Сброд

– Хорошо хоть не нассал… – то ли шутя, то ли всерьёз прокомментировал увиденное Всесмысл.

В Духовладе тоже вскипело негодование, но внешне он остался спокоен – жизнь как следует приучила его скрывать эмоции под маской невозмутимости. Он встал, взяв миску и деревянную ложку, ранее любезно предоставленные Всесмыслом, подошёл к котлу, и набрал оттуда каши, черпая подальше от сопливого сгустка. Его примеру последовал и Всесмысл. Далибор с отвращением посмотрел на Духовлада, и возмущённо спросил:

– Ты что, будешь это есть?!

Молодой боец съел одну ложку и ответил, повернувшись к товарищу, осуждающе на него смотрящему:

– Возможно, твоя теперешняя жизнь, кажется тебе сущим кошмаром по сравнению с уютом отчего дома. Но за всё время, что мы с тобой провели вместе, я не помню ни одного дня, в течение которого нам бы не перепало хоть чего-нибудь съестного. Я оказался на улице, когда был ещё ребёнком. В первый день бродяжничества, я увидел, как человек бросил на землю недоеденный кусок хлеба. Я прошёл мимо, надеясь, что мне попадётся что-либо более достойное. Ничего не найдя ни в этот, ни на следующий день, я вернулся, и нашёл этот затоптанный прохожими хлеб. Когда я вспоминаю, как ел его, то мне кажется, что песок до сих пор хрустит на моих зубах… Но по моим щекам текли слёзы радости от того, что этот кусок был всё ещё там! Сейчас я не могу проучить этого человека за его гнусный поступок, но я не забуду его, и при случае пощады ему не видать. А сейчас я буду это есть, потому что я так решил. Твой выбор – это твоё дело, но на каком основании ты решил, что можешь осуждать других?

Далибор отвернулся, ничего не ответив. Духовлад тоже не стал больше ничего говорить ему. Съев ещё пару ложек, он обратился к Всесмыслу:

– Нас так и будут держать здесь в таком положении?

– Пока да. Во всяком случае, до следующего налёта. Там вам дадут возможность проявить себя в бою, и если хорошо себя покажете, то станете полноценными бойцами этого «воинства» – прожевав, отозвался тот.

– Дадут ли нам оружие? – снова задал вопрос молодой боец.

– Да. В амбаре валяется целая куча старых копий. Выберете себе, какие понравятся. А в бою может чем-то и поинтересней разживётесь.

Выслушав, Духовлад снова молча принялся за еду, что-то обдумывая. Поев, молодой боец помог Всесмыслу перевернуть на бок котлы и откатить их к ручью, где и принялись их мыть. Далибор, так и не притронувшийся к еде, угрюмый и молчаливый, последовал за ними, и тоже стал мыть один из котлов.

Когда вымытые котлы стояли на своих местах, с чем все обязанности «хозяйственной» троицы на сегодня были выполнены, Всесмысл объявил, что теперь каждый может делать что хочет. Духовлад, отойдя немного от лагеря в лубь леса, нашёл себе более или менее ровную палку, длинной около двух с половиной метров, и по толщине примерно соответствующую древку копья. С этим снарядом он стал упражняться, оживляя в памяти приёмы боя с копьём, некогда разучиваемые с Военегом. Уколы, парирования, удары древком: всё это ещё помнили его руки. Теперь нужно каждый день упражняться, пока есть время, чтобы максимально обострить, ускорить и избавить от лишнего все свои движения. Он услышал за спиной шаги и оглянулся. Позади него стоял Далибор, виновато опустив голову. Немного помявшись, он проговорил:

– Прости меня за мои резкие слова. Теперь я понимаю, что твоя жизнь была намного суровее моей, и многие вещи ты видишь совсем по-другому. Впредь я буду сдерживать себя, обещаю.

– Я не держу на тебя обиды, просто ты должен понять, что своей гордыней и несдержанностью, ты сам себя лишаешь многих возможностей, усугубляешь своё положение. Ярость хороша в битве, но там, где нет возможности драться, она превращается в пустой гнев, который, не имея выхода, разъедает тебя изнутри. Только поняв это и приняв, ты сможешь стать грозным врагом для кого бы то ни было.

– Я понял, – заверил Далибор, желая побыстрее перевести явно неприятный ему разговор на другую тему – Ты хоть владеешь оружием… А я и Сбыню-то, безоружного, едва заколол… Но, я всё равно в налёт пойду, не хочу всё время по кустам ползать да котлы драить, как этот… Всесмысл. Научи меня хоть чему-нибудь… чтоб я хоть что-нибудь мог сделать…

Духовлад поморщился, представляя, какой из Далибора выйдет ученик, со своим вздорным и неусидчивым характером, в то же время понимая, что хоть самым простым вещам его обучить надо, дабы не убили в первом же налёте. Решение он принял сразу, но вслух ответил, как бы ещё сомневаясь:

– Не знаю… Это дело, требует доверия и послушания. Ещё нужны терпение и усердие…

– Я буду делать всё так, как ты скажешь! Я буду прилежным и терпеливым! – перебив, взмолился Далибор.

– Ты уже демонстрируешь мне обратное, перебивая меня – усмехнулся Духовлад, ощущая себя в одно мгновение постаревшим лет на пятьдесят, и изрядно помудревшим.

