Аукцион ее страстей

1 глава

Мать Оргазмов. Я хочу, чтобы ты меня драл. Это не грубость, не вульгарность, это зов моего голодного женского лона. Драл жестко, глубоко вгоняя член. Беспощадно, как голодный солдат, что добрался до трофея. Как варвар. Потому что ты и есть варвар. Вечно голодный и жадный, который смотрит на эту жизнь с изнанки, через витрину. Надраивая полы, перетаскивая тяжести, ты всегда где-то там, за перегородкой пафосных ресторанов, на пыльных складах элитных супермаркетов. Ты исподтишка выглядываешь оттуда, жадно рассматривая таких, как я. Ты покрываешься потом, когда я, выходя из машины, высоко поднимаю ногу в короткой юбке, которая стоит столько, что тебе не заработать и за год.

И в этот краткий миг ты замечаешь сокровенную влажную темноту, мелькающую перед твоими воспалёнными от вечного недосыпа глазами. И, свалившись в постель в обшарпанный комнатушке, которую делишь с такими же бедолагами, ждешь, когда соседи по конуре уснут. И тогда глубокой ночью берёшь жилистой рукой торчком стоящий член, и фантазируешь, что твоя рука – это я.

– У всех баб между ногами одно и то же, – ржут твои друзья, рассматривая сочных гламурных девиц в интернете.

И только ты знаешь то, чего не понимают эти тупицы. У дорогих женщин там, внутри, все по-другому. Там адреналин и кайф от обладания тем, что доступно немногим. Различает ли это член? Да. Ведь это твой член. Он, как и ты, вдыхает аромат дорогой женщины. Тонкий запах биржевых котировок, уникальных мехов, отборных бриллиантов.

У женского лона есть память. Оно помнит, сколько в него вложили перед тем, как взять. Но те занятые дяди, что покупают бриллианты, уже не в состоянии овладеть этим лоном до конца. Слишком много лет вложено в бизнес. Слишком мало осталось, чтобы вложить в женщину. Вялые, скучные, забавные члены богачей скорее напоминают смешные игрушки для розыгрышей из магазина приколов.

Поэтому мне нужен твой член. Сильный, вибрирующий от нетерпения, откровенный. Его не нужно прикрывать дорогими брюками. Его нужно показывать таким, как я. Ты плотоядно ухмыляешься, глядя на меня. Тебе неведома неловкость. И твоему члену тоже. Он бесстыдно топорщится под широким рабочим комбинезоном. И ты не делаешь попыток спрятать его, прикрыть, отодвинуть в сторону смешным жестом, как это обычно делают мужчины.

Ты хочешь показать мне, что в элитном супермаркете, куда я зашла на пару минут купить устриц, вина и черной икры, есть тот, кто готов ненадолго украсть меня из роскошной жизни. Выдернуть из богатого рая и насадить на член варвара, у которого никогда не будет такой женщины, как я. Потому что он прибыл из своей далёкой Волчехряндии, чтобы заработать гроши и жениться на хорошей девочке, которая будет варить бюджетный и вкусный борщ. И родит красивых детей с голубыми, как у тебя, варвар, глазами и пшеничными волосами. Вы проживёте долго и счастливо.

И когда ты будешь умирать, то вспомнишь не свадьбу, не рождение детей, а меня. И свой член внутри меня тот единственный раз, когда тебя не просили быть нежным. А просили брать и драть. Беспощадно. Ты будешь думать об этом за минуту до смерти. И я почувствую это. Потому что знаю разницу между жизнью и в смертью.

Те мужчины, что могут позволить себе содержать меня, умирая, будут вспоминать: правильно ли они составили завещание. А ты будешь помнить тот миг, когда я подмигнула тебе и пошла в подсобку супермаркета. И ты, не веря своему счастью, медленно пошел за мной.

Я жду тебя возле картонных ящиков с черной икрой. Песцовая шуба расстёгнута, а под ней ничего. Я смотрю на тебя и улыбаюсь. Мне нравится чувствовать этот жадный горячий взгляд, что скользит по моему телу. Я поднимаю руку, на которой блестит в тусклом свете подсобки отборный бриллиант, и подзываю тебя. Ты медлишь пару секунд. Ровно столько тебе нужно, чтобы поверить, наконец, в то, что это не сон. А потом одним движением сбрасываешь комбинезон.

Твоё мускулистое сухопарое тело блестит от пота. На животе бугрятся мускулы. Один из них кажется мне слишком подозрительным. Неужели это змей? Быть не может! Мы с тобой не одной крови. Я бы не ошиблась. Вытягиваю руку, ощупываю бугорок и облегченно выдыхаю. Показалось. Это не змей, которого многие глупые дочери Евы называют вторым членом. Это просто тугой узел мускулов.

