Страница 243 из 259
Слушая зажигательную речь энергичного монарха, консервативные эльфы с затаенной тоской вспоминали годы правления Ауберона и Ге’эльса, текущие медленно и спокойно, как воды реки Easnadh, но все-таки радовались, сопровождая инновации Эредина одобрительными возгласами и бурными аплодисментами. Ведь несмотря на известную ортодоксальность, Аen Еlle все-таки были мудрым народом: эльфы поняли, что эпоха задумчивого созерцания канула в прошлое, наступило время перемен — и им придется смириться с неизбежным и принять его. И лучше сделать это легко и весело. Ведь те самые реформы, которые решил осуществить Эредин, были еще чем-то неопределенно далеким, а вот сам активный молодой монарх находился в непосредственной близости, поэтому сердить и расстраивать его своим унынием и равнодушием чутким подданным конечно не хотелось. Тем более, что закончил свою речь Эредин явно на оптимистической ноте, заявив, что в некоем загадочном местечке под названием Волчий Тупик, в который путями провидения привела своего любимого, но беспечного юного сына не иначе сама Дана, он узнал от мудрых обитателей сего поселения одно волшебное правило, гарантирующее стопроцентный успех всякому мероприятию: любое начинание следует сначала обмыть, причем чем грандиознее план, тем масштабнее должна быть попойка… то есть, конечно, внушительнее и мощнее заклинательные скрепы, на которых будет зиждиться фундамент будущего (непременно светлого, потому что ради какого-то иного не стоит всю эту байду вообще и начинать).
Услышав такое, эльфы, несмотря на свойственную им приверженность вековым ольховым традициям, радостно поспешили согласиться со своими мудрым не по годам королем — гедонизм на этот раз возобладал над консерватизмом.
Так как aen elle были расой мудрой и обладающей большим жизненным опытом, то к делу они подошли ответственно и занялись им основательно. А поскольку они были еще и расой эстетствующей, то есть любящей комфорт и привыкшей жить в свое удовольствие, то превратили мероприятие в общенародный праздник, масштабы которого не оставляли сомнений — фундамент грядущего ольхового благополучия будет прочен и незыблем, а здание, возведенное на нем, простоит не века (ведь для эльфов век — не срок), а тысячелетия.
Эредин же, видя, с каким энтузиазмом вверенный его заботам народ исполняет веления короля, возрадовался и, воодушевленный первыми успехами, выдал новую директиву. Реформы конечно назрели, но претворять их в жизнь надо постепенно и вдумчиво. Эльфы ведь не какие-то взбалмошные dh’oine, которые в стремлении к переменам сначала бездумно рушат все до основания, а затем в спешке, без какого-либо внятного плана на тяп-ляп и криво-косо возводят на руинах старого мира что-нибудь, минимально пригодное для проживания.
Ольхи выслушали новую речь своего короля и признали Эредина мудрым не по годам, тут же подведя под его слова философскую базу: реформы в ольховом королевстве назревают, когда персональный Уроборос мира aen elle кусает себя за хвост, но по счастью делает он это не часто и не особо старательно, а помимо хвостовой и кусательной частей, у Уробороса присутствует тулово — гладкое, круглое и ровное, хотя и свернутое в кольцо, но без загибов и вывертов. Вот как раз эта статичная и спокойная часть телес мирового змея и является ориентиром течения жизни эльфов народа ольх.
Что же до Маши, то ее события, взбудоражившие местное общество, практически не затронули. И это было вовсе не удивительно — ведь она полноценным членом этого самого общества пока еще не являлась. Посему же, пока ольхи подготавливали базу для грядущих реформ, а Эредин вникал в государственные дела, Маша была занята тем, что пыталась определить свое место в этом новом для себя мире. Конечно, окажись она здесь в самом начале своей попаданской карьеры — ни проблем, ни сомнений, ни затруднений в установлении статуса у Маши бы не было: разумеется, она сразу обозвала бы себя королевой эльфов, самой крутой, наделенной всевозможными умениями и талантами, а заодно еще парой-тройкой эксклюзивных, присущих только ей способностей, магичкой, самой прозорливой и успешной пророчицей всех времен и народов, самой лютой воительницей, а заодно — Дитём Старшей Крови и Королевой Дикого Гона в одном флаконе. Но, как теперь из собственного горького опыта знала Маша, проку лично для нее во всех этих громких титулах не было никакого, потому что по-настоящему ни быть, ни даже хотя бы прослыть всем этим она не могла. А это значило, что интегрироваться в ольховое общество ей предстояло обычными методами с набором своих естественных весьма средненьких характеристик. При этом особое отношение к ней Эредина задачу вряд ли упрощало. Как мало помогала в том и ее официальная должность — Первый Помощник Главного Навигатора Народа Ольх. Спору нет, звучало это звонко и внушительно. Однако Маша прекрасно понимала, что первым помощником она является исключительно потому, что ни вторых, ни третьих — да и вообще никаких иных помощников Карантира у aen elle в данный момент просто не существует. А посему обольщаться на счет своих навигаторских способностей Маше особо не стоило.
