Сброд

– Боль на тренировке – это смерть в бою! – подытожил Духовлад – Продолжай отрабатывать удар на дереве, и не наваливайся на «оружие».

Он вернулся к повторению своей программы, а Далибор, подобрав своё «копьё», побрёл к засохшему дереву, всё ещё потирая зад и немного прихрамывая.

На небольшом расстоянии, сквозь густой кустарник, за ними наблюдал Предраг. Отойдя в лес по нужде, он услышал неподалёку глухой стук и, окончив свои дела, тихонько пошёл на него. Став свидетелем всей вышеописанной ситуации, он задумался, прищурив глаза и поглаживая бороду. Его поразили быстрота и лёгкость движений Духовлада, спокойное и расчётливое поведение в этой учебной схватке. Этот парень явно мог усилить его собственный отряд, но Предраг никогда не принимал импульсивных решений. И сейчас он размышлял в своём обычном ключе:

«Да у парня отличные боевые навыки! А ведь и не скажешь… Такой покладистый, тихий… Надо бы завлечь его к себе. Да, такой боец просто находка! Боец… Но кто знает, как он покажет себя в бою? Вдруг он робок духом? А ведь это делает бесполезными самые лучшие бойцовские навыки… При таком развитии событий может пострадать моя репутация в отряде. Пусть сначала покажет себя в налёте. Правда, тогда его могут привлечь к себе другие… Но кто?! Тур? Он уже «поставил крест» на парне перед воинством, а этот самовлюблённый дурак легче расстанется с правой рукой, нежели признает, что ошибся. Ворон? Этот всегда больше обеспокоен обстановкой в среде своих людей, и мало обращает внимания на происходящее в остальном воинстве. Вук и Ратибор вообще не терпят подле себя других… Значит, нужно присмотреть за парнем в ближайшем налёте, и если проявит себя молодцом, то сразу же брать его под опеку…»

Порешив на том, Предраг убрался от кустарника так же тихо, как и подошёл.

***

Прошло около месяца. Удар Далибора заметно обострился, в движениях появились лёгкость и хлёсткость. Теперь, по наставлению Духовлада, он должен был отрабатывать укол не стоя на месте, а двигаясь произвольно то в одну, то в другую сторону вокруг дерева, представляя, что это живой противник, тоже предпринимающий определённые действия. Видя, что отрабатываемый долгое время удар уже даётся ему легко и непринуждённо, ученик просил наставника научить его ещё каким-нибудь движениям. Духовлад был удовлетворён качеством удара Далибора, но пока другие вещи показывать ему отказался. Он думал, что следующий налёт должен вот-вот случиться, и всерьёз опасался, что новые, плохо отработанные движения, могут сбить с толку Далибора в реальной боевой ситуации. Для первого боя вполне достаточно, нескольких простеньких защит и обычного колющего удара, уже хорошо отработанных его учеником. Разумеется, Дадибор, «надув губы», эту точку зрения не разделял.

В обычный день, после общего обеда, Духовлад, Всесмысл и Далибор, мыли в ручье котлы. Всесмысл, как всегда, без устали рассказывал что-то из своего бездонного багажа, терпеливо накопленного в Хранилище Еретических Текстов. Духовлад молча слушал его, изредка усмехаясь или поднимая брови в знак удивления. Далибор тоже молчал, но лицо его было напряжённым. Всё это время, день за днём, в нём медленно, но уверенно возрастала неприязнь к учёному доходяге. Как человек неглубокого сознания и импульсивной натуры, он не пытался разобраться в причинах этих негативных эмоций, а просто с готовностью отдавался их бурному течению. Внезапно он поднялся во весь рост, и гневно обратился к Всесмыслу:

– Да сколько можно болтать?! Закрывается у тебя рот хоть когда-нибудь?! Дай хоть немного в тишине побыть!..

Испугавшись, беглый богослов сразу заткнулся на полуслове, искоса поглядывая на Далибора, опасаясь, что тот захочет подкрепить своё требование рукоприкладством. Духовлад повернулся к Далибору, и спокойно проговорил:

– А мне интересно его слушать. Если хочешь побыть в тишине, можешь пойти и заняться чем-нибудь другим. Я домою этот котёл за тебя.

– За меня?! – возмущённо воскликнул Далибор, и указал пальцем на Всесмысла – Да это его работа! Чего мы вообще возимся здесь?!

Духовлад ничего не ответил, а просто молча смотрел в глаза своего товарища ничего не выражающим взглядом. Далибор махнул рукой, и быстрым, нервным шагом побрёл вглубь леса.