Ты – человек. Ты ничего не знаешь о втором члене. Поэтому воспринимаешь мой жест по своему: богатая сучка не может больше терпеть. Ты прав. Не могу!

Ты подхватываешь меня на руки, сажаешь на ящики и входишь одним движением глубоко и до упора. Я вскрикиваю от наслаждения. Но ты пугаешься, принимая страсть за боль.

– Прости! – шепчешь ты, выходя из меня наполовину. – Я буду любить тебя нежно

– Не прощаю, – шепчу, хватая его за член. – Меня не нужно любить нежно. Меня нужно драть. Понимаешь? Не брать, не любить, не иметь, не сношать и даже не трахать. Драть! Чувствуешь чертову языковую разницу?

– Да, – отвечает он без тени улыбки, хватает меня за волосы и вбивает в меня член.

Не могу сдержать стон.

– Вот так ты хотела, да? Тогда молчи! Тише, богатая сучка, – шепчет он, – иначе меня из-за тебя уволят.

Он зажимает мне рот и дерет так, что ящик, на котором я сижу, лопается. Из него высыпаются банки с черной икрой.

– Этого ты хотела? Этого? – шепчет он мне в ухо, зажимая рот.

– Да! – шепчу я.

Надо мной раскачивается лампочка на голом проводе. Парень весь дрожит. Каждый нерв его тела сливается со мной, каждый мускул работает только на одно: доставить мне удовольствие, проглотить меня, запомнить на всю жизнь, потому что больше такого не будет никогда.

Я и сама дрожу, вдыхая запах разгоряченного молодого и сильного мужского тела. Внутри меня бьется, вдалбливаясь внутрь, огромный и жадный член. Эта дикая смесь боли и жара сводит меня с ума. Там, за стеной супермаркета, меня ждет мой мужчина в неприлично дорогой машине, с тремя мордоворотами-охранниками. И если нас поймают, то положат рядом, в одну могилу. В безымянную могилу где-нибудь в лесу. И меня не спасет то, что я не дочь Евы. Потому что меня тоже можно убить. Но всё, что меня волнует сейчас – это мужчина внутри меня.

Это и есть настоящий секс. Когда больно, когда нельзя, когда вот-вот могут поймать и наказать. Секс – это не плюшево-ванильные игры в розовой спальне. Это не тихий шепот под одеялом. Это страсть на грани, когда опасно, когда нельзя, когда назло всем законам вселенной очень хочется. Когда начхать на табу и запреты. Когда есть только ты, женщина, которая хочет член, и он, мужчина, который хочет тебя. Когда могут поймать, могут убить, вот тогда и пробуждается настоящий оргазм. Когда все инстинкты обострены до предела.

Мой случайный любовник на минуту замирает, на самом краю, пытается продлить удовольствие. Отнимает руку от моего рта и впивается своими губами в мои, сильно прикусывая. Ощущая соленый привкус собственной крови на губах, я с силой обхватываю его ногами и вцепляюсь ногтями в крепкие ягодицы, заставляя его продолжать. Он вскрикивает и изливается, наполняя всё там, внутри меня, липкой влагой. Мощная волна оргазма накрывает меня. Я плюю на все и громко кричу. Пусть весь мир катится к черту в пекло, когда я кончаю!

Эрик. Эрик никогда не торговался с ночными бабочками. Неразумно злить женщину, которой собираешься вложить в рот свой член. Шлюшка была совсем молоденькой, но хваткой. Он поманил ее пальцем, и она наклонилась к машине, предварительно оценив цепким взглядом элитную иномарку. Потом также молниеносно сканировала его часы, дорогую одежду и назвала цену ровно втрое больше обычной. Эрик улыбнулся и похлопал рукой по сиденью машины:

– Садись, красотка. Поехали кататься.

Она пыталась привезти его в тихое место. Но он коротко бросил:

– Поедем туда, куда я скажу. Цену увеличиваю вдвое.

Шлюшка исподтишка озиралась по сторонам, пытаясь запомнить дорогу. Ее била дрожь: то ли не заработала на дозу, то ли испугалась, что завезут в глухомань и убьют. Эрик привык к женскому страху. Но в чужом мире лучше быть осторожным и подстраховаться. Не хватало еще, чтобы девчонка подняла шум! Поэтому он улыбнулся самой приятной из своего богатого арсенала улыбок и погладил ее по стройной ноге в черных чулках и высоких сапогах-ботфортах: