Страница 8 из 13
На свете счастья нет, но есть покой и воля. Что еще нужно простому человеку из народа? И этот покой и волю он получает в бесценный дар от Ордена.
Эмма вошла в комнату и замерла у двери. Дан кивнул, подзывая ее к себе. Она радостно улыбнулась и покорной кошкой прильнула к его рукам, расположившись на подлокотнике кресла. Дан вытащил из прически жены шпильки, и роскошная волна светлых волос рассыпалась по ее плечам. Он задумчиво перебирал длинные пряди, перекидывая их с груди на спину Эммы.
– Сейчас ты займёшься гостьей, Эмма! Разместишь ее в комнате, дашь одежду, все объяснишь. Она из мира хаоса, многого не понимает, поэтому будь терпелива.
Эмма подняла голову. В голубых глазах мелькнула затаенная боль.
– Зачем ты ее привел сюда, Дан? Эту шлюху? Это демоническое отродье?
– Она мне нужна. Пробудет она здесь недолго, а потом, как обычно, ее казнят.
– Я не хочу ее видеть. Пусть кто-то из слуг разместит ее, – Эмма упрямо встряхнула волосами.
Дан поморщился. Неистребимое женское упрямство! Ни один государственный строй с ним не совладает.
– Слуги не должны с ней говорить. Ты позаботишься об этом.
– Я не хочу, – она протяжно вздохнула и поджала губы.
Это что еще за новости? Женщина говорит о своих желаниях? Вот так спокойно и буднично? Дан взял ее за подбородок и сказал:
– Ты стала дерзкой, Эмма! Ты забыла, что такое послушание! Может быть, ты пьешь мало воды забвения и покоя?
– Я не… как можно, любимый? Разве я бы позволила себе такую дерзость?
– Именно это ты сейчас и сделала, – Дан сильнее сжал ее подбородок.
– Я просто так давно не получала от тебя подарков, – всхлипнула она. – А ты всегда был щедрым мужем. Мы давно не обнимали друг друга, Дан, – одинокая слеза покатилась по ее щеке.
Дан разозлился. Она плачет! Она осмеливается проявлять эмоции при нем! Как можно управлять миром, если даже собственная жена дерзит и ведет себя своенравно? Он столкнул ее с кресла на пол и вскочил на ноги:
– Прими позу послушания, Эмма!
Она поднялась на ноги, глядя на него, как побитая собака, и пошла к стене. Стала на колени, опустила голову, глядя в пол. Подняла руки вверх, скрестила их над головой и положила обе ладони на стену. Дан подошел к ней и шепотом сказал:
– Ты должна слушаться. Помнишь это?
Она молча кивнула.
– Ты была дерзкой, и я должен тебя наказать. Но ты стараешься, я вижу, а за старание я дам тебе подарок, – он задрал ее платье и шлепнул по крепкой попе в белых трусиках.
Она радостно вскрикнула. Дан просунул руку под ее платье, нащупал сосок и захватил его двумя пальцами. Губы Эммы приоткрылись, она порывисто вздохнула и замерла от счастья, боясь пошевелиться.
– А знаешь, почему я тебя не наказываю? Потому что ты права, Эмма. В последнее время я слишком занят делами. И мне некогда, – его рука скользнула вниз, под трусики, нащупала клитор.
Сильные пальцы зажали его, слегка хлопнули и погладили. Эмма закусила губу и застонала. Она заерзала на коленях, но Дан не спешил. Пусть ждет. Терпеливо ждет, пока он соизволит подарить ей наслаждение. Пусть замрет на краю этой пропасти. Власть над женщиной так же сладка, как власть над миром. Ее бедра дрожат, так сильно она хочет раскрыться перед ним. Как же она скучна! Как предсказуема! Настоящая дочь Евы: смиренна и тосклива в этой своей рабской покорности. И это портит все удовольствие. Та, другая, о которой она не знает, но интуитивно догадывается, словно дикая кошка не устает удивлять его. Именно она умеет дарить мужчине истинное наслаждение! Но долг обязывает его иногда баловать жену.
Он резко развернул Эмму к себе, расстегнул брюки, вытащил огромный член и слегка ударил ее по губам. На ее лице вспыхнула радость. Он вложил член ей в рот. Эмма закрыла глаза и крепко обхватила его губами. Не открывая рта, обвила член языком внутри и провела сверху вниз.