В этом мире хозяевами жизни были эльфы. Люди здесь либо прислуживали им, либо занимались работой, которой сами эльфы гнушались. Это правило выполнялось безоговорочно, и исключений из него не существовало.
В Машиной же голове все еще не хотел укладываться тот факт, что такая культурная и развитая раса, достигшая небывалых высот в самых разных областях, а особенно — в архитектуре и искусстве, и даже сумевшая в совершенстве овладеть магией и поставить ее себе на службу, была совершенно чужда демократических ценностей. Но права человека действительно являлись для эльфов пустым звуком, а расовая дискриминация была одним из главных принципов их мировоззрения и государственного устройства. Сама же Маша была для эльфов не более чем королевским трофеем. А то, что ей предстояло заняться несвойственным для местных людей делом, практически никого не интересовало: ведь королевские указы тут не обсуждались, и эльфы деловито и рационально признавали, что раба-профессионала целесообразно использовать на тех работах, где он будет наиболее полезен.
Правда, сама Маша начала сильно сомневаться в своей полезности на том поприще, которое выбрал для нее Эредин, после первых же занятий по физической подготовке и основам магии. Казалось бы, вот оно, столь вожделенное ею вначале попаданческое счастье, и пусть учить ее будут не Геральт и Трисс, а Имлерих и Карантир, но ведь важно не это, а именно тот самый кайф погружения в мир меча и магии…
Маша поняла, что кайф обломился, когда задыхаясь после небольшого кросса, посмотрела на удрученное лицо Имлериха.
— М-да, — эльф задумчиво перевернул песочные часы: по ним он отслеживал время, за которое Маша бегом преодолеет заданную дистанцию. — Для первого раза, для неподготовленной девчонки… — начал было он, но потом вздохнул и прямо посмотрел на все еще не могущую отдышаться подопечную. — Такое чувство, что ты не двадцатилетняя девушка, а бабка тысячелетняя, которая всю жизнь просидела в кресле, вылезая на улицу раз в век по завету. Что ж ты, чуток пробежалась — и язык на сторону. Совсем никакой выносливости нет.
— Ну-у, я… В общем, не особо активный образ жизни вела, — призналась Маша. — А оно мне нафиг было не надо, — тут же поспешила оправдаться она. — Я в школе олимпийского резерва не училась, мне эта беготня по стометровкам нахрен была не нать! Я ж не знала, что жизнь моя вот таким боком повернется.
— Да так-то можно было бы тебя поднатаскать, чтобы хоть дыхалка стала покрепче, — поскреб затылок Имлерих. — Но на это потребуется время, которого нам Эредин не дает.
— Что, опять воевать хочет? — отважилась спросить Маша, пользуясь тем, что Имлерих был настроен к ней доброжелательно и поболтать был в принципе не против.
— Не то чтобы прямо воевать… — уклончиво ответил Имлерих.
— Так вроде некем же.
— Ха! Еще как есть! Оказалось, что наши армейские дела не так уж плохи. Да и Ундвик, как выяснил Карька, был для нас не так фатален, как показалось вначале. Сейчас он заберет оттуда наше уцелевшее воинство, и как только мы окончательно залижем раны и подобьем итоги — можно в новый набег, — радостно и воодушевленно сообщил Имлерих. — И это очень хорошо. А то что нам тут делать? Пить, жрать да сиськи мять? Надоело уже. Надо поехать и разнести что-нибудь. Вот нормальная мужская работа, а не это вот все. А теперь, когда у нас есть еще и ты, мы вдвое больше миров расхуячить сможем!