Страница 43 из 49
— Если я сейчас же не что? — осведомился Алва, как ни в чём не бывало продолжая разговор. Марсель развёл руками, Луиджи на его месте ещё бы не шевелился… Ну, дон капитан… — Ладно, признаю, это было страшновато. Иди грести, раз так хотел. Хуан — на марс, Луиджи — спать. Вряд ли эти ребята по наши души, но пушки им лучше отвести, не переспрашивая.
***
Свершилось! Ему всё-таки удалось попасть на борт! А ведь если бы Ричард не попался на глаза капитану Клиффорду, задержавшемуся в порту, то не попал бы ни на какой «Спай» и сидел бы, ждал у моря погоды на своём «Камелоте». Странное дело, свой корабль было почти не жаль — «Камелоту» самое то болтаться на рейде, как бы ни хотелось порой сняться с якоря и бороздить океаны. Всё-таки есть судна, по которым сразу видно — далеко пойдёт!
С борта пинаса Дик мог разглядеть идущую совсем близко королевскую эскадру. Ещё немного, и они прибудут в Кадис — ему не верилось, но так оно и было! Последняя стоянка в Плимуте оказалась… странной и жуткой, и он с облегчением покидал родную Англию. Что бы ни приключилось с испанцами, они ни за что не догонят сэра Дрейка, ведь летать ещё никто не научился.
Вспоминать о странном разговоре не хотелось, Ричарда то и дело пробирала дрожь, нечто среднее между запоздалым страхом и вынужденной неприязнью. Эти люди, казалось бы, не врали — торгуют и торгуют, дону Рокэ всегда навязывали каких-то купцов, потому что только на «Сан-Октавии» было безопасно. Дику не хотелось подозревать в чём-то нехорошем каждого нового знакомого, но, так или иначе, они больше не встретятся, и переживать ему не о чем. Вообще давным-давно пора выбросить из головы это чёртово прошлое, только оно вонзилось в подсознание, как кинжал с акульей гравировкой, и не выдернуть никак — сам он до этой рукоятки не дотянется.
— Земля по носу! — зычно прокричал вперёдсмотрящий, и Дика тут же захлестнула волна возбуждения, отбросив в сторону все неуместные мысли. Он — на корабле, он идёт в бой, а главное — он на море, и никакие сокровища мира…
— Послание сэра Дрейка!
На палубах идущих в бой кораблей сегодня читали вслух письма и послания лорда адмирала. Ричард уже выучил его наизусть, но каждый раз слушал внимательно, приоткрыв рот и жадно внимая каждому слову. Вот они, слова настоящего моряка!
«Ветер командует мне — ступай! Наш корабль уже под парусами. Дай Бог, чтобы мы, страшась Его, жили так, дабы наши враги могли сказать…»
Наши враги — такие же люди, как и мы, только молятся на другом языке да вершат крестный ход не в том направлении. Если столь обожаемому тобой Богу угодно братоубийство…
«…могли сказать, что сам Господь сражается на стороне Её Величества как за границей, так и на родине…»
…что на родине, что за границей — одно и то же. Что до Его Величества, пожалуй, вы бы нашли общий язык на почве веры — ах да, католики — ось зла, ну как я мог забыть! Это, разумеется, круто меняет дело…
«…а также дарует ей долгую и счастливую жизнь и неизменную победу над врагами…»
…жизнь — единственное, что у нас есть с рождения и чего у нас так просто не отнять. К сожалению, человечество лёгких путей не ищет, и жизнь даётся в комплекте с необходимостью за неё бороться.
Ричард неуклюже тряхнул головой, прогоняя голоса. Он не выносил, когда убийца отца заговаривал о жизни, но тогда был маленьким и глупым и слушал с раскрытым ртом. Дурак! Теперь ничего не поделаешь. Можно лишь вспоминать и запоздало придумывать подходящие ответы…
Придумывай, не придумывай, всё одно — ничего не изменится. А дон Рокэ жив… Отец мёртв, а этот хладнокровный убийца, смеющийся над всем, от Бога до смерти, жив! Большей несправедливости Ричард в мире не встречал, теперь он ещё и причастен — попытался уравновесить две жизни, да не вышло. Как дон Рокэ вообще может говорить такие вещи?! Наверняка лишь для того, чтобы сказать — ну не может быть у самовлюблённого аристократа такого жуткого опыта, чтобы учить кого-то ценности жизни! Дон Рокэ говорил про жизнь, убивая свободной рукой… Иногда Дику хотелось прокричать — да что вы вообще об этом знаете?!
Вы когда-нибудь умирали от страха в собственной каюте, на своём родном корабле, зная, что им заправляют уже чужие люди? Вы когда-нибудь умирали от одиночества, не имея шанса дотронуться до своей семьи? Вы когда-нибудь умирали?
Сколько бы он ни злился, не выходило полностью отвернуться от испанского корабля. Ричард закрывал глаза и сжимал кинжал, но через кровь и сталь просвечивали тёплые, домашние улыбки, постепенная привязанность к осиротевшему ребёнку, разбитые коленки, первая дуэль, первый меч, первый нож, морские узлы и рисование карт — Дик до сих пор зачем-то помнил, как долго и кропотливо штриховал Португалию.
— Ну, готов? — кто-то из старших офицеров как ни в чем не бывало растрепал ему волосы, и у Дика защипало в глазах. Этот жест…
— В-всегда готов! — выпалил он, отворачиваясь, чтобы проверить шпагу.
— Тогда вперёд!
…садилось солнце, когда английская эскадра двинулась в бой. Шедшие впереди разведочные пинасы бились о скалы, крупные галеоны заряжали пушки, «Спай» тоже мог отправиться на место раньше всех, но шёл следом, аккуратно лавируя между уже известными опасными местами. Закончив помогать с ядрами, Ричард вернулся на верхнюю палубу, чтобы на полминуты зажмуриться от бьющих в лицо закатных лучей. Вот он, Кадис — так не хотелось тебя запоминать, но знакомой кажется каждая скала.
Атаковали неожиданно, он едва успел вернуться вниз. Грохотали пушки, всё вокруг затягивал сизый дым; солнечные лучи горели пятнами крови на беспокойном море, на море, взволнованном чужой смертью и чужой кровью. В порту у испанцев болтались едва ли не одни галеры, и это было очень, очень глупо с их стороны — разгром свершился в считанные минуты, или это Дику так показалось за пальбой.
Когда всё кончилось — или почти кончилось, — он выбежал обратно, наверх, свесившись через борт и внезапно жалея об этом. Картина победы оказалась совсем не такой, как думал Ричард…
Развороченный кадисский порт, затопленная кровью бухта. Со скал непролитыми слезами тоже стекает кровь… Перевёрнутые, утонувшие, расколоченные до последних досок корабли, исчезающие в соли и дыму. На берегу переполох, запоздалое подкрепление ни черта не видит в затянувшей воздух боли и смерти, кто-то кричит, кто-то стонет, кто-то рыдает. Атака и вправду вышла неожиданной, но знал ли сэр Дрейк, что это будет так ужасно?!
Солнце никак не садилось, и кровь на воде багровела ярче, чем всегда. Дика замутило.
— Победа! — хрипло гаркнул кто-то свой, и многие подхватили его клич. Теперь — отходим, теперь — выжидаем… Пришло время грабить несостоявшуюся Армаду, кто-то схватил Ричарда за локоть, потащив за собой, и Ричард побежал, думая совершенно о другом.
Наши враги — такие же люди, как и мы…
Война есть война, всё просто и понятно, но в Кадисе их не ждали. Их вообще нигде не ждали, уж точно не сейчас! Нападение из-за угла… удар в спину…
И это тоже месть — месть за то, что испанцы ещё не успели совершить.
«Справедливо ли это?..»
Око за око, жизнь за жизнь, отец тоже удара не ждал. Или не ждал, но догадывался, потому и не хотел брать Дикона с собой, но нет ничего хуже, чем начать сомневаться в том, во что верил долгие годы. Лейтенант спрыгнул вслед за остальными на одно из расснащенных суден: сэр Дрейк приказал увести их в качестве трофея. На самом же деле, хватали куда больше, в ход шло и оружие, и боеприпасы, кто-то драл парусину, кто-то откровенно разбойничал, выдирая доски. В этом хаосе было трудно разобрать, кто действует по приказу, а кто — нет, да где он вообще, этот приказ?! Грабить — значит грабить, пират есть пират, этого у адмирала не отнять, будь он хоть тысячу раз лордом.
— Каковы ножички! — восхитился кто-то одноухий, копаясь в сундуке с оружием. Присмотревшись, Ричард догадался, что грабитель имеет в виду.
— Альбасетские тонкие кинжалы, — пояснил Дик, ловя подброшенный моряком клинок. — Вы больше нигде таких не увидите.