– Мне жаль, что вы поссорились из-за меня – виновато произнёс Всесмысл, когда Далибор скрылся в чаще.

– Это не из-за тебя. Он слишком вспыльчив, нетерпелив. Боюсь, что это может погубить его. Надеюсь, что долгий и тяжёлый путь постижения воинской науки изменит его – ответил Духовлад, и, повернувшись к собеседнику, спросил его, глядя в глаза – Как ты считаешь?

Всесмыл отвёл взгляд и, продолжая драить котёл, искренне ответил:

– Я считаю, что гордыня и здравый смысл никогда не уживутся в одной голове, но второе вполне может победить при слабом теле. Но если тело обрело силу, а разум находится во власти гордыни, то здравого смысла им не видать уже никогда!

***

Далибор, раздираемый возмущением, пришёл к сухому дереву, у которого они с Духовладом обычно тренировались. Достав припрятанное в кустах учебное копьё, он стал отрабатывать на дереве удары. Кипевшая в нём ярость, делала его движения как никогда быстрыми, расслабленными, хлёсткими. И удары звучали небывало звонко, выдавая свою возросшую мощь, но он всего этого не замечал. Клокочущее злобой сознание Далибора «пережёвывало» прошедшую ситуацию, да и всё, что имело к ней отношение. Почему Духовлад принимает сторону этого бесполезного слабака и труса, которого он узнал только здесь?! Это вместо того, чтобы поддержать его – Далибора – ведь они вместе преодолели столько испытаний! Теперь он отказывается учить новым боевым приёмам… Что это? Недоверие? А может Духовлад сам больше ничего не знает, и только корчит из себя умелого воина?.. Воина?! Да он только и знает, что лазить за этим доходягой, да выполнять за него хозяйственную работу! Да и в обозе он всегда молча делал всё, что скажут! Может он на тренировке такой хладнокровный, а в бою сразу штаны обмочит… Обычный трус…

Далибора прервал голос, раздавшийся за спиной:

– А ты хорош!

Парень перестал наносить удары, и повернулся назад. Там, сложив руки на груди, стоял Опара. Далибор уже успел заметить, что среди людей, преданных Туру, этот человек занимает важное положение. Между тем тот продолжил:

– У тебя хороший удар, быстрые движения… Где ты так наловчился?

– Когда я жил в Златоврате, то лазил украдкой в казарму, и подглядывал, как тренируются стражники – сам не зная зачем, соврал Далибор.

– А почему ты здесь? Разве ты не должен мыть котлы?

Парень посмотрел в глаза собеседника, и гордо ответил:

– Там и без меня есть кому этим заняться.

Опара одобрительно улыбнулся и направился обратно в лагерь. Уже уходя, он повернулся и сказал:

– Из тебя получится толковый человек. Одни люди рождаются, чтобы работать, а другие – чтобы пользоваться плодами их работы. Ты на правильном пути. Не буду мешать тебе тренироваться, это полезно как для тебя, так и для тех, рядом с кем ты будешь сражаться.

Опара продолжил свой путь, а Далибор, воодушевлённый этим разговором, продолжил тренировку.

***

Духовлад и Всесмысл уже заканчивали возиться с котлами, когда к ручью подбежал один из людей Тура, и обратился к последнему:

– Эй, книжник! Давай бегом к Туру! Я говорю «бегом», или пинками тебя погнать?!

Бросив всё, Всесмысл поспешил на зов.

Духовлад домыл свой котёл, затем домыл котлы Далибора и Всесмысла. Только когда он выкатил по очереди все три котла из ручья, установив их на свои места, вернулся богослов. Подбежав к Духовладу, он возбуждённо сообщил:

– Прилетел голубь от Горана! Через пару дней выступаем на место засады…

глава 5

В лагере началась подготовка к выступлению. Разбойники готовили провиант, правили оружие, проверяли броню. Распорядок же Духовлада и Далибора не изменился, так как проверять или править им было нечего. Зато Духовлад нашёл в лесу дикий виноградник, тут же придумав, как извлечь из него пользу. По его просьбе, Всесмысл раздобыл где-то небольшой топорик, с помощью которого молодой боец нарубил лозы, и сплёл два корявых щита. Они представляли собой два слоя лозы, уложенных накрест, и ею же оплетённых вокруг. Такое изделие не могло защитить от колющего удара, но от рубящего или скользящего, лёгкая, упругая и вязкая лоза должна была спасти.