Страница 16 из 49
— Мне из этого ничего не нравится. То есть, как причина проклятия.
— Мне тоже, но, наверное, он сделал это ещё раньше, — задумчиво сказал Рокэ, щурясь на розоватое светлеющее небо. — Насколько мне известно, в других дворянских семьях никому не приходило в голову с ранних лет кормить наследников разными ядами, чтобы выработать иммунитет.
— Жуть какая, — не покривил душой Марсель. — Но это вроде как полезно? Может быть…
— Кому как. Мне не повезло. Проклятие заключалось в том, что отец никак не хотел это признавать, несмотря на то, что мой организм отвратительно реагировал на его любимые отравы, — таким тоном рассказывают либо историю сотворения мира, либо неинтересную сплетню, но не свою биографию. — Вас так интересуют семейные драмы?
— Теперь да. Рискну предположить, что вы не единственный ребёнок в семье…
— Не единственный, но это ни на что не повлияло. Старшие братья, наверное, смакуют яды, как вино.
— А у меня младшие есть, — Марсель попытался вызвать у себя хоть капельку сентиментальности, но домой всё ещё не тянуло. — И я очень стараюсь по ним скучать.
— А я нет, и у нас это взаимно, — обрадовал дон капитан. — Если вы пришли утешать мою грешную душу, то не надо. Ненавижу…
— Вовсе нет, — и это не было ложью, пришёл он за другим, однако теперь не утешить душу казалось Марселю просто неприличным. Только утешать надо аккуратно, а то утопит же. — Экипаж заботливо предупредил, чтобы я укоротил язык. Я не умею, извините. Да и вы вроде не против поболтать…
— Вроде, — эхом отозвался Рокэ. Лицо оставалось бесстрастным, почти каменным, только голос тише, чем обычно — или это так кажется из-за перешёптывающихся под ногами волн? — Надо же чем-то заниматься до утра. Очень жаль, что к родителям и королям не принято приезжать пьяным. Его Величество Филипп во всех отношениях неплохой монарх, но если он чего-то не одобряет, последствия могут быть неприятны. Вы ещё не заскучали?
— С вами? Серьезно?
Капитан только хмыкнул и пошёл дальше. Комплимент и вправду вышел сомнительный: Марсель привык к корабельному веселью, внеплановым сбрасываниям в открытое море, выматывающим душу урокам испанской грамматики и прочим радостям жизни, включая абордаж, но суша, эта проклятая суша словно отрезала их от всего, что было раньше. Он ещё мог пережить заливающего горе вином Луиджи, на крайний случай — грустящего себя, но не Рокэ, который делает вид, что всё как обычно.
Под водой что-то шевельнулось, и виконт, опустив глаза, увидел очаровательного крабика. Очаровательный крабик тоже решил познакомиться и, разогнавшись, со всей силы врезался клешнёй в левую ногу Марселя.
— Ах ты абордажник проклятый! — заорал Марсель и чуть не свалился в воду целиком, пытаясь отбиться. — Рокэ, я не вам.
— Почему это? — Алва заинтересованно обернулся и застал подводное сражение в самом разгаре. — А, вы никак не привыкнете к морской живности…
— Ну к вам же привык, — шарахнул правду-матку Валме. Ладно, хоть усмехнулся, уже прогресс! — Разговоры разговорами, но куда мы идём? По направлению к восходу солнца? Очень трогательно. Кстати, клешня этого… краба похожа на шпагу Хуана.
— Возможно.
— Вы даже не посмотрели!
В глубине души Марсель уже приготовился к тому, что его швырнут купаться, и задержал дыхание, но глупость прокатила успешно: дон капитан не стал скорбно вздыхать и воздевать очи горе (а было бы такое зрелище!), но скосил глаза на злополучного краба. Потом закатал рукава, нагнулся и выловил, посадив на ладонь.
— Даже если вы сказали глупость, чтобы её сказать, — заметил Алва, — эта клешня действительно напоминает шпагу Хуана.
— Вот видите, — пустячок, а приятно. — Расскажете ему об этом, ладно?
— Ни в коем случае, — краб был отпущен на волю, агрессивно булькнул с морского дна и зарылся в песок. Ярко-розовый с оранжевой каймой неровный диск медленно поплыл из воды наружу, озаряя прибрежные волны и раскрашивая их в радостные утренние цвета. Марсель прищурился — солнце било прямо в глаза, и на фоне этой вспышки силуэт капитана казался ещё больше похожим на статую, чем обычно. Рокэ обернулся. — У вас будет возможность рассказать самостоятельно, и не одна.
