Страница 81 из 259
— Были бы это какие-нибудь гули или накеры, давно бы дали объявление с наградой за их истребление. А это, поди ж ты, мать их так, люди, — посетовал Геральт. — Хуже того, они, можно сказать, в недалеком прошлом лучшие представители своей расы. Значит, истреблять их мне придется задаром. Ну, разве что они сами вынесут мне эти чертежи на вытянутых руках и, отбивая земные поклоны, будут умолять меня их взять. Но что-то мне подсказывает, что скорее Белый Хлад станет Черной Жарой, чем орденцы добровольно расстанутся с чем-то, что попало в их загребущие руки. Их, поди, и Аксием хрен заставишь это сделать.
Геральт усмехнулся своим мыслям, покачал головой и снова углубился в изучение карты.
— Та-ак, а это еще что? — его внимание привлекла пометка, сделанная на карте кем-то из рыцарей. — Голем, сундук, Альзур, дебил. Это что-то вроде задания на тему: вычеркни лишнее слово? Собственно, их лишних здесь три: голем, Альзур и дебил. А дебилом может быть как первый, так и второй, несмотря на свою магическую невъебенность. А если серьезно, то значит, что в этом месте Альзур оставил сундук с каким-то барахлом и намагичил голема, который это барахло охраняет. Все логично, но при чем здесь дебил? Пойти глянуть, что там такое? Вдруг да разживусь чем-нибудь полезным. Ведь бывали же случаи, что и маги хоть изредка вели себя, как нормальные люди, и клали в свои сундуки что-нибудь ценное.
Голем обнаружил свое присутствие задолго до того, как попал в поле зрения Геральта. Сначала ведьмак услышал монотонный рев, затем глухие удары — это монстр топал своими ножищами, обходя дозором вверенную ему для охраны территорию. Следуя по тропинке, что петляла меж кустами и деревьями, и затем выйдя на чистое место, Геральт наконец увидел и самого голема. Глиняный болван высотой в три человеческих роста бродил по кругу, ограниченному камнями с нацарапанными на них рунами и знаками. Еще издали Геральт уловил некоторое сходство этой конструкции с теми, которые он видел на болотах под Вызимой. Там на одной из прогалин среди заболоченного леса существовало целое, так называемое, кладбище глиняных колоссов. Они стояли, постепенно врастая в землю, безжизненные и застывшие, утратив смысл и возможность существования после таинственного исчезновения своего создателя и хозяина. Правда, голема-привратника Геральту оживить тогда удалось, заведя его обсидиановое сердце с помощью направленного удара молнии во вставленный в монстра громоотвод. Привратник охранял вход в башню, которую некий маг возвел на болотах с тем, чтобы скрыться там от надоедливого и суетного мира, посвятив свою жизнь исследованиям. Разумеется, ничего хорошего из мажьих замыслов не вышло (впрочем, как всегда), потому что в один далеко не прекрасный день что-то пошло сначала просто не так, а потом — и вообще традиционно через задницу. В результате маг исчез, големы превратились в недвижимые глиняные статуи, а магическая аура, возникшая вокруг башни, начала уродовать окружающую среду, которая и без того была далеко не идеальной. Геральт отвлекся от воспоминаний и осмотрелся: поблизости вроде бы не наблюдалось ни башен, ни руин, ни вообще каких-либо следов жилья. Вероятно, у мага просто был здесь тайник или схрон, куда он припрятал что-то нужное. Подойдя ближе, ведьмак действительно увидел возле одного из камней-символов довольно старый сундук. По всему видать, рыцари в свое время приметили его тоже, но придумать, как обойти или нейтрализовать голема, конечно не смогли. Вообще-то совладать с големом мог лишь его создатель, коему голем подчинялся, или ведьмак с серебряным мечом, знающий, куда этим оружием надо попасть, чтобы навек успокоить тупое, но мощное порождение магии, а также умеющий не попадать под удары ручищ монстра и достаточно ловкий и быстрый, чтобы не дать себя затоптать. Конечно, копаться в содержимом чародейских схронов было довольно опасно: кто знает, что творится в неадекватной мажьей башке и чего эти ебанутые на всю голову чародеи могут понапихать в свои тайники. Частенько оказывалось, что сокровища в понимании обычных разумных существ, коими являлись люди, эльфы, краснолюды и низушки, и чародеев — это две большие разницы, и то, что у магов почиталось ценнее ценного, для