Дан поморщился, глядя на ее жалкие потуги. Дурацкая привычка зажмуриваться во время орального секса. Она даже не понимает, что в этот момент нужно смотреть прямо ему в глаза. Дразнить его, зажав губами член. Вести игру, считывая малейшие нюансы на его лице. Пользуясь тем редким мгновением, когда женщина владеет мужчиной, а не наоборот, потому что любой мужчина, засунув член в чей-то рот, тут же становится абсолютно беззащитен, и поэтому легко управляем.
В рот Эммы помещалась лишь половина его мужского достоинства. Когда же она научится принимать его полностью, как та, вторая, которая пусть и не с легкостью, но заглатывает его целиком?
Любовница умеет дразнить Дана. Она часто использует его любимый прием: крылья бабочки. Когда ее язык легко скользит по "короне" – самой чувствительной точке на теле мужчины: вертикальной складке под головкой члена. И когда Дан начинает дрожать, хватая ее за волосы, она вдруг останавливается, смеясь. Потому что понимает: в этот миг у него можно просить все, что угодно и даже больше. Поэтому он просто выдыхает:
– Да! Все, что хочешь! Заранее согласен! Только продолжай!
И она, его тайная любовница, позволяет члену нырнуть полностью в ее рот. Его жена, как и многие другие женщины не понимает самую простую на свете истину: чтобы жить с мужчиной в счастье и согласии, научись-как ты, детка, грамотно сосать.
Дан толкнул член глубже. Эмма задохнулась и закашлялась, не в силах удержать дыхание. Ее верхняя губа лопнула, сверкнула капелька крови. Волна ярости накатила на Дана. Он ясно понял: Эмма лжет! Нет в ней покоя и смирения, потому что она не пьет воду забвения. Хитрая лиса пытается его обмануть. Таковы они, дочери Евы: вслух соглашаются с мужчиной, не спорят и потихоньку делают то, что им нужно.
Когда-то женщины, превратили радость близости в сделку, в нежную игру: секс мужчине полагался за хорошее поведение, секс стал наградой. И мужчины готовы были сделать все, лишь бы заполучить желаемое. В некоторых мирах до сих пор так и осталось, например, в мире хаоса, откуда Эрик приводит ведьм-эмпаток. Но в мире Рацио, где царит покой, где мерзкая чувственность и разрушительные чувства под запретом, где Орден дисциплинаторов под его, Дана, чутким руководством, дарует всем рациональность и покой, природу дочерей Евы удалось обуздать. Хотя эта природа горячим током течет по их венам.
– Посмотри на меня, Эмма, – его голос дрогнул от гнева.
Она подняла глаза, ее язык замер. Покорно глядя на него, она ждала. Но там, в глубине смирения, под морем покоя тихо плескались чувства. Дан чуял их нутром. Главный Дисциплинатор Рацио и Наместник Покоя не может ошибиться. Любовь не спрячешь. Эмма хитрит. Она или вовсе не пьет воду забвения или пьет слишком мало. Поэтому сухая кожа ее губ треснула, когда рот широко раскрылся.
Дан вытащил член из ее рта и гневно вскрикнул:
– Ты мне лжешь!
– Нет, молю, не злись на меня! Не лишай меня этой радости: быть с тобой, любимый муж мой!
– Если даже жена Главного Дисциплинатора лжет, то чего мне ждать от других? – Дан застегнул брюки и отошел к столу.
– Прошу, Дан! Я просто… – Эмма вскочила на ноги и бросилась к нему.
Но он, не оборачиваясь, резко выбросил руку в сторону, приказывая ей остановиться.
– Что просто? – серые стальные глаза Дана потемнели от ярости. –Просто вероотступница? Бунтарка? Разрушительница самого лучшего во всех мирах порядка?
– Нет! Что ты! – Эмма молитвенно сложила руки. – Я неважно себя чувствую. Поэтому не пила воду. С утра живот болит.
– Не лги мне, Эмма!
– Я не лгу! Обещаю, что сейчас же пойду и выпью три полных стакана! Даже четыре. Только не наказывай меня! Дай побыть с тобой. Мы так давно не были вместе. Я не ропщу. Понимаю, как ты занят государственными делами, но молю тебя: останься со мной хоть ненадолго.
– Ты знаешь правила, Эмма! Близость нужна либо для деторождения, либо как поощрение за покорность и послушание. Дети у нас уже есть. А подарка ты не заслужила. Не спорь! У тебя есть возможность заслужить мою милость: возьми под опеку ведьму-эмпатку. Расскажи ей все, введи в курс дела. И если сумеешь быстро объяснить ей как нужно себя здесь вести, заслужишь дар близости.