Сброд

– Здесь есть барак с работниками – твёрдо, громко и уверенно заявил Духовлад разбоям – Нужно допросить их, они могут знать что-нибудь важное.

Молодой боец прекрасно отдавал себе отчёт, что забитые рабочие, возможно не помнят даже своих имён, а не то, что «могут знать что-то важное», но сейчас ему необходимо было сдвинуться с места, хотя б на время уйти из-под сотен напрягающих взглядов.

Духовлад твёрдым шагом двинулся к нужному бараку. Некоторая часть разбоев, в числе которых находились и Ворон, и Вук с Ратибором, занялись собственными делами, посчитав, видимо, что сделали достаточно, вверив судьбу воинства в надёжные руки, и абсолютно не интересуясь поисками выхода из сложившейся ситуации. Но большая часть, с любопытством последовала за новым главарём, изредка с грустью оглядываясь на «склад готовой продукции», до сих пор охраняемый людьми Ворона. Опара тоже остался на месте, с ненавистью глядя в след удаляющейся толпе. Вокруг него сгрудились его немногочисленные последователи, коллективно эмитируя взгляд своего атамана. Далибор, чтобы показать Опаре свою лояльность, презрительно процедил, имея в виду Духовлада:

– Всё-таки пробрался на тёпленькое местечко, блюдолиз!

– Это ненадолго! – надменно пообещал Опара, больше успокаивая самого себя – Это «тёпленькое местечко», подразумевает наличие некоторых качеств и навыков. Этот глупый, надменный выскочка, ничем таким не отличается. Пусть пока порадуется, но вскоре это высокое положение станет его склепом!

Ворота со скрипом открылись, впуская во чрево барака дневной свет и свежий воздух. Сбившиеся в кучу работяги, щурили привыкшие к полутьме глаза, и от страха сильнее прижимались друг к другу. Ежедневная тяжёлая работа, перемежающаяся с побоями, больше имеющими профилактический, нежели заслуженный характер, напрочь лишили эти существа воли, надежд, собственного мнения… Да всего, что делает человека живым. Они уже не ждали от жизни ничего хорошего, и самое лучшее, что могло быть для них – это стабильность, отсутствие перемен. Пусть будет плохо, но стабильно плохо, потому что жизнь чётко приучила их: для них перемены, могут быть только к худшему.

Духовлад осмотрел этот трясущийся от страха комок людей, и громко, чётко к ним обратился, пытаясь успокоить:

– Мы не причиним вам зла. Всё что нам нужно от вас – это сведения. Кто-нибудь знает, располагаются ли по близости войска? Медоварню охранял только отряд наёмников, перебитый нами? Не ждали ли они в ближайшее время подкрепления? Отвечайте, не бойтесь, наказать вас за это уже никто не сможет!

Ответа не последовало. Только десятки перепуганных взглядов прилипли к Духовладу, которому на мгновение показалось, что даже по земле передаётся ощутимая дрожь от этого клубка, пропитанного ужасом. Молодой боец несколько растерялся, не в силах придумать, как заставить этих людей поверить, что им больше никто не желает зла.

Сквозь ряды разбоев, перегородивших выход из барака, с любопытством толпившихся за спиной нового главаря, протиснулся Мстивой. Он поравнялся с парнем, и, не отрывая взгляда от кубла крестьян, поучительно сказал ему:

– Нет, Малыш, с ними не так надо (После этого бывший сотник вытащил из-за пояса нож, и железным, угрожающим тоном обратился к работникам). Сейчас я буду резать вас одного за другим, пока среди вас не найдётся человек, умеющий разговаривать!

Сказав это, он уверенно шагнул к толпе испуганных людей, и схватил за шиворот первого попавшегося. Не сдержавшись, тот издал крик, который подхватили ещё несколько голосов, но с места никто не двинулся. Мстивой, стал не спеша заносить над жертвой руку с ножом, от чего сама жертва обречённо зажмурилась.

– Подождите… – послышался неуверенный голос из толпы работников.

– Что? – переспросил Мстивой, пытаясь разглядеть, кто говорил.

– Я не уверен, но… – вновь промямлил голос, владелец которого уже явно сожалел о том, что открыл рот.

