Неприятности по обмену

Мика яростно вцепилась в подлокотники кресла. Она не знала, что означает «дебил». Но догадалась, что это обидное и грубое ругательство. Девочка понимала, каково приходится объекту насмешек. Разумеется, в «Жемчужной короне» к ней никто не смел задираться. Но белокурой подружке доставалось часто. Бедняжка Риа страдала за то, что стала компаньонкой юной леди. Дети слуг не любили её. Риа была дочкой кухарки Розы. Правда, с тех пор как они с Микой подружились, леди Деметра повысила мать - сделала помощницей главного повара.

- Тук-тук, - раздался осторожный шепот.

Дверь приоткрылась, и в комнату бочком протиснулся Николас. Он беззаботно улыбнулся и устроился на полу у ног дочери. Мика с трудом сдержала дрожь. Она не представляла, как себя вести.

- Письма, - протянул отец без выражения. - Мамины.

- Мамины, - эхом повторила Мика. - Ты помнишь её?

Николас закивал. Глаза заблестели.

- Она колдунья. Могущественная. Но ты не веришь. Ник не врёт. Не врёт!

Сердце девочки сжалось. На портрете в игровой комнате папа выглядел сильным и уверенным, а сейчас говорил, как ребёнок.

- Скажи, - заговорила Мика проникновенно. - Ты помнишь, как мы попали сюда?

Отец простодушно пожал плечами.

- Колдовство, наверное.

- Колдовство, - задумчиво пробормотала дочь. Она не знала о существовании заклинаний, способных превратить талантливого колдуна в беспомощное существо. Эх, спросить бы магистра Тома. Ему наверняка что-то известно. Он умный.

- Я больше не умею колдовать, - признался Николас. - Тут не выходит.

Мика и сама это заподозрила. Но услышать подтверждение из уст колдуна, прожившего в Обыкновении столько лет, страшно до дрожи. Ох, неспроста мир получил говорящее название и оказался закрыт для колдовского сообщества. Все входы в него уничтожили несколько столетий назад. Ну, или почти все...

- Коля! - послышалось из соседней комнаты. - Коля, куда ты подевался?

- Бабушка, - прошептал Николас, вжав голову в плечи. - Ругается.

Мика с тревогой посмотрела на дверь. Старушка проснулась. И, судя по сердитым ноткам в голосе, настроение не улучшилось.

- Вот ты где! - воскликнула она, заходя в спальню Виктории. - Поднимайся. Для тебя есть дело. Избавься от дурацкой картины Серафимы. Отнеси туда, где взял. На мусорку! А мой натюрморт с яблоками повесь на место.

Николас замотал нечесаной головой.

- Моя картина! - объявил он, волнуясь.

Мику накрыл ужас, едва дошло, о какой картине речь.

Избавиться?! Нет, этого нельзя допустить! Полотно Руди Флоренса с тремя дамами - единственный путь домой!

- Немедленно! - велела старушка, грозно показывая на дверь.

- Бабушка! - вскричала Мика, вскакивая с кресла и прикладывая руки к груди. - Можно я картину себе заберу! Пожалуйста! Прежней хозяйке она не нужна!

Старушка сурово свела брови.

- Вика, ох уж твои художества! - проворчала она.

- Пожалуйста, - повторила девочка слово, которое очень редко произносила дома.

- Ладно, забирай, - махнула рукой старушка. - И переоденься, наконец. Ходит в дареном платье. Барышня! А ты, - она повернулась к Николасу, - не смей приносить в дом чужие вещи! Иначе самого на улицу выставлю!