Докторица

Верочка втянулась в школьную жизнь. С фронтов шли обнадёживающие сводки. Балтфлот с Карельским фронтом проводят операцию "Ретвизан", высадили десант на восточное побережье Ботнического залива, а войска взломали оборону на севере с одновременной высадкой мощного десанта на Ладоге в районе Салми и Видлицы, который ударил в сторону Сортавалы и далее Иматры. В результате фактически больше половины финских войск оказались отрезанными в Карелии, а приморская часть обороны под угрозой огня морских калибров выдвинутых линейных сил флота оказалась взломана, и двинулась другая группа наших войск. В общем, по радио это называют операцией по выведению Финляндии из войны, которая вполне успешно проходит и такое чувство, что финны не особенно рвутся противодействовать, кроме отдельных упёртых частей шюцкоровцев и созданных женских подразделений Лотты Свярд. На юге продолжаются упорные бои, и продвижение наших войск немцы и румыны остановить не могут. В центре и в Прибалтике пока затишье, как говорят: "идут бои местного значения"…

Сосед кажется смирился с тем, что мы будем рожать, и успокоился. Вообще, как-то в разговоре на эту тему он в ответ на моё удивление, почему он так нервно реагирует, предложил представить себе, что я бы попала в тело здоровенного мужика и главы семьи, к примеру, или сотрясаемого гормонами подростка, которому в своём мальчиковом коллективе кулаками нужно отстаивать себе место под солнцем и доказывать свою мужскую крутость. Сначала отмахнулась, дескать "Подумаешь!", а потом поняла, что совсем бы не хотела себе таких приключений. Это, конечно, не смертельно и кушать мясо можно и сырым, если нет выхода, но лучше его сварить или пожарить со специями и подать с гарниром, так и тут, я, скорее всего, выживу, но едва ли это можно назвать удобной и комфортной жизнью…

К ноябрьским праздникам я уже носила себя, вернее, носила уже словно две части: я сама и мой живот, подобный глобусу и словно живущий своей жизнью. Не скажу, что я стала действительно много есть, но вот то, что есть мне стало хотеться постоянно, это точно и самое неприятное, что после еды это чувство не проходило, то есть желудок полный, а кушать хочется, вот только непонятно, чего именно. На спину мне теперь было даже не откинуться сильно, не говоря про то, чтобы спать на спине, живот меня стремился буквально раздавить, и дышать становилось нечем, вплоть до кругов перед глазами. А, улегшись на бок, переворачивание на другой бок, которого требовали или живот или организм, превращалось в целую эпопею барахтанья во время которой я себе сама напоминала перевёрнутого на спину жука замотанного в мокрое от пота одеяло. К этому добавить почти постоянные тянущие боли в пояснице, картина будет полной. Нагрубшая тяжёлая грудь перестала помещаться в чашечки бюстгальтеров, только один с мягкими чашечками пытался снизу груди поддерживать, но при резких движениях они из него выкатывались, и нужно было их поправлять, сами обратно они закатываться категорически не желали. Из-за этого уговорила пошить мне подгрудный жилет, чтобы я могла им пользоваться и во время кормления. Пока я застёгивала его только на верхнюю пуговицу, чем заменила лифчики, а ниже мешал выпирающий живот. Да даже обуться стало проблемой, ведь вместо простого движения нагнувшись вперёд, приходилось выгибаться через бок, на ощупь ловя голенища сапожек, про наматывание портянок даже упоминать смешно, хотя наверно можно исхитриться, но я просто перешла на носочки.

С гражданской одеждой возникли некоторые сложности, покупать или шить что-нибудь на растущий живот глупо, вот и получалось такое подвешенное состояние. К счастью, в институте требовалось ходить в халатах под горло с завязками на спине. Обтянуть халатом мой неимоверный живот было невозможным, поэтому я ходила как чайная кукла с торчащими вокруг меня полами халата, в отличие от остальных, кто старался довольно аккуратно обтянуть себя и затянуться перевязанным поясом. Меня это как-то совершенно не трогало, мне ещё только не хватало принять участие в поисковых играх, которыми развлекались многие наши девицы. Странно, многие сокурсники были одного со мной возраста и даже старше, но я их воспринимала как расшалившихся маленьких детей и никак не могла заставить себя смотреть на них всерьёз…

