Час льва (ЛП)

Калум задохнулся, утопая в ужасе.

Сгорая от ярости к этой женщине, которую как он думал, знает, кого привел в свой дом, доверил ей свою дочь. Любимая. И все время она выставляла себя как жертву убийц Лахлана.

— Калум, я… — Виктория протянула руку в его сторону. Она встретила его взгляд и вздрогнула, отступив на шаг. — Я не сказала. Я ничего не сказала, Калум.

Выследить их. Медаль. Рычание вскипело изнутри, и когда оно вырвалось, то же самое произошло с его контролем. Дикость наполнила его душу, притягивая и пытаясь превратить его в зверя.

Рука Алека сомкнулась на его плече: — Держись, брат.

Вик посмотрела на его брата: — Алек? Я никогда… я не говорила ему.

— Ты шпионишь на правительство? — бросил с раздражением Алек.

Вопрос поразил ее, как удар, и она сделала шаг назад. Алек издал звук смертельно раненного животного. Когда Калум почувствовал отчаяние своего брата, дверь в его сознании распахнулась. Гора, казалось, дрожала под его ногами. Когти выросли из его пальцев.

— Черт возьми, убирайся отсюда, прежде чем он тебя убьет, — голос Алека был хриплым, когда он прижал Калума к груди.

Всё смешалось. Пока Калум боролся с трансформацией, он едва слышал отчаянный шепот Алека: — Херне, помоги мне, иначе я тоже.

— Нет, — прошептала Вик.

Этого не может быть. Лицо Калума исказилось от гнева, его глаза были черными, словно ад. Он рычал… как обезумевший зверь. Дрожь превращения повисла в воздухе. Он убьет ее. Как бы он ни был взбешен, он не сможет остановиться, и разорвет ее на куски. Алек боролся со своим братом. В его последнем взгляде на девушку был только гнев — ни любви, ни нежности.

Когда кто-то схватил ее за руку и развернул, Вик едва успела вовремя отступить.

Лицо Энджи было красным и разъяренным, когда она оттолкнула Вик: — Убирайся отсюда. Я бы хотела убить тебя сама, но, если Калум сделает это, он никогда не простит себя.

Вик не смогла пошевелиться и Энджи ударила ее, раздался треск, сопровождаемый огненной болью. Виктория покачала головой. Она не пыталась блокировать удар и не сопротивлялась, когда женщина толкнула ее в спину. Девушка вышла. Дверь захлопнулась за ней.

Темнота окружила ее, когда она оказалась в переулке, пытаясь дышать, глядя на здание.

В ушах звенело, голова кружилась от боли и чувства вины.

Алек. Калум. Боже, нет. Она обняла себя. Что я могу сделать?

Где-то рядом завелась машина и медленно отъехала. Выключенные фары. Уэллс.

Бросившись бежать, Вик направилась к полицейскому участку.

Глава 26

— Спокойно, братишка, спокойно, — Алек крепче прижал брата к себе, чувствуя ладонями покалывание от превращения. — Оставайся человеком, Калум. Слышишь меня? Не время терять контроль. — Наконец его слова достигли цели, и Калум замер, опустив голову. Магия исчезла. — Вот так. Правильно, — шептал Алек, не отводя взгляда от задней двери.

Необходимость догнать Викторию, наорать, обнять ее, понять, сжигала его изнутри, но он не мог. Он не станет.

Шпионка.

Это было так очевидно, что Алек не понимал, как они раньше не догадались. Ее боевые навыки. Ночь, когда Вик преследовала Калума в тоннеле, чтобы шпионить за ним — они подозревали девушку, пока она не сбила их со следа своей сказкой про Лахлана. Эти большие карие глаза приворожили их и, во имя Херне, он всё еще не мог смириться с тем, что ее поведение было ложью.

Калум выпрямился, дав понять, что Алек может его отпустить, затем провел ладонями по лицу, словно заново привыкая к человеческому облику.

— Спасибо.

— Ты часто делал это для меня.

Но до сих пор чья-то помощь в восстановлении контроля Калуму не требовалась.

Будь она проклята!

— Это… нехорошо, — произнес Калум. — Она всё о нас знает.

