти одного из офицеров Двадцать Первого уланского полка, участвовавшего в суданской кампании, предложил на его место Черчилля в качестве временной замены. Командир полка согласился, но только при условии, что если Черчилля убьют, то о похоронах позаботится его семья, а не армия. Китченер был слишком занят организацией наступления, чтобы возразить, и Черчилль сел на прямой пароход из Англии в Египет, даже не известив командование своего полка в Индии. Он направлялся в эскадрон А Двадцать Первого уланского полка, полностью оснащенный для боевых действий, со свежеприобретенным скакуном, а самое главное – с контрактом от лондонской Morning Post, согласившейся платить по 15 фунтов за каждый репортаж своего нового военкора.
В конце августа 1898 года Черчилль прибыл в Омдурман, в лагерь египетско-британской армии в окрестностях Хартума, – как раз к началу решающего сражения кампании. Второго сентября 1898 года сорок тысяч «воинов Пророка», вооруженных преимущественно холодным оружием и пламенной верой в священную правоту своего дела, дающую им неуязвимость, атаковали армию сирдара, вдвое уступающую по живой силе, но многократно превосходящую силой огневой. Пулеметы Максима в одном из первых случаев боевого применения собрали обильную жатву, предвосхищая еще более обильную уже на европейских полях через полтора десятилетия. Половина армии суданцев полегла на поле боя. Китченер, опасаясь, что противник сможет отступить в боевом порядке и закрепиться в столице, послал вдогонку Двадцать Первый уланский полк, в конных шеренгах которого поскакал на врага и лейтенант Черчилль.
Внезапно три с небольшим сотни уланов оказались не перед толпой бегущего врага, а перед готовым к бою отрядом, вдесятеро большим по численности, причем вооруженным в том числе и винтовками. Уланы пошли в атаку. В отличие от своих товарищей-офицеров, Черчилль не выхватывал палаш. В правой руке у него был немецкий маузер образца 1896 года – именно тот, хорошо известный нам всем по картинам с революционными матросами и прочими комиссарами. Дело в том, что за два года до того Черчилль, высаживаясь с парохода на берег в Индии, заработал сильнейший вывих плеча, последствия которого он ощущал всю жизнь, и не мог высоко поднимать правую руку. Играть в поло он приспособился и с поврежденным плечом, но действовать палашом в настоящем бою ему этот вывих не давал. Не исключено, что маузер спас ему жизнь. Позже он утверждал, что наверняка убил из него троих врагов и, возможно, еще двоих, прорываясь сквозь строй противника.
Ставшая легендарной (в том числе благодаря перу Уинстона) атака Двадцать Первого уланского полка обратила суданцев в бегство, но дорогой ценой: 22 убитых (из общего числа 28 убитых в армии Китченера в сражении под Омдурманом), около пятидесяти раненых и сотня убитых лошадей. Репортаж Черчилля об этой атаке до сих пор нередко входит в собрания лучших репортажей военных корреспондентов всех времен и народов, даже если сама атака не оказала существенного влияния на исход сражения.
Тем не менее сражение под Омдурманом завершило войну. Джихад выдохся, армия восставших разбежалась. Далее последовала оккупация Судана и гонка к верховьям Нила, чтобы опередить направлявшуюся туда же французскую экспедицию. Но Черчилля это уже не интересовало. Его очередная командировка в действующую армию была завершена, и он в феврале следующего года вернулся в Индию. Несмотря на больное плечо, в чемпионате среди кавалерийских полков в Индии он обеспечил Четвертому гусарскому полку кубок, в финальном матче забив три гола из четырех. Но армейская служба ему уже наскучила, и он подал в отставку.
Как и в случае с Малакандской экспедицией, Черчилль решил превратить свои газетные репортажи в книгу. «Война на реке. Повествование об отвоевании Судана» вышла в 1899 году и тоже снискала большой успех у читателей, несмотря на то, – а может быть, и благодаря тому, – что автор с заметной симпатией описал суданцев и их восстание против египетского правления. Черчилль также весьма неодобрительно отозвался о Китченере за то, что тот не предотвратил разграбление и осквернение гробницы Махди, первого вождя суданского джихада, а также за то, что после сражения он приказал добить раненых бойцов противника. Симпатий среди британского военного руководства это Черчиллю не прибавило, тем более что Черчилль в своих описаниях военных действий, как и в предыдущей книге, показал необычно ясное для молодого субалтерна понимание военной стратегии. И да, несмотря на свою критику действий британского командования, он ни на минуту не сомневался в правоте «цивилизирующей миссии» Британии в Африке.
Прислушавшись к совету принца Уэльского, отставной лейтенант и уже весьма известный журналист решил попробовать себя в политике. Старые коллеги лорда Рандольфа никуда не делись и были готовы помочь. Уже в 1898 году лондонская Daily Mail писала о нем как о многообещающем молодом человеке, которому «в тридцать лет будет тесно в парламенте, а в сорок лет – в Англии».
Первую свою политическую речь он произносит перед Консервативной ассоциацией Бата (изумительного по красоте города, шедевра архитектуры XVIII века, славящегося своими целебными водами еще со времен Римской империи), а летом 1899 года впервые выставляет свою кандидатуру на парламентских довыборах в Олдеме, рабочем городке в Ланкашире. Но рабочие не выбрали Черчилля, хотя он в этой первой попытке недобрал до победного результата очень немного голосов.
Нужно было срочно добавить славы и известности – и тут судьба посылает Уинстону новую войну. В Южной Африке, но уже не против чернокожих африканцев, а против «белого африканского племени», буров – потомков колонистов из Голландии. Две бурских республики, Трансвааль и Оранжевое Свободное Государство, до начала 1880-х годов были британскими протекторатами, но отвоевали независимость в короткой и унизительной для Британии войне. В конце века на их территории были найдены богатейшие запасы золота и алмазов, и на новооткрытые прииски хлынул поток новых иммигрантов-рабочих из Европы и особенно из Британии. Однако буры не спешили делиться властью с новыми переселенцами, которые в 1895 году подняли восстание, скрытно поддержанное Британией, но потерпели поражение. В 1899 году напряженность в отношениях между бурскими республиками и Британией достигла точки кипения.
Черчилль был уверен, что война вот-вот разразится, и решил, что именно там его место. Morning Post снова взяла его в штат, с окладом 250 фунтов в месяц и оплатой всех расходов. Куда там 120 фунтам в год лейтенантского жалованья! Черчилль стал самым высокооплачиваемым военным корреспондентом в мире. Четырнадцатого октября 1899 года пароход с Черчиллем на борту отплыл из Саутхемптона в Кейптаун, а за три дня до того война таки разразилась.
Коллега Черчилля по перу, корреспондент другой британской газеты, путешествовавший с Уинстоном на том же пароходе, вспоминал о нем: «Тщедушный, слегка рыжеватый, бледный, живой, он часто расхаживал по палубе, наклонив голову, как бык. Именно так Браунинг представлял себе Наполеона».