Осознав свой просчёт, Далибор тут же прикрыл рот, ограничившись только умоляющим взглядом. Новоиспечённый наставник отдал ему своё «копьё», и, объяснив, как выполняется простой колющий удар, предложил попробовать самому, «на воздухе». Ученик, ошибочно пытаясь выполнить удар как можно сильнее, был излишне напряжён и медлителен, из-за чего вместо удара у него получился толчок. Духовлад забрал у него из рук снаряд, и показал, как выполнить движение правильно. Он выполнил удар вроде бы расслабленно, но быстро, при этом «копьё» издало угрожающий свист, а в самом окончании удара, когда тело напряглось на сотую долю мгновения, разящая часть снаряда задрожала от переданного мощного импульса. Узрев мощь этого удара, глаза Далибора в тот же час зажглись ярым желанием овладеть такой лёгкостью и мощью движений. Он снова взялся за «копьё» и попробовал нанести удар, ожидая, что теперь получится гораздо лучше. Но его удар опять был медлителен и неуклюж, что его заметно расстроило, заставив недовольно сдвинуть брови.

– Ты слишком рано ждёшь изменений, – сказал Духовлад товарищу, прочитав его мысли по мимике – У тебя получится выполнить хоть что-нибудь похожее на удар не сегодня и не завтра, может быть даже не через неделю. Сейчас ты должен просто повторять это движение раз за разом и прислушиваться к моим замечаниям. В один прекрасный момент ты сам ощутишь, что удар у тебя получился, и тогда это умение останется с тобой уже навсегда. Принимайся за дело, и будь терпелив. Не надейся, что уже завтра проснёшься непобедимым воином.

Далибор не был вдохновлён речью своего товарища и наставника, но, тем не менее, последовал совету, продолжив наносить удары в пустоту. Духовлад нашёл себе ещё одну палку, способную сойти за копьё, и снова стал оживлять в памяти некогда разученные движения, поглядывая за своим учеником и поправляя его короткими репликами.

Так потянулись однообразные дни: заботы, связанные с приготовлением пищи, тренировки в лесу и устный разбор хода обучения перед сном – это всё, из чего состоял распорядок товарищей. Через несколько дней Духовлад заметил, что движения Далибора стали больше похожи на удары, и он велел ученику теперь наносить их не «в воздух», а в ствол засохшего дерева, дабы тот чувствовал силу своего удара. Как и обещал наставник, Далибор и сам почувствовал изменения в своих движениях, чем очень воодушевился. Желая усилить удары, он стал наваливаться на «копьё» всем весом. Духовлад предвидел эту ошибку, и указал на неё своему товарищу. Принимая свои робкие изменения за серьёзный успех, Далибор вновь стал понемногу возвращаться к своей обычной нетерпимости, уверенно возразив наставнику:

– Но ведь так удар сильнее, я же чувствую!

Имея возможность на словах объяснить опасность этой ошибки, Духовлад всё же решил, что сейчас важнее наказать товарища за дерзость, и показать бессмысленность споров с тем, к кому сам напросился в ученики. Сняв с себя порядком поизносившуюся рубаху, он намотал её на конец своего снаряда, образовав на нём мягкий набалдашник, обозначающий наконечник копья, и призванный смягчить удар в случае попадания в тело. Велев Далибору последовать его примеру, он предложил ему попробовать себя в учебной схватке. Тот обрадовался возможности опробовать свой улучшенный удар и, устроив на своём «копье» аналогичный наконечник, принял боевую позицию. Духовлад стал кружить вокруг него, нанося простенькие тычки так, чтобы Далибору не составляло серьёзного труда от них защититься. Ученик тоже пытался поразить наставника, но осознав, что в движущуюся цель попасть намного сложнее, не пытался вложиться в удар. Духовлад ловко ускользал от его снаряда, что понемногу раздражало Далибора, сообразно его темпераменту. Эмоции очень явно читались на его лице, и когда ученик был уже не на шутку рассержен безрезультатностью своих атак, Духовлад выполнил очередной тычок, после чего умело сделал вид, будто запнулся, и остановился на мгновение, восстанавливая равновесие. Уловив временную уязвимость противника, глаза Далибора в тот же миг вспыхнули яростью, и он, не помня себя, нанёс удар по товарищу со всей силой и весом, что только мог в него вложить. Именно на это и рассчитывавший Духовлад, перенёс вес тела на левую ногу, одновременно заводя правое плечо за спину и, подхватив правой рукой «копьё» противника, пролетающее всего в нескольких сантиметрах от его груди, просто потянул его вперёд, как бы продолжая движение Далибора. Получив дополнительный импульс к своему движению вместо опоры, в виде поражённой цели, нерадивый последователь воинской науки потерял равновесие и, выронив снаряд, пробежал мимо наставника, согнувшись пополам, и отталкиваясь руками от земли, чтобы не упасть. Наставник, спокойно пропустив его мимо себя, коротко, без замаха, но сильно и хлёстко, ударил древком по долиборовой заднице. Жгучая боль мгновенно заставила Далибора вытянуться «в ниточку» и обеими руками ухватиться за поражённую часть тела. Пройдя по инерции на цыпочках ещё пару шагов, и издавая протяжный стон, руками растирая «фундамент» своей спины, он повернулся и посмотрел на Духовлада. Этот взгляд был переполнен досадой, и какой-то детской обидой. Ученику очень хотелось высказать своему наставнику какой-нибудь обоснованный упрёк, но чем упорнее он искал, к чему бы придраться, тем чётче видел истинную причину своей неудачи в собственном нетерпении и нежелании прислушиваться к советам.