Сброд

Духовлад с Далибором устроились возле телеги, а Всесмысл исчез в неизвестном направлении.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Духовлад своего товарища.

– Терпимо – ответил Далибор, и содрогнувшись добавил – За что они так терзали этих людей?! Они ведь сдались?!

– Просто потому, что могли – пожал плечами Духовлад – Как может быть недоволен своей участью тот, кто сам сдался на милость врага?

– Этот, к которому нас приставили, тоже ведь сдался, но его не убили…

– Всесмысл сдался, обоснованно рассчитывая произвести впечатление своими навыками, проявить полезность, а эти торгаши и наемники, рассчитывали на милосердие, которое встречается только в церковных сказках о бытие Исы.

Далибор повернулся к Духовладу и, слегка скривившись, заговорил:

– Всесмысл… чего мы за ним ходим? Он такой щуплый, хилый, боится всего. Да ещё и рот не закрывается! Целый день бу-бу-бу, бу-бу-бу, аж опять голова разболелась! Давай от него сбежим? А лучше его самого прогоним!

Духовлад криво усмехнулся прямолинейности Далибора, и спокойно возразил:

– Этот человек очень полезен. От него мы сможем получить столько сведений об окружающих нас теперь людях, сколько не получим и от десятка. Успокойся, потерпи немного, и ты сам увидишь, сколько от него пользы.

Далибор замолчал, но было видно, что ответ ему не понравился. Вдруг, как будто ниоткуда, появился Всесмысл. В одной руке он держал кувшин с вином, а в другой – котомку. Поставив на землю кувшин, он достал из котомки каравай хлеба, головку твёрдого сыра и солидный кус масла. Достав из-за пояса небольшой ножик, он быстро нарезал продукты на толстые, неровные куски.

– А это откуда?! – еле успевая глотать слюну, спросил Далибор.

– У меня тут должников полно! Главное знать, когда являться за расчётом! – хитро улыбаясь ответил Всесмысл – Завтра поутру отряд возвращается в лагерь.

глава 4

Наступившее утро, было таким прекрасным для Духовлада и Далибора: сытно и вкусно поев вечером, они не просыпались ночью от голодного урчания в животе, и потому замечательно выспались. Проснулись они, когда все вокруг ещё спали, потому Далибор предложил сбежать подальше от разбойничьего отряда. Духовлад задал ему всего три вопроса: знает ли Далибор в какую сторону нужно идти, чтобы выйти к ближайшей деревне; чем он собирается питаться, пока будет рыскать по лесу; чем он собирается отбиваться от хищных зверей или других разбоев. Инициатор побега сразу же унялся, понимая, что ни на один из вопросов, ответа у него нет. Вскоре проснулся Всесмысл, и они втроём позавтракали, доев вчерашний хлеб, масло и сыр. Понемногу стали просыпаться и разбойники, начиная подготовку к возвращению в лагерь. Сперва уехал Горан. Из товаров, отобранных им для быстрого сбыта, получился небольшой обоз, который отправилась сопровождать сотня разбоев, во главе с Туром. Потихоньку собрался и обоз со съестными припасами, вместе с которым основные силы разбойного отряда отправились в своё логово. Все разбойники, которые были верхом на лошадях отправились сопровождать Горана, поэтому в оставшемся отряде самые уважаемые расселись по телегам, везущим продовольствие, а основная часть отряда передвигалась пешим ходом.

Проделав за день большой путь, обоз с продовольствием встал на большой поляне, когда солнце стало клониться к закату. Всесмысл снова добыл где-то каравай, и увесистый кусок солонины, после чего расположился с Духовладом и Далибором у одной из телег, для ужина и ночлега. Далибор угрюмо уплетал хлеб с мясом, не изъявляя желания о чём-нибудь разговаривать. Духовлад же посчитал, что не побаловать беседой словоохотливого Всесмысла было бы невежливо, учитывая, что именно благодаря ему они с Далибором второй день вкусно и досыта питались.

– Где ты достаёшь пищу? – хитро улыбаясь спросил Духовлад у Всесмысла.

– Говорил же, – ответил тот – У меня здесь должник на должнике!

– Так тебя не понять! То ты приближаться к этим головорезам боишься, а то вдруг долги из них вытряхиваешь!

– Дело не в страхе, а в разумной предусмотрительности. Когда идёт делёж добычи, то потасовка на потасовке вспыхивает. Будешь рядом крутится, глазом моргнуть не успеешь, как и тебе достанется ни за что, ни про что. Уж это то проверено!

– Так как же ты у таких зверей долги то получаешь?! – весело улыбаясь, повторил свой вопрос Духовлад.