Теперь Мстивой заметил говорившего и, бросив первую жертву (которая тут же, упав на колени, принялась благодарить Ису за чудесное избавление), пробрался к желающему оказать содействие. Вытащив его за шиворот из толпы, и поставив перед Духовладом, бывший сотник сказал:

– Говори всё, что знаешь, о чём слышал, о чём догадываешься. Повторяю: говори всё, а мы уже разберёмся.

Работник с ужасом бегал взглядом по разбойничьим мордам, толпящимся позади Духовлада. Мимика его говорила о том, что он едва сдерживается, чтобы не расплакаться. Сосредоточиться он здесь явно не мог, и всё повторял:

– Я не уверен… Точно не знаю… Может, я что-то путаю…

Мстивой снова взял его за шиворот, и поволок к выходу, бросив Духовладу:

– Допросим его в другом месте. Здесь он себе скорее язык откусит.

Духовлад молча последовал за сотником. Пропустив их сквозь свои ряды, разбои двинулись было следом за ними, подстрекаемые любопытством, но Мстивой остановил их, повернувшись, и решительно отрезав:

– Для того, чтобы этот человек заговорил, его нужно допросить наедине. После, ваш главарь обо всём вам расскажет. Лучше пока снова заприте барак, чтобы работники не разбежались.

Послышались возгласы разочарования. Некоторые разбои, откровенно выражали недовольство тем, что «этот приблудный» позволяет себе командовать, но молчаливое одобрение присутствующего здесь главаря, заставляло их ограничиться невнятными возмущениями.

Мстивой повёл работника к бараку, в котором находился склад с готовым мёдом. Троица людей Ворона, всё ещё охранявших склад, насторожилась при приближении бывшего сотника, который, подойдя, попросил одного из стражей вынести ковш мёда.

– Атаман велел мёда никому не давать – категорически возразил тот, рефлекторно положив ладонь на рукоять меча.

– Это для него – кивнул Мстивой, на перепуганного работника – Поможет развязать ему язык. Нам всем нужно, чтобы он заговорил.

Страж, сомневаясь, вопросительно посмотрел на своих товарищей, но те сделали вид, будто их это не касается, мол: сам заговорил, сам и разбирайся. Тогда растерявшийся часовой, перевёл взгляд на Духовлада, который тут же одобрительно кивнул, благословляя мелкое нарушения распоряжения Ворона. Страж нырнул в глубину склада, и вернулся с объёмным ковшом, полным хмельного напитка. Взяв ковш из его рук, Мстивой сразу протянул его работнику:

– Пей! (Тот взял ковш в руки, всё ещё размышляя, как ему поступить, и сотник повторил с явной угрозой) Пей! Не заставляй заливать в тебя силой!

Тот, зажмурившись, припал к сосуду. Из-за спешки, по обоим уголкам его рта, побежали ручейки.

– Пей аккуратно! Или заставлю с земли слизывать! – пообещал сотник.

Работяга стал пить медленнее, и больше не проливал напиток. Боясь оторваться, он так и допил всё без остановки. Отобрав у него ковш и вернув его часовому, Мстивой повёл рабочего к одному из жилых бараков. Духовлад снова зашагал следом, сетуя на то, что со стороны его поведение (безмолвное преследование Мстивоя и его «языка») выглядит глуповато.

В бараке шарились несколько разбоев, в отсутствии возможности напиться, обыскивавших трупы охранников, до сих пор валявшихся повсюду неупокоенными. Мстивой грубо приказал им убраться, и те, недовольно бурча что-то себе под нос, поплелись на выход. Работник широко раскрытыми глазами смотрел на тела охранников, покрытые ужасными ранами. Они так и застыли в нелепых позах, а на их лицах, запечатлились ужасные предсмертные гримасы. Несчастный работяга был полностью поглощён зрелищем, забыв о том, для чего его сюда привели, но Мстивой быстро ему об этом напомнил, с помощью звонкой пощёчины, от которой тот вздрогнул так, как будто проснулся от кошмарного сна, и клипая глазами уставился на сотника.

– Ну, давай, рассказывай, в чём ты там так неуверен – сказал ему Мстивой, сверля суровым взглядом.

Отсутствие большого количества (живых) людей, и принятый на душу мёд, несколько успокоили «языка», и он стал излагать, благоразумно решив больше не раздражать собеседников пустой информацией о своих многочисленных сомнениях: