Сброд

Речь Духовлада, произвела в рядах разбоев невиданный переполох: одни впадали в истерику, крича, что дни «медвежьего воинства» сочтены. Другие придерживались мнения, что всё это похмельный вымысел перепуганного сопляка. Третьи же, требовали продолжения попойки, и уже в ходе неё предлагали выносить решения. В ходе всеобщего галдежа, железно подтвердился факт пропажи Предрага, в результате чего, нервозность и истеричность охватывали всё больший процент собравшихся. В суматохе, сквозь бушующую страстями толпу, к Духовладу пробрался Опара, который стал гневно обличать парня перед разбоями:

– Я же говорил вам всем, что этот Предраг – лжец и предатель, но вы мне не верили! Этот щенок – его доверенное лицо! Ведь все помнят, как Педраг во время попойки говорил об этом через каждые десять минут! (По толпе прокатилась волна подтверждающих возгласов: уж это запомнили все, даже самые упившиеся) Они за одно, и нужно как следует прижать этого щенка, чтоб он раскрыл нам планы своего покровителя!

Духовлад с негодованием услышал, как толпа с готовностью поддержала это предложение. Теперь он сам себе казался полным идиотом. Молодой боец мог уйти вместе с Вороном, прихватив ещё и казну, которой бы никто не хватился ещё с неделю, оставив всё это пьяное быдло здесь, как отвлекающий фактор, который задержал бы дружинников, и позволил бы оторваться от преследования. Вместо этого он, как полоумный, впился в идею остаться здесь, дабы не отдать этот скот на убой, да ещё и Ворона убедил остаться. Не так давно, последний рассказывал Духовладу, что иногда у него возникает желание достать меч, и пойти молча рубить всех в этом воинстве направо и налево. Так вот сейчас, молодой боец его отлично понимал, так как в полной мере ощутил аналогичное побуждение. Сам же Ворон, уже пробирался к небольшому пространству, не занятому толпой, где сцепились злыми взглядами Духовлад и Опара. Встав между ними, атаман сначала повернулся к парню, глядя на него с ироничной улыбкой, как бы говоря: «Ну что, дурачок, теперь видишь, ради кого старался?», а после обратился со своим словом к толпе:

– Вы что ж, дальше собственного носа ничего не видите?! Это Малыш поднял тревогу, заметив отсутствие Предрага! Это Малыш убедил меня и моих людей собрать Совет, и если бы не он, то мы бы до сих пор пребывали в пьяном угаре! А то, что Предраг через каждые пять минут изливал похвалы Малышу, называя его своим главным помощником, доверенным лицом, так это для того, чтобы в случае обнаружения его пропажи, вы все набросились на парня, и зря теряли время, выпытывая у него то, чего он не знает!

Люди Ворона громко приветствовали речь своего атамана, и под их тяжёлыми взглядами, большинство остального воинства, тоже стало выражать благосклонность к поступку Духовлада. Ворон повернулся к Опаре, и громко, с насмешкой поинтересовался:

– Ты, Опара, предлагал «надавить» на Малыша… Так может попробуешь надавить, один на один?

Опара посмотрел на взбугрившиеся жгуты крепких мышц на предплечье правой руки Духовлада, которой он крепко сжал рукоять своего меча, и сбивчиво затараторил, уводя в сторону взгляд:

– Негоже перед важной битвой ссоры между собой затевать! А вообще, у нас и поважнее дела есть: мы-то, получается, без главаря остались! Надо решить, кто нас теперь поведёт.

– А у тебя уже, пади, и варианты имеются? – всё так же улыбаясь, спросил его Ворон.

У Опары сладко засосало под ложечкой: близится час его главенства в воинстве! А кого ещё захотят видеть главарём? Ворона? Ратибора? Вука? Так ведь эти даже на прошлых выборах отказались, а тогда ситуация была не такая опасная, и, следовательно, ответственная. При теперешнем раскладе оно им и подавно не надо! Больше никого из достаточно опытных и уважаемых разбоев (именно к таковым, Опара относил и себя), на ум не приходило. В сознании безраздельно властвовало предвкушение давно заслуженного признания: в том, что именно он сегодня станет главарём, Опара даже не сомневался. Растворившись в этих приятных ожиданиях, он уже даже не думал о щекотливом положении, в котором оказалось «медвежье воинство», как не думал и о том, что выводить его из этого положения – задача именно главаря. Но сразу рваться к желанному положению, показалось Опаре неприличным, и он решил сначала предложить вакантное место другим людям, которые, по его расчётам, в любом случае должны были от него отказаться.

– Конечно, имеются! – подтвердил, наконец, Опара – Вот ты, Ворон, очень подходящий вариант!

– Ну, уж нет! – возразил тот – Я по три раза повторять не привык! Мои люди меня с одного взгляда понимают, а вот с остальными, у меня подобного взаимопонимания не предвидится. А так как нервничать напрасно я не люблю, то срываться на всех буду жёстко. Короче, мне и без этого счастья хорошо…

– Тогда Ратибор или Вук, пусть возглавят воинство – предложил Опара, про себя с радостью отмечая, что всё идёт по плану.

– Да чего вы ко мне привязались?! – вспылил Ратибор со своего места – То Предраг, теперь ты! Отстаньте уже со своим главенством! Каждый должен сам за себя отвечать! Мне командиры не нужны, и я никому сопли вытирать не собираюсь!

Вук так же отказался, сославшись на недостаток времени.

– Ну, тогда я даже и не знаю… – протянул Опара, прикидываясь растерянным, и как бы выпрашивая приглашение на место главаря у собравшихся.

Стоявший рядом Ворон, смерил его взглядом, сквозь снисходительную улыбку, и сказал так громко, чтобы всё сборище могло его хорошо услышать:

– Сдаётся мне, ты и сам не против нас повести…

– Ну, – начал Опара, делая вид, будто ранее эта мысль даже не приходила ему в голову – Не знаю, что и сказать… Ситуация сложная, но если воинство настаивает…

– Да кто настаивает?! – воскликнул Ворон, удивляясь ничем не подкреплённой самоуверенности Опары – Кому ты нужен?! Если бы Малыш не поднял тревогу, ты бы уже снова пьяным валялся! Лично я думаю так: пусть Малыш и будет главарём! Во-первых, он показал, что наблюдателен и сообразителен, а для главаря это поважнее, чем личная ратная доблесть. А во-вторых, это его дружок Предраг всё заварил, так что будет справедливо, если Малыш это всё и расхлёбывать будет!

Толпа разродилась гулом одобрения: большинству не столько пришлось по сердцу предложение Ворона, сколько хотелось выразить согласие с мнением столь сильного и уважаемого человека. Вообще разбои, в большинстве своём, не особо вникали в суть вопросов, разбираемых на Совете. Они предпочитали полагаться на позицию человека, каким-то образом сумевшего завоевать их симпатию. Они всячески его поддерживали, когда тот держал слово на Совете, но при очень большом перевесе в сторонниках, абсолютно не стеснялись менять свою сторону в одно мгновение. Оттого сейчас практически всё воинство, требовало от Духовлада стать во главе, и решить столь некстати обрушившиеся проблемы.

Молодой боец пребывал в шоковом состоянии. При всём его умении воспринимать происходящее без потрясений, в этом случае даже он обомлел. Он понимал, какая колоссальная ответственность на него ложится, и абсолютно не был уверен в своих силах и опыте. Что ему теперь нужно делать?! Хотя бы, с чего начать?!

Напротив него, стоял такой же обомлевший Опара, тоже не способный поверить в случившееся. Его снова обошли на пути главенства в воинстве, когда он уже был в одном шаге от цели! И кто?! Зарвавшийся молокосос?! Опара всегда плохо относился к Духовладу, но сейчас ненависть к нему, просто пропитала всё его естество. Он обвинял парня во всём, злился на него. Опара нарочно игнорировал тот факт, что это Ворон предложил Духовлада на место главаря, и именно благодаря поддержке этого атамана, такого неопытного кандидата и поддержало воинство. Просто злиться на Духовлада, ему нравилось больше, чем злиться на Ворона, которого он серьёзно побаивался. И теперь он в сердцах клялся сам себе, что никогда не смирится с верховенством этого выскочки, и будет вредить ему везде, где сможет.

Духовлад ощущал огромное моральное давление, чувствовал на себе сотни взглядов, ожидающих от него чётких решений, причём действенных. Ему было невыносимо тяжело справляться с этим ощущением, и его ум, судорожно пытался отыскать некий отвлекающий манёвр. И тут он вспомнил, что один из бараков, был до отказа забит местными работниками.