Исход Эдема

— Думаю, просто повезло. У тебя все есть самое необходимое? — спрашивает он, посмотрев сначала на меня, а потом на Саскию. Я замечаю, как Саския кротко кивает. Впрочем, я не задаю вопросов. Не тогда, когда мое сердце и разум все еще переполняет страх. Ни Сатана, ни пребывание в комнате с самыми опасными существами, не имеют к этому никакого отношения.

Нико предлагает мне руку и, затаив дыхание, я принимаю ее, позволяя Нико вывести меня в коридор. За пределами стен моей спальни мы не разговариваем. Вместо этого мы идем в тишине и кажется, что проходит целая вечность, когда мы достигаем позолоченной лестницы, на которой толпятся десятки сверхъестественных людей, без сомнения, одетых в шикарные наряды. Яркие, сверкающие красные, снежно-белые, мерцающие черные. Все сливается воедино. И, судя по огромному количеству алмазов и драгоценностей, только элита со всех кругов ада сегодня здесь присутствует.

Нико сжимает мою руку.　

— Готова? — бормочет он, глядя вперед. Я боюсь проследить за его взглядом.

— Как никогда.

Он делает первый шаг и тянет меня с собой. Когда мы поднимаемся по лестнице, каждый смотрит на нас с садистским восторгом. Как будто от нашего присутствия исходит эротический импульс, заставляющий всех присутствующих оборачиваться на нас. Если бы не изысканные смокинги и великолепные бальные платья оттенков драгоценных камней я бы подумала, что меня сопровождают на собственную казнь. Неделю назад я бы балансировала между непреодолимым страхом перед неизвестностью и благоговением перед окружающим меня великолепием. Теперь я знаю, что ничто не является тем, чем кажется. Красота-это лишь иллюзия, чтобы отвлечь внимание от уродства, пульсирующего в этих стенах.

Пока мы поднимаемся по лестнице, меня раздирает чувство беспокойство, которое заставляет сердцебиение размыться в одном ритмичном потоке, подобном гудению, исходящему из груди Легиона. Даже если бы я не видела, как они пялятся, я бы их чувствовала. Тихие разговоры цепляются за крошечные волоски на шее, лаская, покрытую мурашками, кожу шептанием и резким хихиканьем. Они ждут, чтобы увидеть ее, девушку, которую Люцифер хочет сделать своей королевой. И они совсем не впечатлены его выбором.

— Подбородок выше, глаза вперед, — бормочет Николай, едва шевеля губами. Еще одно обнадеживающее сжатие.

Я делаю, как мне велят, пока он ведет меня к бальному залу. Все выгравировано золотом. Стены, яркие и поразительно белые, расписаны золотым узором вдоль бордюров и колонн. Дизайн сливается с резным потолком с самой большой, самой захватывающей люстрой которую я когда-либо видела. Она больше, чем моя комната, и на каждом уровне, кажется, все больше хрустальных капель, чем на предыдущем. В комнате огромное количество дорогих произведений искусства Люцифера, они достаточно большие, чтобы заполнить высокие стены и выделятся на фоне великолепной архитектуры. Каждое произведение находится в позолоченной раме с драгоценными камнями, отражающимися в мраморном полу. Я не сомневаюсь, что мы стоим на достаточном количестве золота, чтобы покормить всю планету и искоренить голод на земле.

Всё пространство — это история чрезмерного богатства и роскоши, переполняющаяся нотами эротики и лукавства. Это как каждый смертный грех в одной комнате. Там, где столовая была залита цветами смерти и власти, эта комната является царственной и изящной, граничащей с безвкусицей, с ее впечатляющими колоннами Барокко и расписным потолком, отражающим то, о чем я только читал в книгах по истории в школе.

— Микеланджело, — замечает Нико, следуя моему восхищенному взгляду.

— Ха?

— Потолок. Слыша о Сикстинской капелле? Один и тот же автор.

— Хочешь сказать…Микеланджело…здесь?

Я сжимаю губы, чтобы челюсть не упала.

Нико кивает.　

— Талантов, дарованных Богом, ему показалось мало. Люцифер заключил с ним сделку, от которой Микеланджело просто не мог отказаться.

Инстинктивно я оглядываю комнату, удивляясь, сколько из этих картин было сделано художниками, на которых он повлиял. Люцифер говорил, что Бог часто оставлял молитвы без ответа, и он появлялся на Его месте, даруя свои собственные дары и наказания. Все эти люди, ищущие во времена безнадежности помощи от своего спасителя, были встречены завуалированными обещаниями и обманом. Они продали души за свои мечты, а у него на руках их контракты. Я даже думать не хотела о жестокой цене.

— Смотри в оба глаза, Идди. Я дам тебе знать, когда придет время уходить, — прошептал Нико прямо у самого моего уха. Затем он отходит и целует мне руку. — Ты прекрасно выглядишь.

Я краснею, когда его холодные губы касаются моей кожи. Он не сводит с меня пронзительные глаза, обрамленные самыми темными и густыми ресницами, и от этого взгляда у меня внутри вспыхивают эмоции, которые я до конца сама не понимаю.　

— Почему мне кажется, что ты так говоришь «прощай»? — мой голос трещит под напряжением моего замешательства.

— Никогда не говори «прощай», Иден, — говорит он, все еще держа меня за руку. — Никто никогда не исчезает навсегда.

Пока я размышляю над его словами, Нико растворяется в толпе. Но прежде чем меня захлестнет волна тревоги, толпа изыскано одетых людей, начинает расступаться, уступая место хозяину их душ и правителю их страхов. Люцифер шагает через ряды людей, его каждый шаг продуман и плавен. Его лицо, словно совершенная фарфоровая маска, и, хотя его тело не так слажено, как у змееподобных охранников, стоящих по периметру комнаты, присутствия Люцифера достаточно, чтобы заставить самых сильных воинов упасть к ногам повелителя ада. Мужчины и женщины — боги и монстры — смотрят на него со страхом и желанием. Они хотят быть им. Они хотят трахнуть его. Но он пугает их, заставляя похоть и чувство самосохранения бороться друг с другом.　

Мне неприятно это признавать, но я понимаю это безумие. Он-воплощение всего, что я ненавижу и хочу, обтянутый в смокинг, который выглядит так, как будто кусок за роскошным куском сшит на его великолепное тело.

Его глаза, словно две галактики, приковывают меня там, где я стою на сапфировых шпильках. Рефлекторно приоткрыв рот, я глубоко вздыхаю, пробуя изменение в атмосфере. В воздухе ощущается электрический заряд, который шипит на моем языке, пробуя огонь и секс. Словно его сущность изменилась на все сто восемьдесят градусов, и человек, с которым я обедала каждый вечер — человек, который привел меня в свою комнату и смеялся со мной за блинчиками — был лишь частью его невероятного могущества. Я вижу его сейчас, как и раньше. Не просто неописуемо красивого, элегантного и смертельно опасного. Я вижу короля, стоящего передо мной.

— Это цвет идет тебе, — говорит Люцифер, касаясь кружевного лифа моего платья. Инстинкт подсказывает, что нужно отшатнуться от него, но что-то другое — что, не могу точно определить — удерживает меня на месте.　

— Спасибо, — отвечаю я, потупив взгляд. Смотреть на него, когда он так близко ко мне, кажется невозможным, словно мои глаза могут сгореть.

— Ты прекрасна, Иден. Я рад, что ты пришла.

— А разве у меня был выбор? — отвечаю я, не успев вовремя заткнуться. Сейчас не время ворошить прошлое. Бросить ему вызов, когда мы одни, или даже перед Николаем или суккубами дело одно. А в комнате битком забитых его почитаемых подданных? Самоубийство.　

— У тебя всегда есть выбор, Иден. Ты сама решила пойти со мной. Ты взяла меня за руку, — отвечает он, убрав руку с кружева, Люцифер едва касаясь проводит кончиками пальцев по моей руке. Он берет мою руку и переплетает пальцы, чтобы наши ладони прижимались друг к другу. Ощущение его кожи вызывает покалывание от груди до самых внутренностей, я задыхаюсь.

— Да, — успеваю я сказать.

— Сожалеешь? Теперь, когда ты знаешь правду? Теперь, когда видишь, что Легион только использовал тебя? Он заявлял, что жизнь отдаст ради тебя, но…где же он?　

Взгляд мечется по комнате, когда я пытаюсь проглотить острую правду. Он прав. Уже прошло несколько дней, а может и целая неделя. А Легион так и не пришел. Он сказал, что защитит меня или умрет, пытаясь защитить. И самое жалкое в этом, что я верила ему. Как бы я ненавидела его за то, что он не рассказал мне об Адриэль, и как бы мне не было больно осознавать, что я действительно не стою спасения, я все еще слепо и глупо надеялась, что он придет в сверкающих доспехах и вытащит меня из этой геенны огненной.