Страница 17 из 49
— Но вы знаете, что и бойцы, и лекари обходятся дорого и занимают место на судне.
Вот поэтому на «Сан-Октавии» все сами себе бойцы и лекари… Ни одного лишнего человека, и каждый может постоять как за себя, так и за корабль. Пожалуй, это озвучивать уже не стоит.
— И у «Сан-Октавии», несомненно, самый лучший капитан, — подмигнуло величество, трогательно-то как… — Разногласия при дворе были и будут всегда, но разумные люди не могут не признавать ваших талантов.
— Ваше Величество слишком великодушны. Я делаю не больше, чем любой другой моряк.
— Но я с вами не согласен. Готов принять, что как капитан вы равняете себя с «любым другим» моряком, но не как один из моих лучших грандов…
Хороший король, работящий, служить такому — одно удовольствие, но некоторые вещи приходится терпеть. Всегда и везде, не только с монархами. Но Филипп — это хорошо, Филиппа можно убедить, что стране необходимо отражать неприлично частые набеги англичан и думать не о греховности грабежа, а о пополнении казны. В порту обо всём знают и шарахаются, как от Сатаны, хотя что Бог, что Сатана, одна суть — не существует…
— Увы, все мы стареем, приближенные гранды покидают меня один за другим. Вы знаете, я доверяю дону Алваро многое, а он меня не подводит, но всё рано или поздно приходит к концу. Приходится думать о том, кто займёт чьё место, сильно заранее.
— Вы дальновидны, ми примо.
— Пустой комплимент, но вы обязаны. Я хочу сказать, герцог, что ваш уцелевший старший брат не устраивает меня в качестве государственного деятеля… Он слишком вспыльчив и редко обдумывает свои действия.
Почему же? Рубен всегда обдумывает. После того, как разрубит тебя пополам.
— Не могу судить, ми примо. Мы нечасто видимся.
— Недавно мне снова пришлось отозвать дона Рубена из Нидерландов. Беспорядки растут, а он их как будто усугубляет. Впрочем, результат есть, но цена ужасна. Я это к тому, что при дворе ему не бывать, во всяком случае, в качестве моего помощника. Вы будете хорошим дипломатом, герцог.
Будет он, как же… Из двух зол выбирают меньшее. Дипломатия или Рубен? Лучше «или».
— Ваша воля, государь, но вы упоминали какую-то просьбу.
— Вы уже дипломат, — монаршая улыбка блеснула на солнце. — А просьба как просьба, ничего необычного, мне даже неловко вас просить — так, скучное занятие… Но припоминаю ваши слова, что на море не соскучишься. Это же ваши слова?
— Если выбирать между мной и тем же отцом, вероятнее, что мои.
— Значит, слушайте… Наши друзья-католики из Плимута прислали план ухода кораблей на ближайшие полгода. Более того, нужно кое-кого безопасно доставить туда, и я не вижу варианта лучше «Сан-Октавии». По дороге вы, скажем, случайно столкнётесь вот с этим судном… — Палец с дорогим камнем указывает точнёхонько на середину слова. — Как пираты. Нам пока рано ввязываться в открытый конфликт. А затем отдыхаете в порту как купцы, насколько я помню, вашему экипажу не впервой. Какие-то сомнения? Я так и не научился понимать ваше лицо…
— У вас есть заботы поважнее моего лица, ми примо. В каком состоянии будущая Армада?
Монарх поджимает губы и комично ведёт плечом. Прелестная привычка, ничего не скажешь, но ответ, похоже, будет «в зародыше».
— Всё не так плохо, хотя вас, конечно, не хватает. Мы обучаем матросов и гоняем командный состав, корабли строятся быстрее, чем вы успеваете грабить англичан… Но всё же, герцог?..
— Это больше похоже на предчувствие, но не стоит оставлять некоторые города без защиты. В портах стоят одни рыбаки да торговцы. Осмелюсь предположить, что Эль Драко не обойдёт вниманием Кадис.
— Почему именно Кадис? И с чего вы взяли, что он приплывёт раньше?
— Я бы на его месте так и сделал, ми примо. Слухи быстрее ветра, в Англии наверняка уже знают о наших планах. Если они вправду хотят завоевать превосходство на море, то пошлют своего знаменитого пирата… Или он отправится сам.
