Алмаз Тёмных

Дублин готовился к празднику, и я усиленно пыталась вызвать в себе хоть какое — то чувство сопричастности, хоть какие — то отголоски тёплых семейных воспоминаний о домашнем Рождестве, но тщетно. Моя душа молчала, обратив свой взор не в счастливое прошлое, а в короткое будущее, которое должно было завершиться сегодня в порту Дублина.

Вот он, наш дом. Триста лет назад весь район сильно пострадал, будучи буквально смятым, в гармошку, в ночь Сопряжения, — с большими человеческими жертвами, и затем полностью отстраивался заново, часто наспех, без архитектурных изысков. Таким был и этот дом, построенный, правда, не триста, а около двухсот лет назад. Аккуратный, безликий, стандартный трёхэтажный дом с маленькими бюджетными квартирками. Такси — автопилот не будет ждать, придётся его отпустить и потом останавливать другое. А если денег не хватит до порта?.. Я же не знаю, сколько осталось на карте. Не хватит — значит, пойду пешком.

В наших бывших окнах на первом этаже темно и, судя по зелёной наклейке Муниципалитета на стекле, жильё ещё не занято. Что ж, тогда я войду… Я должна это сделать, чтобы проститься с местом, где прошло моё беззаботное детство.

Темно и во всех близлежащих окнах, соседи спят, ведь завтра многим рано на работу, детям — в школу. Никто меня не видит, и хорошо.

Код от замка подъезда я и так знала, он впустил меня без всяких ухищрений. А в нашей двери был новый замок, да не какой попало, а навороченный эльфийский, новенький. Значит, есть жильцы?.. Я прислушивалась около минуты, но за дверью стояла тишина. Я уловила мелодию замка, коснулась его пальцами, и он послушался — как сделал бы другой замок на его месте. Подчиняясь внезапному порыву ностальгии, я вошла внутрь.

В квартире не было никого и ничего, даже мебели, только несколько больших коробок и ящиков. Новые жильцы начали обживаться. Интересно, есть ли у них дети? Если есть, то, может быть, для них соберут ёлку, — вот в этом углу, где она стояла у нас. Может быть, даже купят настоящую зелёную красавицу, почему бы и нет?

Шмыгая носом после холода улицы, я сняла туфли, чтобы не наследить, и прошла в свою бывшую комнату. Она была такой же голой и безликой, как и вся квартира, хотя на стенах сохранились мои любимые обои с облаками и барашками. Как это было давно!.. Вот тут, на стене, висело световое панно: с меняющимися кадрами семейной хроники, с портретами смеющихся мамы и папы. Оно теперь на складе социальной службы — и навсегда там останется, за ним никто не придёт.

Я села на пол, скрестив ноги, и, как в детстве, приготовилась смотреть на яркую Луну — одно из моих любимых занятий. Можно просто сидеть и легко представить, что за стеной родители заняты своими повседневными делами, а я смотрю на рисунок лунных гор… Не зря же у меня такая говорящая фамилия!

И Луна показалась из — за низких зимних облаков. Она была не совсем полной, уже начиная убывать, но светила ярко и почти празднично — как будто хотела заставить меня забыть о ледяной воде порта. Луна плыла по ночному небосводу вне времени — по своим делам…

— ЧТО ТЫ ТУТ ДЕЛАЕШЬ, ДЕВОЧКА?! — Прозвучал за спиной строгий женский голос, а затем зажёгся свет, и автоматически опустились жалюзи.

Я вскочила на ноги и резко повернулась. В дверном проёме стояла невысокая стройная дама, выглядевшая свежо, как и многие женщины, имеющие финансовые возможности прибегнуть к омолаживающим вмешательствам, но голос и седина волос выдавали возраст. Скорее всего, ей около шестидесяти или шестидесяти пяти. Стильная асимметричная стрижка, породистое лицо с тонкими аристократичными чертами, хорошая фигура. На даме был весьма недешёвый комплект в стиле «бохо» — широкая асимметричная бежевая юбка и тёплая накидка — пончо серого цвета, соответствующие образу серые сапожки на устойчивом каблуке и на груди — массивное украшение из какого — то натурального камня, кожи и бисера. В руках, обтянутых тонкими кожаными перчатками, она держала бумажный пакет.

