Страница 35 из 41
Мы уже отметили неоднозначные отношения Великобритании с теми, кого она могла бы считать естественными союзниками, ожидая от них соответствующего поведения, – с государствами – членами Содружества наций и США. Хотя инструкции и приоритеты делегаций стран Содружества не совпадали в точности с теми, из которых исходила британская, тактичные предварительные обсуждения и предсказуемая взаимная симпатия гарантировали, чтобы царапины в отношениях не превращались в открытые раны. Сотрудничество между ними продолжало развиваться в ходе конференции 1949 г., и где-то на середине ее работы они начали проводить «периодические совещания по тактической координации». Проамериканские настроения Канады, проявлявшиеся в случаях разногласий между Великобританией и США, по-видимому, не слишком нарушали равновесие. Индия, если не считать ее «чрезмерной окрашенности в «гуманитарные» тона», считалась не склонной к тому, чтобы вступать в стройные ряды противников Советского Союза. Пакистан, напротив, оказался весьма полезен, не в последнюю очередь потому, что мог привести с собой делегации других мусульманских стран[100].
И британская, и американская делегации сочли желательным добавить к бремени своих забот (и без того тяжкому, поскольку в численном отношении они не были большими и приехали с трудными заданиями) определенное количество систематического лоббирования и подкупа. В то время как, выражаясь благопристойными терминами из официального отчета Леланда Харрисона, «члены (американской) делегации принимали за ланчем маленькие группы делегатов, с которыми желали поближе познакомиться», британская делегация стремилась компенсировать непопулярность своей переговорной тактики с помощью систематического светского общения. На своем двенадцатом ежедневном совещании 5 мая делегация проанализировала ситуацию, в которой оказалась, и составила план действий. Сэр Роберт Крейги отмечает, что у него состоялась «вполне удовлетворительная беседа с господином Харрисоном». Джон Александер, отвечавший в делегации за вопросы стратегии, сказал, что, по его мнению, «есть два человека, которые всеми силами стремятся не соглашаться с Великобританией, если только могут найти малейший повод для этого, – это господин Кастберг из норвежской делегации и генерал Дилон из США». Что с ними делать? Можно ли смягчить их позицию? «Господин Гарднер [ветеран военного министерства] сказал, что, хотя он считал господина Кастберга фанатическим приверженцем своих позиций, он оказался более открытым к доводам других, чем генерал Дилон». Крейги тогда взялся уломать Кастберга, в то время как Александер «должен опробовать свое мастерство на генерале Дилоне»[101].
Но это не все. Великобритания неудачно начала, и исправить ситуацию ей было нелегко. Александер взялся «распространить для рассмотрения предварительное предложение по поводу возможной расстановки сил». Господин У. В. С. Синклер, юрисконсульт Министерства финансов, поддерживая его точку зрения, сказал, что он «уже начал работать с мексиканцами». Примерно через неделю план был готов, и в двадцать четвертом циркулярном письме Александера, озаглавленном «Связь с другими делегациями», предлагался «своего рода перечень обязанностей, в котором определялось, кто и что берет на себя, с кем работает… Не включены великие державы (в том числе Монако), разумеется, Содружество и те, кого будет трудно, если не бесполезно, обхаживать»[102]. Насколько полезным оказалось все это запланированное общение, невозможно оценить. Документы британской делегации свидетельствуют о том, что оно продолжалось до самого конца, а также фиксируют тревожные оценки перспектив голосования, как, например, в тридцатом циркулярном письме от 11 июля, где содержалась докладная записка Александера на эту тему. По его оценке, обычно выступают вместе с Великобританией и всегда поддаются убеждению десять стран: Канада, Австралия, Новая Зеландия, Греция, Люксембург, Франция, Италия, Бельгия, Нидерланды и Ирландия. Тех, кого в принципе возможно убедить, – около десятка, их возглавляют США, далее следуют «свободные скандинавы» и Ватикан. Центрально- и южноамериканцев, а также Финляндию он характеризовал как непредсказуемых и не имеющих постоянного мнения. К числу оппонентов Великобритании он отнес 9 стран, а именно советский блок плюс Израиль[103].
Израиль, Монако и Ватикан вместе составляли курьезное трио, иллюстрирующее степень влиятельности, которой могут обладать маленькие, даже крошечные государства при благоприятном стечении обстоятельств. В словах британского социального стратега Александера звучал не только сарказм, когда он говорил о «великих державах (в том числе Монако)». Делегацию Монако возглавлял энергичный и влиятельный французский профессор права из Экс-ан-Прованса Поль де Жоффр де ла Прадель.
Монако имело значение, в частности, потому, что имел значение он. Де ла Прадель был одним из тех, кто внес наиболее глубокий и содержательный вклад в дискуссию (через два года после конференции он опубликовал уникальную по своей ценности книгу). Он также выступал как влиятельный представитель одной из самых упорных групп давления, Международного комитета по военной медицине и фармации, базировавшегося перед войной в Монако, от которого исходило множество гуманитарных предложений. Конечно, Монако всегда голосовало так же, как Франция. Но, когда это было возможно, княжество становилось на сторону Святого Престола. Можно предположить, что Ватикан за кулисами конференции был столь же активен, сколь и на сцене. Например, Канада, бывшая лишь частично католическим государством, на конференции поддерживала Рим с его надеждами, опасениями и претензиями[104]. Великобритания никоим образом не могла занимать высокое место в списке дипломатических союзников Рима, но почти в самом начале конференции 1949 г. монсеньор Бернардини, папский нунций в Швейцарии и глава делегации Святейшего Престола, устроил встречу с одним из представителей британской делегации, чтобы сообщить и ее членам о предметах своей особой заинтересованности, таких как статус взятого в плен личного состава медицинских служб и армейских духовных лиц, состояние законодательства о репатриации военнопленных и некоторые жалобы. Он сообщил, что Св. Престолу не было предложено оказать помощь в организации церемонии выбора вице-председателей во время открытия конференции; что Св. Престол считает, что «в гуманитарной конвенции следует хотя бы один раз упомянуть о Боге, даже если это раздражает русских»; и что, кроме того, налицо противодействие его желанию быть в числе потенциальных субститутов державы-покровительницы[105]. В британских документах не говорится, как эта информация была воспринята. Они гораздо более информативны в отношении реакции британцев на энергичный выход Израиля на арену международной конференции.
В тот момент, когда Уругвай направил запрос правительству Швейцарии от лица правительства Израиля по поводу того, может ли последний немедленно приступить к процессу присоединения к конвенциям 1929 г., Израиль всего лишь несколько недель существовал в качестве независимого государства (с 14 мая 1948 г.). Швейцарский дипломатический представитель в Лондоне поинтересовался реакцией на это Великобритании и стран – членов Содружества наций[106]. К моменту открытия Стокгольмской конференции, т. е. примерно через десять дней, Египту – единственной стране, которая открыто возражала против участия Израиля – можно было сказать, что Израиль провел все надлежащие процедуры по присоединению, и правительство Швейцарии, а также МККК сочли возможным, чтобы он присутствовал на конференции в качестве наблюдателя[107]. Господин Гарднер позже рассказывал, как он пытался (безуспешно) смягчить позицию египтян, заметив, что статус наблюдателя не слишком много значит; в список наблюдателей, например, входят организации бойскаутов и девочек-скаутов. Но Израиль вовсе не был молчаливым наблюдателем, подобным этим организациям (и, если уж на то пошло, подобно советской делегации). Он выступил с вызывающе дерзкой речью (выслушанной в гробовой тишине) в защиту своей репутации и намерений в гуманитарной сфере, настаивая на том, что помощь Красного Креста пострадавшим должна оказываться в Израиле евреям точно так же, как и арабам[108]. К моменту открытия Дипломатической конференции, состоявшегося восемь месяцев спустя, отношения между Израилем и арабскими мусульманскими государствами приняли хорошо известный вид. Сирия незамедлительно поставила под вопрос правомерность присутствия Израиля. Из этого ничего не вышло, но зато много шуму вышло из заявления Израиля о том, что если мусульманские государства не откажутся от использования эмблемы Красного Полумесяца вместо принятого всеми Красного Креста (с которым, если он снова станет единственным, универсальным символом, Израиль, со своей стороны, охотно готов согласиться), то Израиль будет вынужден просить разрешить ему использовать Красную Звезду Давида. Вопрос немедленно принял политическую окраску. Впервые на столь высоких форумах Красного Креста высокая международная политика пустила под откос гуманитарные соображения (пусть и лишь на короткое время). Споры по этому поводу были долгими и накаленными, а накал страстей – огромным. При первом голосовании Израиль потерпел поражение при 21 голосе «против», 10 «за», 8 воздержавшихся и 19 отсутствующих. Поскольку голосование было поименным, последовало столь интенсивное политическое лоббирование, что высокопоставленный представитель австралийской делегации заявил, что оно стало настоящей помехой работе. Удалось достичь соглашения о том, что голосование будет тайным. Так и было сделано, в результате чего Израиль, к его досаде, снова потерпел поражение, на этот раз 22 голосами против 21[109].
100
UK: FO 369/4164 K. 10540. Предварительный вариант отчета Крейги по итогам конференции, датированный 4 ноября 1949 г., параграфы 25–32.
101
UK: FO 360/4148 K. 3792 and 4151 K. 5008. Крейги в процитированном параграфе 20 доклада добавляет, что Дилон «часто выражал свои взгляды в таких резких выражениях, что вызывал среди участников конференции общее недовольство».
102
Помимо документов, указанных в прим. 14, см. также 4150 К. 4903.
103
UK: FO 369/4157 K. 6841. Но СССР по некоторым практическим вопросам присоединился к Великобритании, как время от времени признавал Крейги в своих отчетах.
104
CAN: 619-B-40 vols 3 and 5 passim.
105
UK: FO 369/4151 K. 5011. Описано полковником Сэйерсом (Col. Sayers).
106
UK: FO 369/3969 K. 9347, letter of 11 Aug/ 1948.
107
UK: FO 369/3969 K. 9522.
108
Отчет Гарднера о Стокгольмской конференции; см. прим. 16 выше.
109
Final Record IIA, 18 and 91; IIB, 231–232.