остальных в лучшем случае являлось редкостным и никчемным дерьмом, а то и чем еще похуже: например, артефактом, который мог превратить незадачливого искателя сокровищ во что-нибудь гнусное или вообще абсолютно несусветное, а возможно и убить каким-нибудь особо изощренным и болезненным способом. Впрочем, наличие голема в качестве охраны предполагало, скорее всего, что-нибудь адекватное и полезное в сундуке, иначе мажья сокровищница вполне могла быть сторожем самой себе и без дополнительного помощника (идею о том, что маг поставил голема, чтобы тот отпугивал глупых воришек от опасного сундука, Геральт отмел сразу, так как точно знал, что маги, проводя свои эксперименты и изыскания, заботятся о безопасности окружающих чуть менее, чем никак). Ведьмак поднялся на пригорочек, на котором располагался магический круг камней, и остановился шагах в десяти от дислокации голема. Тупое создание не реагировало на присутствие постороннего, продолжая целенаправленно и планомерно обходить по кругу свой участок. Геральт знал, что пока он не нарушит границ круга, в который был заключен голем, опасаться ему нечего. Глиняная балда не сможет выйти за пределы территории, которую отвел для него чародей, даже чтобы защититься, если по нему, к примеру, саданут из катапульты или требушета.
«А как вариант неплохо бы, — подумал про себя ведьмак. — Тогда бы мне не пришлось плясать вокруг него, исполняя финты и пируэты и выискивая возможность нанести удар по месту».
Земля по всей площади круга была не просто вытоптана — она была буквально выбита ножищами этой тяжеленной туши, беспрестанно бродившей без устали в заданном ему направлении: круг по часовой стрелке, затем строго по диаметру через центр, три четверти круга против часовой, еще раз через центр, три четверти по часовой — через центр, опять по новой, и так без конца. А в самом центре круга Геральт заметил и означенного на карте дебила, а вернее то, что от него осталось. Крошево из растоптанных големом костей, лежащих на земле, бурой от большого количества засохшей и частично впитавшейся в нее крови. За то, что размазанное тонким слоем по земле нечто, при жизни было представителем разумной расы, говорило наличие сильно порванной и заскорузлой от крови одежды, в которую измельченные почти в пыль кости были упакованы, как в мешок.
— М-да, не счесть утопцев в реках и болотах, не счесть придурков в городах и селах, — продекламировал Геральт неожиданно пришедшие на ум строки. — Ха, и пусть Лютик не говорит мне, что я могу срифмовать только попу и жопу. Правда, вдохновляют меня на стихосложение почему-то не женские прелести, а изуродованный трупак. Издержки профессии, наверное. А ведь недаром Йен иногда говаривала мне, что я в душе романтик. Пожалуй, точно так и есть, потому как лезу под кулачищи этой каменной дурынды я исключительно для того, чтобы произвести хорошее впечатление на Лену, доказав своей пассии, что я добытчик тот еще, в смысле, что надо.
— Когда ж ты сдохнешь-то, паразит! — в сердцах выкрикнул Геральт, в очередной раз подныривая под ручищу-молот глиняного монстра.
Бой ведьмака с големом длился уже довольно долго. Глиняный болван топотал ногами, размахивал руками и ревел дурным голосом. Геральт ловко уворачивался от неповоротливой, но массивной туши, усердно пытаясь достать мечом до верхнего края дыры в спине голема, где у того находилось сердце. Можно было, конечно, тупо молотить мечом по плотно спекшейся глине, из которой состояло тело твари — рано или поздно эта тактика принесла бы успех, так как от ударов целостность глиняной конструкции нарушалась, а движения голема еще больше увеличивали трещины, ускоряя его естественный физический распад. Но Геральт не искал легких путей, рассчитывая закончить дело одним точным ударом, а заодно поберечь меч. Очередной кувырок не очень удался Геральту, и он уже на излете все-таки пропустил увесистый удар в грудь, от которого его, к счастью, вынесло аж за пределы круга. Чувство было такое, будто саданули со всей дури кузнечным молотом. Ведьмак несколько секунд лежал на земле, созерцая плывущие в небе облака, потом осторожно сел и уставился на голема, который стоял у края круга, не имея возможности перейти его границы и расправиться с оппонентом.