– Собирать долги – это целая наука! – с важным видом заявил Всесмысл – Когда страсти поулеглись, я иду промеж разбоев, и тайком в лица заглядываю. Коли хмур и надут, значит не удалось ему в дележе себе приличный куш оторвать. Такого за долг беспокоить, то только зря на пинки и затрещины нарываться. А кто весел и говорлив – тот своей добычею доволен. К такому, стало быть, и нужно подойти. Но в лоб о долге говорить тоже не стоит. Я вот, сперва, добычу его похвалю, скажу, мол, только настоящим храбрецам такое перепадает, а там он и сам о долге вспомнит, ещё и сверху одарит, так как разбои хоть и лютый народ, но – в большинстве своём – в час радости щедрый!

Далибор молча смерил Всесмысла презрительным взглядом и, дожевав его хлеб, лёг на бок спиной к беседующим, показывая, что собирается спать. Духовлад усмехнулся объяснению собеседника, и снова задал вопрос:

– И как же ты себе должников наплодил?

– В Хранилище Еретических Текстов, о котором я ранее тебе рассказывал, мне доводилось читать книги, посвящённые не только духовным вопросам, но и вполне насущным, мирским. В таких книгах изложены, например, верные способы отличать подлинность драгоценных камней и металлов. Или описания заморских стран древними путешественниками, традиций и верований народов, их населяющих. К тому же, как я тоже уже упоминал, мне известны руны Северных Воинов, которые они наносили на свои оружие и броню. Кому-то нужно знать, ценная ли вещь досталась ему в налёте, кто-то хочет послушать интересный сказ о далёких краях, а кто-то хочет придать волшебной силы своему оружию или сделать несокрушимой броню. Так вот все эти люди идут ко мне, а я помогаю им, чем могу… Бывает, что и чем не могу, тоже помогаю. Но с ними, конечно, тоже аккуратно нужно: кому оплату можно отсрочить до нужного случая, с кого немедля взять, а с кого плату вообще вперёд услуги требовать.

Духовлад снова усмехнулся расчётливости и проницательности Всесмысла. Оглядевшись, он заметил, что с того места, где они сидят, отлично просматривается почти весь обоз, и тут же вспомнил былое обещание собеседника:

– Ты обещал мне, что при случае покажешь самых важных здесь людей. Отсюда видны почти все, кто есть в отряде. Может сейчас и поделишься?

– Это можно – ответил тот, и стал высматривать среди разбоев экземпляры поинтереснее, спустя мгновение кивнув в сторону большой группы людей – Видишь в той толпе человека, с длинными, чёрными волосами?

Духовлад уставился в ту сторону, куда кивнул Всесмысл и, отыскав человека, о котором тот говорил, тихо уточнил:

– Тот, который с кривым носом, сам высокий и крепкий?

– Он, он. Это Ворон – самый лютый из атаманов. Это, вроде как, сотников местных. Он и его люди, раньше были отдельной шайкой, но когда встретились в лесу с «воинством» Тура, последний убедил их присоединится. У Ворона с людьми, которые ему перечат, разговор короткий: если из его шайки – то половину зубов наземь, а если кто чужой – так сразу зарежет. В налётах храбр, умел и силён. Тура он не боится, но и не загрызается с ним. Да и Тур в его дела не лезет. В общем, оба делают вид, что друг друга не замечают.

– Ясно – заключил Духовлад – А ещё кто стоит внимания?

Всесмысл снова стал рыскать взглядом по обозу. Спустя немного времени он указал на другую группу разбоев, немного меньшую предыдущей:

– Видишь вон, среди тех, средних лет такой, в белой рубахе, что-то остальным оживлённо толкует?

– Ага, вижу.

– Это Предраг. Он тоже в отдельной шайке главенствовал, а потом к Туру примкнул. Этот – как боец не силён, в налётах на рожон не лезет, за спинами пособников крутится. Хитрый, как старый лис. Всё словом решает. И не в лоб, а понемногу окружающих настраивает. И так витиевато сказ держит, что вроде как никого конкретно не хулил, а толпа уже на кого нужно глядит криво. Народ здесь простой, в уловках ораторских несведущий, потому у большинства разбоев он за мудрого человека почитается. Но мне сдаётся, что он на место Тура «тихой сапой» метит. На каждом совете воинства ему колкие упрёки выставляет, а тот и ответить ничего не может, только краснеет, да ноздри раздувает. Особо любит Предраг припомнить при всех, что, мол, мы по лесам да полям в снег да дождь шатаемся, жизнями в налётах рискуем, а Горан, братец Туров, в роскоши и неге по городам разъезжает. Оно, вроде как, так и есть, только без Горана всё это «воинство» давно бы с голода передохло. Да и Предраг это разумеет, но своё потихоньку нашёптывает. Тур его ненавидит страшно, а поделать с ним ничего не может. В общем, ухо, с этим Предрагом, востро держать надо.