Боль в голосе брата была также очевидна, как и в глазах. Как и в собственном сердце Алека. У него было ощущение, словно его лишили чего-то важного — руки или ноги. Он никак не мог обрести равновесие.

— Она нас одурачила. Агенты слетятся в Колд Крик и деревню старейшин, как мухи на падаль.

Калум прищурился: — Интересно, как много она рассказала своему боссу. Сказала ли, что она тоже оборотень?

— Ну, черт возьми, спорю, что нет. — Следующая мысль поразила Алека, словно удар под дых. — Брат, если она больше не с нами, она… — он задохнулся, пытаясь произнести слова, — она одичает?

— Это… возможно. Есть ли у человека ее профессии друзья? — смуглая кожа Калума приобрела серый оттенок. — Неважно, случится это или нет. Она оборотень и предала свой клан ради людей. Ее придется убить.

Желудок козантира сжался от мысли приговорить Викторию к смерти, и он на мгновение прислонился к стене. Ему было больно, словно зверю, угодившему в капкан. Но единственный способ избавиться от железных «челюстей» — отгрызть лапу, убить в себе любовь к ней. Калум закрыл глаза. Как он мог не понять, кем она была?

— Козантир?

Калум открыл глаза и осмотрел комнату в красно-черных тонах:

— Энджи. Самка Вик ушла?

— Через заднюю дверь, вслед за своим боссом, — Энджи поджала губы. — Какие будут указания?

Калум встретился взглядом с братом, но кахир склонил голову, уступая власть. Козантир медленно вздохнул, пытаясь заставить мозг работать: — Для тех, у кого есть дети, сейчас замечательная возможность навестить родню в других штатах. Напомните им быть осторожными и избегать слежки, по возможности менять машины, стараться не пользоваться удостоверениями личности и кредитками. Вы все знаете порядок.

— Знаем, козантир. А остальным?

— Быть наготове. Если появятся незнакомцы, если почувствуете опасность, бегите в горы.

Алек добавил: — Я отправлю братьев Мерфи в деревню, чтобы предупредить всех и помочь с эвакуацией, если потребуется. Они возьмут Джейми с собой.

— Хорошо. — Калум сделал шаг, а затем обернулся к Энджи. — Нам с Алеком нужно навестить убийцу. Если мы не вернемся…

Женщина остановила его взмахом руки: — Не накликай беду. Мы присмотрим за твоим детенышем. Будьте осторожны и возвращайтесь к нам.

***

Вик угнала патрульную машину, стоявшую около участка. Она горько усмехнулась, зная, как Алек разозлится. Стирая слезы с лица, девушка сконцентрировалась на красных задних фарах автомобиля Уэллса. Разрозненные толпы людей, задействованных в киносъемках, достаточно замедлили машину шефа шпионов, чтобы Вики могла догнать его на проселочной дороге.

Улыбка на лице девушки была горькой. Ни один преследователь Уэллса не достиг бы успеха… кроме, возможно, оборотня с кошачьим ночным зрением, который может ехать без фар.

Будет ли он придерживаться плана и направится к Видалю?

Каждая частичка Виктории хотела просто развернуться и уехать от гор, где она была счастлива, от города, где она нашла друзей.

Где она оставила свое сердце. Чертово слезливое выражение. Только, видит Бог, это было правдой. Вик прижала руку к груди, ощущая пустоту внутри. Осталась только боль.

Черт возьми, Калум.

Его лицо стояло у нее перед глазами, напоминая, как его улыбка появлялась в глазах, прежде чем расплыться по губам. Его глубокий голос звучал у нее в ушах… и превращался в хриплый рык раненного зверя. В таверне его зрачки потемнели от ее предательства. Что она с ним сделала?

Чувство вины пронзило Вик, разрывая изнутри. Прежде чем скрепить их союз, ей следовало рассказать о своем прошлом. Ее мужчины были такими параноиками — и не без оснований. Но, если бы она им всё объяснила заранее, может, сейчас они бы ей поверили.

Девушка нахмурилась, от охватившего ее гнева. Твою мать, после всего времени, проведенного вместе, разве они не должны были понять, что она не охотится за ними?

С другой стороны, улики налицо. Чертов звериный слух. Они уловили предложение о награде в виде медали от Уэллса… и, очевидно, не услышали последовавшую за этим угрозу.