— То есть?.. — ошалел виконт. — То есть, я могу остаться? Вот так вот просто?
— Я сказал это в самом начале… Вы пришли сюда, зная, что лучше этого не делать, пострадали от морского краба и ни разу не пожаловались во время своего первого плавания. Здравомыслящие капитаны, к каковым я нескромно отношу себя, такими моряками не разбрасываются.
— Но я не моряк, — сорвалось с языка. — Никогда им не был…
— Вы им стали, Марсель. Поверьте моряку, — неожиданно искренне подмигнув, Рокэ развернулся и медленно пошёл к берегу, на ходу приводя в порядок рукава рубашки. Получилось, чёрт возьми! Будь что будет, только на «Сан-Октавии»! На радостях Марсель крикнул вслед:
— Скажите ещё, что я вас хоть немного повеселил, и это будет лучшее промозглое утро в моей жизни!
— На краба не наступите, — снисходительно откликнулся Алва, и в следующую же секунду виконт почувствовал, что нога врезалась во что-то острое. Крабу было не до сентиментальностей: краб жаждал мести.
Комментарий к 5. «Кадис»
https://vk.com/the_unforgiven_fb_re?w=wall-136744905_3010 (атмосферные морские фотули, дубль два)
========== 6. «Te Mando Flores» ==========
1586
Солнце уже не высоко, но ещё не низко, самое время для важного разговора. Его Величество как будто весел — скорее всего, всё пройдёт как обычно, но лучше быть начеку. Всегда лучше, а с королём — особенно.
— Как вы находите мой сад, герцог? Здесь приятно, когда нужно спрятаться от жары.
— Полностью с вами согласен, ми примо.
— Верю, — усмешка не портит стареющее лицо, придаёт то ли смелости, то ли жёсткости. — Вы всегда предельно откровенны, значит, это не комплимент саду…
Не всегда и не со всеми, а быть откровенным не значит рассказывать всё, молчать тоже можно искренне. Король задумчиво вглядывается в зелень. Любовь к природе умиляет, но что ваши деревья и кусты в сравнении с морем?
— Скажите, герцог, вы в настроении слушать очевидную похвалу или очередную просьбу?
Вот так-так, чем это мы заслужили такой вопрос? Его Величество довольны, а по лицу не скажешь.
— Ми примо, когда меня в последний раз видели в настроении что-либо слушать, это было явно не на суше, — когда король шутит, лучше тоже пошутить, не оценить по достоинству чувство юмора монарха — смертный приговор. Раньше Филипп улыбался свободнее, годы берут своё.
— Помню, помню, вы здесь не очень-то разговорчивы… Ставлю на неприятные воспоминания, впрочем, не мне судить.
— Земля сковывает, государь, — вот именно, что не вам, но не скажешь же такое. — Вы часто выходите в открытое море?
— Разве только по делам, не успеваю насладиться просторами.
— «Сан-Октавия» с радостью вас примет.
Очередная тяжёлая улыбка. Его Величество ещё не стары, но ходить тяжеловато — болезнь или просто усталость? Впрочем, вторая может доконать не хуже первой.
— Я рад слышать о каждом успехе вашего корабля, — Филипп заговорил серьёзно, по привычке угрюмо сдвинул брови. Лучше отставать не на два шага, а на шаг, хотя всё равно этот сад бесконечен. — С тех пор, как вы согласились на моё предложение, герцог, нам стало легче жить… Я говорю о деньгах, как бы прозаично это ни было. Можно понизить налоги и хоть немного успокоить людей. Эти войны стали требовать слишком многого. Я прочёл ваш последний отчёт перед обедом. Противник был слаб?
— Слаб, вы всё поняли верно. Не хочется лишний раз об этом напоминать, но, окажись на месте «Сан-Октавии» какая-нибудь «Изабелла», мы бы остались без этих денег.
— Надо смотреть правде в глаза… Думаю, это умение в чём-то нас с вами объединяет. Да, любой другой корабль живым бы не вышел даже из такой схватки. Почему?
— Я говорил вам, ми примо, и другим капитанам, что не стоит скупиться на корабельную охрану. Чем больше среди матросов обученных бойцов, тем больше шансов выжить самим и довезти груз.