Дамы, одетые таким образом, обычно встречаются на центральных улицах Дублина около дорогих бутиков, но никак не в спальных бюджетных районах массовой застройки с эко — фермами на крышах домов.

— Я повторю свой вопрос. — Сказала она, не повышая голоса, но тоном, не допускающим возражений. — Что ты тут делаешь, девочка?

И тут её голос дрогнул, потому что дама заметила следы, оставленные у меня на лице и руках предыдущей попыткой воспитания тростью со стороны Анны О,Нил.

— Так, девочка… второй вопрос: откуда синяки и ссадины? Третий вопрос: как ты смогла войти? Я недавно сняла эту квартиру, сменила замок, и даже заподозрить не могла, что сюда проникнет некто посторонний.

— Извините, я не знала, что тут уже кто — то живёт. Позвольте мне уйти! — Я сделала шаг в бок, собираясь обойти даму.

— Нет, девочка, — покачала головой та, — никуда ты не пойдёшь. И прежде чем вызвать полицию, я хочу знать, что произошло.

— Не надо полицию, пожалуйста! — Мне хотелось заплакать, но это уже было невозможно.

Как бы я не старалась, слёзные железы отказывались мне повиноваться после первой страшной ночи, полной зеркальных отражений того, чего я не хотела видеть.

— Хорошо. — Терпеливо сказала женщина. — Полиции не будет, если ты сама не захочешь. Но мне нужны ответы. Итак?..

— Я… меня зовут Пэнти. Я жила здесь когда — то с родителями.

— И?..

— Родители умерли. Они были убиты в перестрелке в этом квартале, меня поместили в приют и…

Оказывается, хватит нескольких предложений, чтобы описать всё, что произошло со мной за последние месяцы. Так много случилось — и так мало нужно, чтобы об этом поведать.

Дама тяжело вздохнула.

— Помоги мне с пакетом, Пэнти. Пойдём, я сварю тебе кофе. Называй меня пока что госпожой Грин… Как ты открыла поющий эльфийский замок, девочка? Разве у тебя есть музыкальный ключ?

Музыкальный ключ нужен любому, и эльфу, и человеку, чтобы отпирать эльфийские замки — если, конечно, вы не являетесь наномехаником. Тогда ключи нужны только для особо сложных замков с многоуровневой защитой.

— Нет, госпожа Грин. — Подчиняясь внезапному порыву, я вдруг захотела сказать ей правду — сама не знаю, почему. — Я в совершенстве владею наномеханикой.

— Что?!

Наверное, нужно добавить несколько слов об этом термине.

Вы не задумывались о том, что у каждой молекулы, каждого атома, элементарной частицы, есть свой, неповторимый и уникальный голос? Они все поют, а в механизмах различного рода — и эльфийских, и некоторых человеческих устройствах подчиняются единому нотному стану.

Наномехаником в двадцать четвёртом веке называют того, кто умеет распознавать голоса частиц и их образований, а также управлять ими в пределах отдельно взятых механизмов. До Сопряжения у нас не было наномеханики такого рода, её принесли с собой эльфы. Только эльф с определёнными способностями может быть наномехаником… Или человек, у которого в роду был эльф с соответствующими способностями — как прапрадед моего папы, например. Обычно такой человек свои возможности не афиширует, их ведь можно использовать по — разному. Можно «договариваться» с объектами атомной энергетики — поэтому она теперь полностью безопасна и экологически чиста. А можно приказывать механизмам делать то, что тебе хочется, но за это придётся дорого заплатить, если попадёшься эльфам.

Человека с задатками наномеханика с удовольствием возьмут на работу в любой эльфийской компании, к тому же с солидной зарплатой минимум на четыре — пять тысяч, но он всегда будет под бдительным присмотром, потому что он человек. Папа этого не хотел, тем более, зная о некоторых моментах прошлого клана моей мамы, родившейся и выросшей в Шотландии. Это прошлое могло не понравиться Тёмным эльфам, которые предпочитают владеть полной информацией о членах семьи своих сотрудников, прежде всего, наномехаников. А фамилия мамы имела некоторый шлейф, оставивший не самый лестный след в эльфийских учебниках истории.