Сброд

– Ты, братец, я смотрю забыл, что по нашему договору моя задача состоит в том, чтобы разведывать маршруты больших обозов, и сообщать их вам. Ты, наверное, полагаешь, что я ничем не рискую, и что работа моя не сложная. Что ж, давай поменяемся с тобой ролями: я останусь здесь и возглавлю твоё воинство, а ты отправишься по городам, в поисках достойной добычи. Будешь льстить, стелиться перед глупыми и жадными торгашами, пытаясь выведать у них маршрут обоза. Будешь носить взятки городским стражникам, чтоб не дознавались кто ты такой, и откуда у тебя товар. Ведь моя часть работы так проста и не опасна! Что скажешь?

Тур насупился и замялся, осознав, что втираться в доверие, да и вообще общаться с незнакомыми людьми, не приставив нож к горлу, это неизведанное для него поприще. Видя его смущение, Горан положил ему руки на плечи и снова посмотрел в глаза, но на этот раз со всей родственной теплотой, которую только был способен изобразить:

– Не смущайся брат. Ты думаешь, у меня получилось бы держать в повиновении этих головорезов?! Думаешь, я смог бы бесстрашно вести их в бой, громя всех на своём пути, как это делаешь ты?! Ты рождён с сердцем великого воина в груди! Вся земная твердь сотрясается от твоей могучей поступи! Скоро твоё воинство наберётся силы, и нашей целью будут уже не вшивые обозы, а большие города, которые при одном упоминании твоего имени, будут в ужасе готовы откупиться любой данью!

Лицо Тура вмиг прояснилось, на устах заиграла плохо скрываемая, довольная улыбка. Увидев, что добился желаемого эффекта, искусно потешив его самолюбие, Горан продолжил:

– Думаю, брат, те сомнения, что ты высказал мне, не могли зародиться в твоём честном и храбром сердце. Кто-то в твоём воинстве усомнился в пользе моего вклада в наше дело?

Тур стал оправдываться, снова смутившись:

– Да никто бы не осмелился при мне высказать подобные сомнения! Просто был разговор, в котором кто-то, не подумав, ляпнул что-то в этом роде… Но ты меня знаешь, брат! Я немедленно заткнул поганую пасть этому наглецу, а если бы он не унялся, то порубил бы его на куски!

Внимательно выслушав оправдания брата, Горан сделал маску разочарования, с небольшой примесью обиды, и горько проговорил, опустив глаза:

– Всё равно мне больно от того, что ты сам усомнился во мне, хоть и отстоял мою честь перед другими. Твои слова больно ранили моё сердце… Может я действительно не так важен для нашего дела? Может добыча в тех обозах, которые я привожу к вам, не достаточно ценна и обильна?..

Теперь Тур положил руки ему на плечи, и страстно, с огнём в глазах, заверил:

– Нет, нет, брат! Обозы всегда обильны ценной добычей, а твой вклад – основа нашего дела! Прости! Прости меня, за то, что впустил в своё сердце пустые сомнения! Я докажу тебе свою верность храбростью на поле битвы!

Снова взглянув в глаза брата с теплотой и улыбкой, Горан ответил:

– Теперь я узнаю брата! Будем держаться вместе, и весь мир ляжет к нашим ногам! А если ещё кто-нибудь выскажет недовольство в мой адрес, скажи, что я готов уступить этому человеку свою роль, если он обязуется приносить столько же пользы…

– Да куда этим глупцам! – разгорячённо перебил Тур – Ошибившись, они не только погубят себя, но подставят под удар всех нас! Верь мне, брат: таких разговоров в моём воинстве больше не будет!

– Я верю тебе, Тур. Теперь я немного отдохну здесь. Позови меня, когда твои люди насытятся чужими страданиями. Я раздам вещи, которые они заказывали мне.

– Как пожелаешь, брат! Я вернусь за тобой, когда все будут готовы – сказал Тур, и вылез из повозки.

Как только брат покинул его, тепло во взгляде Горана вмиг сменилось холодным презрением. Его уста скривила еле заметная усмешка: он сравнил себя с музыкантом, который точно знает, на какой лад возложить перст, и в какой последовательности дёргать струны, чтобы складно полилась нужная мелодия.

