Корабль

4

Я был безумно счастлив, когда Сервус спросил меня, где я предпочёл бы жить… После наших долгих бесед мы подошли к двери, преграждавшей путь внутрь Корабля, и открыв её, пустились блуждать по столь нелюбимым мной коридорам. Все они походили друг на друга, и в моём воображении они давно уже представлялись мне частью одного огромного, спутанного лабиринта, который, увы, никто не оказался бы в силах распутать. Я был более чем уверен, что возьмись я что-нибудь в нём разыскивать, мне не удалось бы не то что достичь желанного, но даже разобраться в том, что мне требуется найти, как и в том, что реально имеется в этих бесконечных переплетениях и ответвлениях, вечно ускользающих куда-то за поворот. Но теперь я был вынужден учиться ориентироваться, запоминать и различать эти туннели. Иначе нельзя было никак. Я бы просто заблудился, а Сервус затем оторвал мне голову за то, что я не явился на работу. Так что, напрягшись, насколько это было возможно после столь долгого и утомительного дня, я пытался запомнить путь от палубы до койки и всё время повторял у себя в голове: «Прямо, налево, прямо, переход, снова налево. Прямо, налево, прямо, переход, налево, непростая развилка, и здесь мне направо…» Так и прокручивал я в голове маршрут, пока Сервус не остановил меня и не спросил: «Значит так, молодой человек. Есть лишь несколько кают. Основная разница заключается в том, что некоторые из них с окнами, а другие без. Может показаться, что лучше будет выбрать ту, что с окном, но…» «Я хочу в ту, что с окном!» – радостно и взволнованно воскликнул я, перебив Сервуса. «Сигниф, но вы ведь даже меня не выслушали! Солнце встаёт очень рано и мешает спать!» – пытаясь переубедить, продолжал он говорить. «А всё равно! Пусть будит меня Солнце! Это справедливая плата за обладание окном», – всё с той же радостью и воодушевлением отрезал я, при этом махнув рукой, показывая тем самым своё безразличие. «Ну как знаете, как знаете, молодой человек… Будете меня потом просить вас переселить, а я откажу!» – сказал он со слегка различимым сарказмом. «Вот увидите, не стану я вас ни о чём просить», – ответил я, в той же шутливый манере. «Да ну вас! Пойдёмте тогда», – сказал Сигниф, и мы побрели. «Теперь направо, прямо, налево…» – бубнил я себе под нос. «Вот мы и добрались, – спустя некоторое время отчеканил Сервус и сбил мои мысли. – Спокойной ночи, молодой человек. Не забывайте, что завтра работа. Как только услышите звон Часов, мигом ко мне! Или нет, лучше мы поступим иначе. Рядом с вами живёт очень много людей с палубы. Когда прозвенят Часы, вы выйдете из каюты и пойдёте за ними. Перед работой полагается позавтракать, и они приведут вас в нужное место. Всё! Всего хорошего!» «Всего хорошего!» – быстро ответил я и нырнул в открытую Сервусом дверь. Закрыв её, я будто скинул с плеч непосильный груз и разбил оковы, в которых всегда держит нас присутствие другого человека. Мне всё ещё не верилось, что я остался совсем один. В каюте было темно, и только слабый свет далёких звёзд, проглядывавших сквозь маленькое круглое оконце, слегка освещал комнату. Спотыкаясь и крутясь в разные стороны, я ощупывал всё вокруг. Каюта оказалась очень маленькой, и поэтому я сразу же наткнулся на небольшую кровать, которая занимала большую часть комнаты. У меня были мысли о том, чтобы отыскать светильник, но как только я нашёл кровать, они вмиг рассеялись. Уставший, я рухнул на неё и сразу же понял, что она была чуть короче, чем требовалось, и мне пришлось согнуть ноги, чтобы они не свисали с кровати. Всё тело болело. Каждая мышца, каждая жилка и, казалось, каждая