— Фрэнсис Дрейк… — На стареющем лице монарха пролегает морщина раздражения. Воистину королевское самообладание — испытывая ненависть к чужому моряку, ограничиваться одной-единственной хмурой морщинкой… — Не удивлюсь, если он не первый, кого так использует королева.
— Первый или нет, он тот, кому удалось выстроить вокруг пиратства множество мифов. Они живут уже сейчас. Большинство — выдумка ради эффекта, но рано или поздно пиратство превратится в отдельную культуру, государство не сможет их контролировать, и начнётся новый виток вражды.
— Надеюсь, вы это пока не планируете, герцог!
— Шутите, ми примо… Этим займутся оборванцы вроде Дрейка и его верных псов, у которых нет родителей-дворян и пыльного наследства. Тем более, вы не требуете больше половины, людям хватает.
— А вам, как обычно, чужого не надо… Состав не изменился?
— Немного, но позвольте сначала спросить, кого мы подвезём.
— Как вы помните, наши верующие в Англии нуждаются в поддержке, — сухо как-то, неужели сейчас придётся молиться? Нет, пронесло… — Пара человек из бывшей Католической Лиги. Вы уходите от ответа, герцог?
— Ни в коем случае, ми примо… — Разозлил монарха — кланяйся, а то как сошлёт в Нидерланды… — Очень удачно, наш пассажир как раз найдёт с ними общий язык.
— Кто он? Опять подобрали на берегу?
Как хорошо, что Валме католик. Похвалить его за это, что ли?
— Французский виконт, направлялся в Испанию поддержать свою веру, попал в шторм. Больше никого к нам не прибило, виконту очень повезло, — не забыть сказать Марселю, что он вёз не сыры, а Библию. Много маленьких Библий!
— Он не желает возвратиться на родину? — удивлённый король — это забавно, особенно Филипп.
— Не припоминаю, ми примо. Виконт желает завершить начатое, поскольку Лига распалась, он будет рад помочь нашим братьям по вере в Англии.
— Я заинтересован… Может быть, удастся привлечь вашего пассажира к восстанию, — задумчиво поджал губы монарх и продолжил бормотать вполголоса, как делал, когда рассчитывал про себя. Извини, Валме, из огня да в полымя. Впрочем, всегда можно вернуться домой, если дом есть. — Ладно, с этим я поторопился, но обязательно передайте своему виконту, что во имя Бога и истинной веры я готов принять его службу, ежели будет изъявлено такое желание.
Конечно, во имя Бога и подданство сменишь. Его Величество всегда придавали слишком большое значение вере.
— Обязательно, ми примо.
Этот сад не закончится никогда. Куда лучше, когда монарх предлагает встретиться на рыбалке, которую столь же трепетно любит, как эти очаровательные зелёные кусты.
— Дон Рокэ…
Даже так? Слишком душевно для деловой беседы. Сейчас Филипп скажет либо про женитьбу, либо про отца, либо про Бога. В следующий раз надо бы настоять на рыбалке, там короля не заносит… И можно отвлечь от разговора. Утопить кого-нибудь, например.
— Ваше Величество?
— Он всё видит, — тихо и задумчиво говорит король. Глаза в глаза, смотри и слушай. — Еретики за всё ответят на том свете, но и мы не можем сидеть сложа руки, как верные сыновья Его. Я искренне рад, что ваша вера придаёт вам сил бороться. Вся кровь, что на ваших руках, в угоду Господу.
Почтительно склонить голову и приготовиться молиться, в этот раз бежать некуда. Конечно же, вера в то, чего ты никогда не видел, придаёт сил. Вера, а не собственные руки, собственные глаза, собственный корабль. И кровь еретиков, без сомнения, отличается от прочих, иначе бы их нельзя было резать. Каково милосердие!
— Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё…
Терпи, это почти конец. Слова вбиты на всю жизнь, но за ними по-прежнему ничего нет.
— Да придёт Царствие Твоё, да будет воля Твоя и на земле, как на небе…
Эта короткая, эта даже нравится. Мелодично, можно было бы спеть под гитару, но за такое, как говаривал отец, сожгут. Что там Луиджи говорил про атеистов и евреев? Наказывают не тех, кто верит или не верит. Наказывают тех, кто не умеет вовремя замолчать. В этой стране не выжить без креста, и с этим ничего не поделаешь.