Страница 210 из 259
— Убери это, — попросила Лена Гюнтера, опомнившись и резко отворачиваясь от картины в окне портала.
— Но почему? Я хотел, чтобы ты воочию убедилась, на что способен твой Геральт, когда он всего лишь чуть-чуть отойдет от дома. Я полагаю, нужно досмотреть до конца, чтобы ты была уверена…
— Закрой, прошу ведь! Я не хочу это видеть!
— Хорошо-хорошо, как скажешь. Желание клиента — закон.
— Это не желание. И даже не рассчитывай что-то с меня за это получить.
— Конечно, нет. За кого ты меня принимаешь? Я не настолько мелочен. Просто в данном случае я некорректно выразился.
— Зачем ты мне это показал? — жестко спросила Лена. — Зачем ты вообще пришел и завел этот разговор? Только не говори мне, что ты заботишься о моральном облике Геральта и стоишь на страже семейных ценностей.
— Ах, Леночка, ну какая же ты проницательная, — покачал головой Гюнтер. — Прямо с языка сняла.
— Гюнтер, пожалуйста, давай шутки в сторону.
— Ну хорошо. Я показал тебе, как Геральт любится с Шани, чтобы ты перестала цепляться за этот мир. Ведь, насколько я понимаю, кроме Геральта, тебя тут ничто не держит.
— Ты кое о чем забыл. Геральт, конечно, фактор существенный, даже определяющий, но ведь закон перекрестков еще никто пока не отменил. Или у вашего Кроноса случился приступ законотворчества и он придумал что-то новое?
— Нет, здесь все по старому. Кронос до ужаса ортодоксален и никогда не меняет то, что однажды придумал.
— Тогда зачем весь этот спектакль?
— А затем, что мне интересно знать, что ты скажешь, если я предложу тебе вернуться домой при условии, что я смогу обойти закон перекрестков?
— Что скажу? Тебе как, помягше или правду-матку?
— Лучше все-таки помягше. И желательно с обоснованием.
— Вернешь меня в мир, где я знаю всех, а меня — никто? К людям, для которых я стала чужой? Нет, спасибо, большое человеческое! И потом, тут у меня есть хоть и неверный, но мужик — добытчик и защитник, а главное — собственный дом. И что, предлагаешь мне обмен мои кровных квадратных метров в довольно престижном месте ведьмиленда на пшик? Я что, бомжевать по вокзалам буду? Милостыню на паперти просить? Нет, Гюнтер, я тебе на твое предложение отвечу помягше, как ты и просил: чтоб я матом — вот уж хуй!
— Ох, Лена, да погоди ты! Что ты сразу завелась, даже до конца меня не дослушав? Не будет никаких вокзалов и папертей, верну я тебя домой к родным и друзьям да так, что никто даже и не заметит, что ты отсутствовала.
— А я? Мне ты тоже сотрешь память о том, что со мной было, о междумирье, о Геральте?
— Нет, моя милая, вот твои-то воспоминания как раз останутся при тебе. Поскольку путь, которым я планирую вернуть тебя домой, как бы это сказать… нелегальный, то с памятью твоей я ничего поделать не смогу.
— Нелегальный? И что это за путь такой? И почему ты мне его сразу не предложил?
— Тогда идея о нем не пришла мне в голову. Я бы и сейчас об этой возможности не догадался, если бы не Ольгерд.
— А при чем тут он?
— Не он сам, а его третье желание.
— Он же его еще не загадал.
— Ольгерд его просто пока не озвучил, но уже задумал. А мне этого достаточно.
— Ты знаешь, что за мысли у него в голове?
— Я могу легко узнать, если дам себе труд, — самодовольно ухмыльнулся Гюнтер. — Ну так что, Лен, пойдем домойки, а?
— Да я тут, знаешь ли, подумала, прикинула… Гюнтер, извини, но дорога ложка к обеду. Надо было тебе выполнять мое желание тогда, когда мне этого жгуче хотелось, а сейчас… Я даже и не знаю. Вот оно мне надо?
— Хм, — Гюнтер покрутил головой. Лене даже показалось, что он был в некотором замешательстве, так как, видимо, не ожидал, что после показанного ей эротического эпизода с участием Геральта, она не захочет послать здесь все к чертям и отправиться домой. — Леночка, я могу тебя убедить, что все-таки надо.