клетка моего организма сегодня ощутили на себе крепкую хватку Жизни. Ещё большей пытке подвергся мой рассудок, и под конец я уже вовсе перестал удивляться тому, что со мной происходило. Столько всего нужно было теперь обдумать, но тело меня не слушалось. В нашей схватке со Сном он занимал позицию за позицией, и мне приходилось отступать. Но нечто мешало мне уснуть. Невыносимая жара и духота! Только сейчас я во всей полноте ощутил, насколько в комнате было жарко. Видимо, здесь давно никто не жил и Каюту не проветривали, так что воздух иссяк, превратившись, как мне тогда казалось, в солёный горячий пар. Сон окутывал меня и обессиливал, но, сделав резкий рывок, я встал и, покачиваясь, подошёл к окну. Повернув ручку, я распахнул его, и меня тут же овеял прохладный ночной воздух. В полудрёме я оперся на раму окна и стоял так некоторое время. Да, оно было очень маленькое, и если бы я захотел, то не смог бы через него вылезти, но так как оно мне сейчас было и не нужно, то меня всё вполне устраивало. Могучий Океан сталкивал волны, а ветер, подхватывая брызги, поднимал их до моего окна. На душе стало так просто и легко. Я бы хотел вечно стоять здесь и наблюдать за этой красотой. Ночное небо, украшенное звёздами, сливалось с чёрными водами Океана, и было непонятно, где заканчивается одно и начинается другое. Они будто смешались и стали чем-то совершенно иным, единым. «Не убегай, мгновение, – думал я. – Но тщетно! Всё ускользает. Ничего не остановишь. Как бы ты ни пытался удержать прекрасный миг, подчинить его своей воле не удастся. Он уйдёт, придёт другой. Снова, и снова, и снова… Радость сменится горем, горе – радостью, отчаяние – воодушевлением, воодушевление – потерей, потеря – счастьем, счастье – забвением, забвение – жизнью, а жизнь – смертью, и здесь всё прервётся». Сон всё больше завладевал мной, и поэтому, размышляя о столь важных вещах, я оставался слепцом и не мог вполне осознать их разрушительного смысла, впрочем, как всегда, как и все! «Мы судим о жизни, будто во Сне», – подумалось мне. Море успокоилось, воцарились штиль и тишина. Мир спал, пора было и мне. Как Солнце каждый день, закатываясь, исчезает, чтобы наутро, появившись, воспрянуть и освещать мир, так и человек, каждую ночь умирая, воскресает наутро, чтобы жить. Я больше не находил в себе сил стоять и, повалившись на постель, я и не заметил, как земля ушла у меня из-под ног и Сон захватил меня.

5

«Где это я?» – пронёсся, внезапно пронзивший, как кинжал мою голову, вопрос. Ночь. Палуба. Кругом ни души. Я был в полном одиночестве. Тишину нарушали лишь всплески волн позади меня и странный, пугающий шум. Я прислушался. Предо мной была дверь. Вход на Корабль. Чуть приоткрытая и колыхаемая сильным ветром, она слегка покачивалась, издавая пронизывающий до глубины души скрип. Я не помнил, как здесь очутился и почему. «Странное дело, – подумал. – Нужно идти спать». Как только я двинулся с места, реальность пошатнулась и всё пространство вокруг меня начало скручиваться и сворачиваться, а дверь принялась разрастаться, всё больше и больше увеличивая свой размер. Я попытался остановиться, но ноги меня не слушались. Дверь занимала метр за метром, и меня невольно потянуло к ней. В какой-то момент я стал скатываться по палубе, а дверь стала раскрывать свою пасть. Когда она отворилась полностью, я уже начал падать, и почти в тот же миг я провалился в неё. Дверь с грохотом захлопнулась. Я лежал на полу. В коридоре было темно. Как только я шевельнулся, загорелась лампочка. Происходящее нагоняло на меня неописуемый словами ужас, который, как ни странно, заслоняло собой безразличие. «Мне просто нужно вернуться в каюту, а потом я обязательно найду объяснение всей этой бессмыслице», – успокаивал я себя. Кое-как мне удалось встать на ноги. Сделать это было очень трудно, так как казалось, что пол либо был очень скользким, либо попросту уезжал у меня из-под ног. Поднявшись, я ощутил сильное головокружение или что-то иное, но по-другому осмыслить творившееся не удавалось. Стены коридора то перемешивались, закрывая мне ход, то становились абсолютно ровными и неестественно высокими. «Мне просто нужно вернуть в каюту. Может, я нездоров?» – крутилось у меня в голове. Прежде всего необходимо было сосредоточиться и вспомнить дорогу к каюте. Я стал припоминать: «Прямо, налево, потом прямо…» Но всё тщетно, в голове было пусто. Я решил, что лучше всего будет начать идти, а потом всё непременно вспомнится. Я зашагал. «Пока что идти нужно прямо, затем налево и опять прямо. А потом, потом переход», – вспоминал я на ходу. Идти было чрезвычайно сложно. Голова казалась жутко тяжёлой, и меня всё время клонило в сторону. «Может, я ударился обо что-то, пока был на палубе? Поскользнулся?» – размышлял я, продолжая шагать. Я дошёл до поворота. Меня так и тянуло вправо, но я сопротивлялся как мог и всё же повернул куда следовало. «Так, прямо, переход, затем снова налево. И угораздило же меня вляпаться в такую историю… Интересно, какой сейчас час? Скоро ли рассвет? Нужно только добраться до каюты, и тогда всё будет хорошо…» – думал я. Тем временем я всё шёл и шёл. Пройдя переход и повернув, как и следовало, налево, я добрался до развилки. «Что дальше? Давай, давай! Вспоминай! Налево или направо? Точно, направо!» – еле передвигая ногами, которые будто были закованы в тяжёлые кандалы, решал я, куда мне всё же нужно идти. Пройдя ещё немного, я стал припоминать помещение. Появились первые каюты. «Ещё немного, ещё чуть-чуть. Я точно знаю, что здесь мне направо, затем прямо и налево. Лучше всего я запомнил именно это место», – сказал я себе и ускорил шаг, насколько это было возможно. Мне хотелось как можно скорее попасть в свою комнату, тогда весь этот кошмар должен был рассеяться. Но как бы я ни старался, я шёл всё медленнее. Чем сильнее я напрягал своё тело, тем короче становился каждый шаг. Я чувствовал, как стены коридора давили на меня. Они явно не хотели меня отпускать. Казалось, я ощущал на себе всю тяжесть Корабля в эти минуты. А минуты… тоже текли всё медленнее и медленнее, пока вовсе не остановились. «Как долго я иду? Сколько времени я уже здесь? Существует ли вообще время?» – спрашивал я себя. Последний поворот, и вот я уже был почти на месте. Но окончательные мгновения превратились в вечность, из которой, казалось, мне никогда не выбраться. Но это случилось, я смог! «Наконец-то!» – воскликнул я. Произнесённое разнеслось на многие коридоры. Возникло ощущение, что мой вскрик не встречал абсолютно никакого сопротивления и пронёсся по всему Кораблю. И всё бы хорошо, но вернувшееся ко мне эхо гремело точно хохот, жуткий хохот. «А где же дверь? – произнёс я, полный отчаяния. Предо мной была голая стена. – Как это? Где дверь? Где она? Возможно ли это?» На меня нахлынул всепоглощающий страх. Я не знал, что думать. Дрожащими руками я стал ощупывать холодную стену. «Что же мне теперь делать? Куда идти?» – подавленным голосом, чуть ли не заикаясь, спрашивал я себя. Хохот всё нарастал, заполняя собой всё вокруг. Тут вдруг он начал искажаться и переходить в нечто иное. Мне становилось всё страшнее, а смех делался всё более истеричным и писклявым, пока не превратился в какой-то монотонный звон.