Страница 1 из 95
На Цветочной улице творилось неладное. Пропадали люди.
Но это не считалось странным. Через неделю-другую «потеряшки» возвращались домой. Рассказывали правдоподобные истории. О поездках к дальним родственникам или путешествиях, выигранных в лотерею. Соседи слушали, затаив дыхание. Представляли огромный круизный лайнер, плывущий по синему, как бирюза, морю. Или поблескивающий на солнце самолёт и облака, похожие на вату.
Лишь бабушка Серафима Федоровна из пятого дома не верила рассказам. Говорила, дело нечисто.
- Колдовство! - уверяла она.
- Завидует, - отмахивались соседи.
- Значит, гипноз, - упрямилась бабушка. - Кто-то крадёт жильцов и ставит опыты!
Но версии Серафимы Федоровны никто не воспринимал всерьез. Всем нравилось слушать о чужих приключениях и мечтать о собственных. Обитатели Цветочной улицы начали сторониться пожилой соседки. Поэтому душный июньский вечер, в который началась наша история, бабушка коротала дома. Сидела перед стареньким телевизором и сердито стучала спицами. Ругала весельчака-телеведущего и помехи на экране, не замечая, что из-за плохого настроения красный шарф получается кривой.
Сегодня со старушкой перестала разговаривать последняя подруга - Анфиса Петровна из третьего подъезда. Обиделась. Серафима Фёдоровна заподозрила в колдовстве её приемного сына Николая. Высоченному детине стукнуло уж лет сорок, но это был сущий ребёнок. Напоминал Иванушку-дурачка из сказки - доброго и безобидного. Но была у него неприятная особенность. Он обожал рассказывать небылицы. То русалок вспоминал, то жутких лошадей с человеческими головами. А нынче утром старушка услышала, как белокурый сосед шепчет под нос тарабарщину, словно заклинание читает.
Теперь бабушка сердилась на себя за несдержанность.
- Померещилось, видать, - проговорила она, откладывая вязанье, нащупала на диване пульт и выключила телевизор. – Ох, молчала б лучше, чем Кольку ругать.
Бабушку никто не услышал. В однокомнатной квартире с ней жил только толстый кот Степан, но и тот дрых в кресле пузом кверху. Полосатому нахалу не было дела до неприятностей хозяйки и её ссор с соседями. Главное, чтоб миску на кухне наполнять не забывала.
Серафима Федоровна тяжело вздохнула. Хмуро посмотрела на недовязанный шарф и вздрогнула: почудился тревожный шепот. Старушка замерла, беспокойно прислушалась. Покосилась на погасший экран, затем на спящего кота. Ни тот, ни другой подозрительных признаков не выказывали.
- Спать пора, - объявила бабушка себе. - Высплюсь, успокоюсь. Завтра придет новый день.
Взгляд остановился на картине с тремя дамами, нарисованными рядом с древним замком. Два месяца назад её подарили дети умершего от сердечного приступа соседа - в память о старом друге. Они не сочли полотно ценным и расстались с ним без сожалений, но Серафиме Фёдоровне нравились яркие краски, пышные платья дам и таинственная подпись в углу: «Руди Ф».
- Ничего не выходит! Вот, кентавр лохматый! – неожиданно возмутился детский голосок.
- Кто? Что? Ох, батюшки! - Серафима Федоровна вскочила с дивана, держа спицы наготове для обороны.
Старушка могла поклясться, что звук шёл из картины. Но это невозможно. Или...
- Кентавр - это лошадь, - проговорили весело. - Но считает себя лучше колдунов.
Хозяйка квартиры тихо охнула и попятилась.
- Мяу!
- Да что ж ты под ноги лезешь!
Бабушка пропустила появление на ковре встревоженного кота Степана. Полосатый жилец, пострадавший ни за что, обиделся и сбежал на кухню на трёх лапах, волоча следом четвертую отдавленную. Серафима Федоровна врезалась спиной в стену. Всплеснула руками, уронив спицы и смахнув со столика любимую фарфоровую вазу.
Казалось бы, хуже некуда. Но картина не унималась.
- Вы б поаккуратнее, всё имущество уничтожите, - посоветовал всё тот же задорный голосок. Средняя дама на полотне весело подмигнула.
Поступку нарисованной насмешницы полагалось довести старушку до обморока. Но вышло иначе. На смену страху пришла злость. Насмехаются! В собственной квартире! Не бывать этому!
Серафима Федоровна возмущенно фыркнула, закатала рукава халата и решилась на крайние меры. Соседи на лавочках сильно удивились, когда она вышла из подъезда с картиной подмышкой. Но бабушку не волновала чужая реакция. Она доставила ожившую «противницу» к мусорным бакам и чувствовала себя счастливой.
Глава 1. Чужая картина
Вика дулась на бабушку Анфису. За испорченные каникулы.
Это красная чашка виновата! Взяла и спрыгнула со стола. Девочка к ней не прикасалась. Честное-пречестное! В этой квартире все предметы иногда ведут себя, как живые. То у стула ножка отломится, то календарь со стены упадёт. А когда зимой у телевизора экран треснул, Вика в ванной была. Но бабушка не поверила.
Вот и сегодня рассердилась.
- Виктория Николаевна, - выговаривала она официальным тоном, пока внучка вытирала чайную лужу на полу и собирала осколки. - Тебе четырнадцать стукнуло. Пора подумать о будущем. Ты знаешь, кем хочешь стать? - спросила бабушка, поправляя очки, и сама ответила за Вику. - Конечно, нет. В школе ни один учитель тебя не хвалит. Ни к одному предмету нет рвения.