— Знаешь, Гюнтер, а откуда мне знать, что вот это кинцо, которое ты мне показал, настоящее, а не… монтаж или иллюзия? Ты ж такая мастеровитая сущность, всякие штуки и уловки знаешь. Так может, ты просто дуришь меня, бедную и несчастную, глупенькую и доверчивую девушку?
— Хорошо, давай зайдем с другого конца. Оставим в покое кобелиную натуру твоего Геральта, тем более, что ты, как и все влюбленные дурочки, готова видеть в своем избраннике лишь хорошее, отказываясь верить даже своим глазам. Ну да ладно, это твое право и твой выбор. А как ты думаешь, что будет, когда он выполнит все желания Ольгерда? А мы ведь с тобой точно знаем, что он их рано или поздно выполнит, невзирая на все потуги нашего дворянчика выдумать нечто невыполнимое.
— Ты уберешь эту метку с его лица, и Геральт отправится на Скеллиге, — убежденно сказала Лена. — Потому что тебе он в этом случае будет больше ничего не должен.
— Разумеется. К Геральту у меня не будет никаких претензий. Я только заберу душу Ольгерда — и все.
— Ну да, — кивнула Лена. — И в чем подвох?
— Да все в том же Ольгерде. Точнее, даже не в нем, а в добросердечии твоего Геральта. Ведь жалко ему станет этого никчемного дворянчика, а? Как сама-то думаешь? И кинется он спасать эту трижды никому не нужную душу. Между прочим, с риском потерять свою. Потому что я — не Ольгерд, и свои загадки загадывать я буду тщательно, и поэтому их-то Геральту точно нипочем не отгадать, так что итог нашего с ним противостояния известен заранее. И печален. Но ведь мы-то с тобой не хотим такого исхода и не допустим его. Верно?
— Ты выполняешь мое желание и оставляешь Геральта в покое, — сказала Лена.
— Да! Именно так, моя дорогая! Ты правильно мыслишь, моя умница!
— Так надо было с этого и начинать, а не ходить вокруг да около, — с досадой бросила Лена.
— Ну кто ж знал, что ты окажешься такой великодушной и терпимой к слабостям и промахам своего возлюбленного, — развел руками Гюнтер. — Настолько, что готова сразу простить ему даже явную измену. Между прочим, я впечатлен. А меня, знаешь ли, не так-то просто по-настоящему удивить.
— Ты же вечно хвастаешь, что читаешь в душах людей, как в открытых книгах. Должен был и тут сообразить.
— Ну знаешь, если знать всегда и все наперед, становится скучно. Иногда хочется устроить себе сюрприз. Но хватит лирики. Я так понял, мы договорились.
— Да. Ты отправляешь меня домой по своему нелегальному пути, а взамен оставляешь в покое Геральта.
— И даже Ольгерда. Как только Геральт выполнит его третье желание — они оба будут свободны. Нет, конечно, мы втроем встретимся в Святилище Лильвании, как я и планировал, и уже там, так сказать, в торжественной обстановке я уберу метку с лица Геральта и верну глупому дворянчику его смертную сущность, ничего не забрав взамен.
— Гюнтер, ты меняешь две души на кота в мешке, — подозрительно прищурилась Лена. — У меня останется еще два желания, а я ведь могу их не загадать или вновь пожелать что-нибудь такое, чего ты не сможешь исполнить. Так в чем здесь твоя-то выгода?
— Позволь мне не отвечать на этот вопрос. Должны же и у меня быть свои маленькие секреты и тайны. Главное, что тебе нужно знать: Геральту больше ничего не грозит, а с тобой у нас с этой минуты заключен честный договор без всяких приписок мелким шрифтом в конце странички. Я делаю только то, о чем мы уговорились, ни больше, ни меньше. Итак, Лена, ты согласна вернуться в свой мир?
— Да.
— Хорошо. Ты даже ни секундочки не усомнилась в правильности своего решения.
— А чего мусолить-то одно и то же. Обговорили уже с тобой все.
— Не совсем. Я не буду так нагло пользоваться самоотверженностью девушки, влюбленной в мужчину, который явно такого чувства не заслуживает…
— Моя самоотверженность и мои чувства к Геральту тебя не касаются! — перебила Гюнтера Лена. — Давай к делу. Что еще?
— Как я сказал, твои воспоминания, чувства, переживания останутся при тебе.
— Да, я знаю. Дальше?
— Ты уже никогда не сможешь вернуться обратно, ни сюда, ни даже в междумирье.