***

Духовлад и Далибор стояли по пояс в прохладных водах чистого, лесного ручья, омывая в нём запыленные, забрызганные кровью тела и подранные остатки одежды. Рядом, на берегу, сидел худощавый человек, приставленный к ним главарём разбоев, без устали что-то рассказывая, явно соскучившийся по общению:

– У нас, в общем-то, не так уж и плохо. Голодными вы точно не останетесь. Кроме забот по части пропитания для всего отряда, у вас другой работы не будет. Во всяком случае, первое время. Кстати, зовут меня Всесмысл. А к вам как обращаться?

– Я – Духовлад, а его звать Далибором – отозвался молодой боец, указывая на товарища, который до сих пор находился под таким впечатлением от увиденной расправы, что не видел и не слышал ничего вокруг себя.

– Ясно. Если что, в любое время задавайте любые вопросы. Все расскажу, всё объясню – пообещал Всесмысл.

– А этот, который отдал нас тебе в помощь, он у вас главный? – не преминул воспользоваться советом Духовлад.

– Тур? Ну… вроде как… – замялся Всесмысл.

Духовлад молча уставился на него, изобразив на лице ожидание, демонстрирующее, что точностью ответа он не удовлетворён. Худощавый человечек ещё немного помялся, формулируя исчерпывающий ответ, и стал излагать:

– Вобщем, так как он называет себя «воеводой воинства медвежьего», можно сказать, что он у нас главный. Но его брат – Горан – тот, который в рунейском халате, даёт ему знать, где будет проходить большой обоз, так что без него такой обширной добычи мы бы не имели, а значить и людей в отряде было бы поменьше. Так что его слово тоже очень важно. Вот, например, сегодня я был неподалёку от Тура, когда он встретился с братом, так это именно Горан настоял, чтобы вас взяли в отряд, а не зарезали вместе с остальными. Тур сначала поартачился, но потом всё равно уступил. К тому же, в нашем воинстве есть несколько главарей меньших разбойничьих шаек, согласившиеся присоединиться к нам. И хоть на словах они признают главенство Тура, на деле продолжают жить по своим законам, не особо оглядываясь на желания нашего воеводы, да он особо к ним и не лезет. Так что положение здесь не простое, и кого-то одного, имеющего за собой право решающего слова, в воинстве нет.

Немного подумав над словами Всесмысла, Духовлад снова спросил:

– Покажешь мне людей в воинстве, к чьим словам больше всего прислушиваются?

Тот с интересом посмотрел на молодого бойца. Как человек образованный, Всесмысл увидел стратегический расчёт в просьбе Духовлада, чем парень сразу вызвал у него симпатию:

– Покажу, и расскажу о каждом, что знаю. Только пока хочу держаться подальше от обоза. Там сейчас начнут делить добычу, после чего, обычно, остаётся много считающих себя обделёнными. Такие люди потом долго ходят злые, и ищут кого-нибудь послабее, чтобы согнать на нём свою злость. Я для этого очень удобный человек, если рядом нет Тура. Так что в такие моменты, я стараюсь держаться подальше от толпы. Да и вам не советую там околачиваться, так как вы ещё не побывали в бою, а значить не обладаете полноценными правами в воинстве. Любой ваш спор с кем-то из старожилов, рассудят в его пользу, и даже если он необоснованно применит к вам силу, его никто не осудит.

Духовлад вышел из ручья и встал под просветом между кронами деревьев, сквозь который на небольшую полянку попадало достаточно тепла и света, чтобы просохла его одежда. Он решил последовать совету Всесмысла, и пока тоже быть подальше от делящих добычу разбоев. Оглянувшись на Далибора, он увидел, что тот всё ещё стоит в ручье, уставившись пустым взглядом в одну точку, и окликнул его:

– Эй, Далибор! Иди сюда, обсохни.

Тот снова вздрогнул, придя в себя, молча, послушно вышел из ручья, и встал рядом с Духовладом. Последний вновь обратился к Всесмыслу:

– А ты здесь что делаешь? На человека, способного держать в руках оружие, ты не похож. Да и вообще не думаю, что ты способен причинить кому-нибудь вред.

– Это верно, – грустно улыбнувшись, подтвердил Всесмысл – Пока не покончат с наёмниками, я к обозу близко не подхожу. Слишком уж я слаб и боязлив.