Сброд

– Ничего страшного не случилось, но впредь усильте контроль. До Кременца она должна добраться живой.

Едва сдерживаемый вздох облегчения вырвался из груди тысячного, а князь подошёл к клетке, и обратился к Уладе:

– Напрасная трата сил. У тебя есть ещё одна щека. Приедем в Кременец, и поставим на ней новое клеймо. Если избавишься и от него, тогда велю обрить тебе голову, и поставить клеймо у тебя на лбу. Затем на затылке… на шее… Посмотрим, что закончится раньше: твоя пустая спесь, или живое место на тебе!

Улада, не шевелясь, молча смотрела на сено, устилавшее пол её клетки, не обращая внимания на Батурия, как будто он обращался не к ней. Князь криво усмехнулся и, круто развернувшись, зашагал к своему шатру.

«Хорошо, что всё так вышло – думал он по дороге – Если бы мой сын взял замуж эту девицу, то после моей смерти Чёрным Краем правила бы она, а не он. Не сладил бы он с ней, ой, не сладил бы…»

***

Медвежье Воинство проделало большую часть пути до Кременца. Следуя задумке Волибора, взяли с собой три телеги, на двух из которых рассадили самых колоритных разбоев, всего около двух десятков, накинув им на руки верёвки таким образом, что со стороны они казались крепкими путами, но сами «пленники», могли легко скинуть их в любой момент. Так же в сене, обильно покрывающем телеги, было скрыто их оружие. Эти люди должны были сыграть роль пленных атаманов. На третьей телеге, везли казну Медвежьего Воинства, как трофей в подарок князю. На вид разбои ничем не отличались от ополченцев, из-за чего всё довольно достоверно представлялось так, будто новые подопечные Волибора одержали победу, и возвращаются с добычей и пленными.

Когда разбои покидали медоварню, Ворон решил напоследок развлечься. Войдя в барак, где под замком содержались работники, он объявил им, что воинству необходимо ненадолго отлучиться, но в его отсутствие нужно возобновить работу медоварни. Так же, он представил перепуганным работникам того, кто останется «за старшего» – того самого лесника, который в порыве праведной мести перебил всех собак на медоварне, попутно веселя разбоев сверканием голого зада. Большинство из разбоев от души поржало над выходкой Ворона. Кто-то не обратил на неё никакого внимания, будучи поглощён моральным напряжением в преддверии судьбоносных событий, а Ратибор, не переваривший ещё недавней ссоры с беззубым атаманом, зло бубнил, как-бы ни к кому не обращаясь, что дурачиться в столь ответственный час, может только полоумный.

Очередной поворот тракта, и, при выезде на обширную равнину, перед взглядами разбоев предстал Кременец во всём своём величии. Восхищённые вздохи то и дело вырывались из сотен глоток: высокие, могучие каменные стены, потрясали своим величественным и неприступным видом невежественных разбоев, для большинства из которых частокол, из затёсанных на концах брёвен, высотой в полтора человеческих роста, был самой надёжной оградой, из всех виденных ранее. Ворон, ехавший на первой телеге, изображая пленного, завороженно смотрел на прекрасную твердыню. В порыве восхищения, он риторически спросил, не обращаясь ни к кому конкретно:

– Не верится, что эти стены возведены человеческими руками! Кто мог построить такое?!

Волибор, ехавший рядом с телегой на лошади, и изрядно скучавший, стал безразличным тоном рассказывать разбойному атаману историю крепости, больше, чтоб занять себя, чем стремясь удовлетворить любопытство Ворона:

– Когда Мировлад, поддавшись на уговоры рунейского двора, принял решение предать забвению Старых Богов, и привести всех ругов к поклонению Исе, он выставил рунейцам условие: те должны были предоставить мастеров-фортификаторов, для создания его собственной, хорошо укреплённой резиденции. Руги в то время плохо обращались с камнем, укрепления строили из дерева. Мировлад боялся оставаться в Славнограде, проводя такую серьёзную реформу. Рунейцы предоставили мастеров, Мировлад пригнал тысячи подсобных рабочих… Рассказывают, что работа начиналась с рассветом, а заканчивалась на закате, и всё это время не умолкали плети. Работники умирали сотнями, но на их место пригоняли новых. До этого никто из князей не позволял себе так обращаться с людьми, но Мировлад очень спешил. Кременец возвели за два года. Князь засел в нём, а верная ему дружина, огнём и мечом вводила культ Исы, бога милосердия. Большинство управляющих, в городах Земли Ругов, восстали против князя, часть дружин перешла на их сторону, часть осталась верна Мировладу. Воины были растеряны, перебегали из одного войска в другое, гоняясь за выгодой. В войске восставших против князя, не было согласия: управляющие никак не могли решить между собой вопрос главенства. Они осадили Кременец, но приступом взять его не смогли. После нескольких неудачных попыток, понеся серьёзные потери, взяли крепость в осаду, но через месяц подоспела одна из рунейских армий, и наголову разбила плохо организованных осаждающих. Мировлад провёл рунейцев через всю Землю Ругов, жестоко карая их руками тех, кто не хотел отказаться от Старых Богов.

– Меня интересовала только крепость – безразлично ответил Ворон.

Волибор так же безразлично пожал плечами. Духовлад, ехавший на первой телеге, рядом с Вороном, невольно заинтересовавшись рассказом, вновь вернулся к мыслям о предстоящем деле. Захват крепости был детально спланирован ещё на медоварне. Волибор неоднократно рисовал и объяснял атаманам план крепости. По задумке, изначально в крепость войдут только телеги с «пленными»: бывший тысячный настаивал на этом, дабы не возбудить лишних подозрений у часовых, стерегущих ворота. Он так же категорически отверг предложение прорваться всем сразу, объяснив, что над воротами есть помещение, в котором находится механизм управления герсой. В этом помещении, постоянно должен находиться один из стражников, который, в случае опасности, должен потянуть специальный рычаг, и окованная решётка мгновенно перекроет вход-выход из крепости. Хоть Волибору достоверно было известно, что обычно люди, которые должны находиться на этом посту, пренебрегают своими обязанностями, рассчитывать на это было бы непростительной ошибкой. Было решено, что, когда телеги будут находиться в проходе центральной башни, едва миновав ворота, несколько человек бросятся по лестнице к заветному помещению. Обезвредив часового у механизма, они подадут знак остальному воинству, находящемуся за воротами, и те ворвутся в крепость. Разбойные атаманы решили, что опускать после этого решётку не станут, на случай ловушки, или другого повода для экстренного отступления, но у прохода останется Ворон, с двумя десятками людей. С ними так же должен был остаться Волибор, которого Ворон лично пообещал обезглавить, если окажется, что всё это западня. Далее по плану, все остальные, разделившись, атакуют сразу три казармы стражников крепости. Первую группу должен возглавить Духовлад, вторую Мстивой, а третью Вук с Ратибором. Ещё Духовлад решил быть в числе тех, кто должен взять под контроль механизм управления герсой, чтобы лично контролировать ключевой, по его мнению, этап операции. Это была личная инициатива молодого главаря, и когда он заявил об этом решении, Мстивой искоса на него посмотрел, и одобрительно ухмыльнулся. Волибор заверил, что после того, как будут зачищены бараки стражников, других сил, способных оказать внятное сопротивление, в крепости не останется. Конечно, придётся всё равно пошерстить как следует по всем закоулкам, дабы избежать сюрпризов, но это уже вопрос очистки совести, а не реально опасное предприятие.

Телеги медленно, но неотвратимо приближались к воротам крепости. Разбои, изображающие пленных, сидя связанными на телегах, изменились в лицах и поведении. Они первыми должны были шагнуть в неизвестность, пересечь линию ворот Кременца, оторвавшись от основных сил. Все разговоры между ними прекратились, лица слегка побледнели, а взгляды напряжённо (даже обречённо), намертво прилипли к распахнутым воротам. Духовлад, изредка оглядывавшийся на спутников, и уловивший эти изменения, отметил про себя, что от этого они только больше стали походить на пленников, ожидающих расправы. День выдался безоблачным, и палящее солнце принялось как следует досаждать обозу разбоев, едва они вышли из-под защиты лесной чащи.