На седьмое ноября мы все пошли смотреть парад на Красной площади, комиссар принёс для нас пропуск на трибуны и мы смотрели со всеми удобствами, а потом гуляли по праздничной столице, пока окончательно не замёрзли. Даже малышка в животе перестала бушевать и сильно пинаться, она продолжала иногда шевелиться, но это делала неспешно и словно лениво. Вечером к нам пришли Викулины, то есть Софья с сыном. Сергей едва увидел мой живот по какому-то выверту сознания встал в позу и решил начать на меня обижаться, нет, я точно не могу понять мужчин. Не хочет общаться, да и флаг ему в ладошки, как Сосед говорит. Посидели за накрытым столом, немного выпили под трансляцию концерта из радиоточки, а ближе к концу вышли на балкон и смотрели салют…

Вечером во вторник шестнадцатого я уже собиралась ложиться спать, как вдруг ощутила, как по ногам течёт что-то тёплое. В первую секунду перепугалась, что это кровь и что-то с моей малышкой, но жидкость оказалась прозрачной и пришлось звать Ираиду. У меня отошли воды, при том, что схватки ещё не начались. Сумка для родильного дома у нас была готова, к счастью, как раз приехал со службы Александр Феофанович и меня повезли рожать. Меня всё время разбирал какой-то истерический смех, в голове никак не укладывалось, что они правда решили, что я буду рожать и у меня вот сейчас появится ребёнок. Мне почему-то казалось, что всё будет происходить как-то торжественнее, что ли…

В приёмном покое пришли первые схватки, хорошо, что я успела сходить в туалет перед выездом, потому что из меня вытекали не только воды, кажется мочевой пузырь сжимался за компанию. Я ждала, что меня сейчас со свистом и гиканьем, раз уж привезли и воды отошли, потащат в родильный зал. А после первых схваток я была в этом уверена абсолютно, но никто никуда не спешил, меня неспешно и вдумчиво куда-то записывали, оформляли какие-то бумажки, кастелянша переодела в больничное бельё, а пожилая санитарка повела делать клизму до чистой воды. Сифонная клизма – и так не вершина удовольствия, а тут ещё и шевелиться тяжело, на пике очередной схватки внутри словно какой-то гад все внутренности пытается узлом завернуть и не отпускает, зараза такая! Думала, что это развлечение не переживу, особенно когда временами перед глазами темнело…

Но видимо организм так устроен, что сам заботится о своём хозяине. Дальше я всё воспринимала как-то смазанно и словно не со мной. В предродовой палате приходили какие-то люди в халатах, что-то у меня спрашивали, я отвечала, ощупывали мой живот, слушали его стетоскопами, обмеряли меня портновским метром, каким-то здоровенным циркулем, лазали внутрь меня. Но мне стало как-то всё равно, ведь это всё происходит не со мной. Мне в пользование оставили только "восхитительные" ощущения от нарастающих схваток, которые теперь стали другими, и чем-то напоминали большую морскую волну, которая накатывает и на пару минут накрывает с головой, только всё её действие помещается внутри живота и это не вода, а разрывающая боль. Малышка от происходящего испугалась и затихла, а я разглядывала не слишком яркую лампочку под потолком на витом шнуре без плафона, в которой, словно пушистый белый светящийся червячок, нить накаливания складывалась то в букву "М", то в букву "И". Ещё мне никак не удавалось улучить минутку и дотянуться до поильника на тумбочке, ужасно хотелось пить, но мне не давали. Мне казалось, что в поильнике обязательно есть очень вкусная и холодная вода. Тут к моим словам вообще относились как-то очень странно, слушали только мои ответы на вопросы, если спрашивали, а остальное не слышали совершенно. Последним, кто со мной нормально говорил, была пожилая санитарка, которая тиранила меня в клизменной. И это отношение мне словно помогало оставаться за моей стеклянной перегородкой, где было очень уютно, тем более, что меня оставили в покое. Мир ужался до кровати, поильника, накатывающих волн схваток и лампочки со светящейся буквой…