Страница 9 из 16
А потом давай вставать – то один, то второй. Встанут, ножки кривенькие дрожат, руками машут. Потом на попу падают. И так раз за разом. А потом, приловчились вроде как, и вот младшенький постоял, потрясся чуток. Поймал равновесие – и пошел. Теп-леп и дотелепал до Эндира, за бороду его ухватил. Крепко схватил – у Дана аж слезы брызнули.
Остах улыбнулся той лютой зиме, мрачному Декуриону, комнатушке, укутанной шкурами…
Но как братья на деда похожи! В горах за делами своими и не замечал. По провинции пронеслись – не замечал. А как здесь очутились, – словно дубиной ударили. Эндир маленький в школу пошел. Живой!
О чем-то гомонили неуемные братья за перегородкой, а Остах невидимым взглядом уставился на потолочные балки. Против его воли перед глазами вставала картина, которую он давным-давно запрятал в самый дальний, самый потаенный уголок своей души.
Умирал Эндир недолго. За два дня кончился. Все распоряжался, с Гимтаром шушукался. Спокойный, властный, уверенный. Словно не умирает, а отъехать собрался. А под вечер второго дня ноги отнялись, и голос пропал.
Изгнал всех из покоев, меня с Гимтаром оставил. И Рокона. Рокон стоит, губы трясутся, глаза что плошки – понять ничего не может. Эндир совсем онемел, хрипит, каркает, пальцем тычет: то в брата, то в сына.
Гимтар всегда умом быстрый был. Кивнул, на колено перед Роконом встал.
– Кинжал! – и руку протягивает. Рокон только глазами водит туда-сюда, не поймет ничего. Гимтар сам у него кинжал из ножен вытащил, поцеловал лезвие, двумя руками протянул Рокону. Эндир сипит, кошму в кулак смял. Наследник очнулся, принял свой кинжал обратно.
Теперь в меня пальцем тычет. Ну, второй раз проще, как по накатанной. И Рокон понимать кое-что стал. А что тут понимать? Присягаем новому Дану.
Как закончили, Рокон кинжал вдел в ножны, – Эндир облегченно выдохнул. На подушку откинулся. Я уж думал все, вышла из него жизнь с этим долгим выдохом. Ан нет! Глазами вращает, воздуха набрал, приподнимается… Мы с Гимтаром склонились: он с одной стороны, я с другой. Дан вдруг как схватит меня за ворот. И повис на мне. Я смотрю – а он и Гимтара так же второй рукой держит. И в глаза брату уставился. Требовательно, сипит только зло, слюна с угла рта капает. Гимтар понял, сгорбился.
– Нет, – говорит. – Не могу, Дан.
Эндир сипит, слюна пузырем надувается. Уже не сип раздается, скулеж какой-то. Жилы на висках с палец, вот-вот лопнут.
И Гимтар сломался. На меня смотрит и орет:
– Ладонь давай!
Мы с Гимтаром особо никогда не ладили. Как первая встреча не задалась, так и пошло вкривь. Но у Эндира не забалуешь.
Хотел я взбрыкнуть, но чувствую, Эндир меня за ворот трясет. Что уж тут. Протянул руку, понял, что к чему. Полоснул меня по ладони кинжалом Гимтар, и себя не забыл, смешали мы кровь рукопожатием. Гьердами стали.
– Все, брат.
Только Гимтар это произнес, Эндир Законник, Дан Дорчариан, повелитель и защитник племен квельгов, терскелов, алайнов, дремнов, дворча и дорча, гверхов и гворча еле заметно кивнул, смежил веки, откинулся на подушку, лицо его разгладилось, и он умер. Умер, продолжая держать одной рукой меня, другой брата. Разжать хватку даже не пробовали, тем же окровавленным кинжалом смахнули лоскуты от ворота.
С тех пор, как закусимся мы с Гимтаром, злость моя на него выше гор поднимется – дышать становится нечем. Держит нас за шею Эндир, и после смерти держит. А то уже давно поубивали бы друг друга.
Олтер. Атриан, столица провинции Атариан.
– Эй, Оли, проснись, – меня грубо тряхнули за плечо.
– А? М-м? – промычал я, распахивая глаза.
Рядом с кроватью стоял растрепанный Остах и тряс меня за плечо.
– Там, этот, петух пришел… Проспали мы, как есть проспали. Каракатицу братьям в зад…
Какой петух, какая каракатица? Что за бред? Я помотал головой.
– Распорядителя за тобой прислали, петуха этого разнаряженного. На пир зовет. Ты прикорнул, ну и я, старый… А эти оболтусы наш сон охраняли. Нет, чтобы поднять.
Я мигом все понял, решительно тряхнул головой и громко хлопнул в ладоши. Резкое и громкое движение разогнало остатки сна, и я поднялся с кровати. Вышел в гостиную. Барат с Йолташем стояли навытяжку у двери – видно, попали Остаху под горячую руку. У стола стояло мое передвижное кресло, придвинутое к столешнице. Ну вот, а дядька возмущается, что братья без дела сидели! Нашли же каталку и обратно привезли!
– Где он? – спросил я.
– Кто? – не понял Барат, но брат ткнул его кулаком в бок и ответил.
– Ждет. За заборчиком ждет. Не сюда же его пускать.
И то правда. Этого еще не хватало.
– Где тут вода? Умыться бы … – спросил я.
Йолташ в ответ повернулся и открыл дверь, махнув мне рукой. Я последовал за ним. У калитки мялся посланник от Наместника. В нем я узнал раба-распорядителя, который встречал нас при въезде в город. Ну, с рабом все проще. Не обращая внимания на вскинутые брови распорядителя, я последовал за Йолташем. Тот спустился с крыльца, и обогнул край дома.
Пройдя за ним по тропинке, я увидел маленькую закрытую лужайку, ограниченную высокой каменной изгородью. С краю находилась маленькая дверь, закрытая на широкий поперечный засов. В противоположном углу, дальнем от дома, приютилась небольшая будочка знакомой всем дачникам формы. Я уверенно направился к нему, по легкому характерному запаху догадываясь, что не ошибся.
В центре лужайки в небольшой каменной чаше приютился маленький фонтанчик с струйками из краев чаши. Пока я посещал туалет, Йолташ зачерпнул кожаным ведерком воды из чаши и наполнил рукомойник. Я умылся, пригладил мокрыми руками волосы и оглядел себя. Спал я крепко, потому не ворочался во сне, и одежда не помялась.
– Я готов! – сообщил я, и мы двинулись.
Едва приблизились к калитке, распорядитель глубоко мне поклонился и произнес, не разгибаясь.
– Сиятельнейший Сивен Грис, Наместник Провинции Атариан, приглашает посетить тебя, Олтер, сын Рокона, наследник Дана Дорчариан, свой дом и разделить с ним вечернюю трапезу.
Я пожал плечами, и сделал шаг вперед. Распорядитель поклонился еще ниже и добавил.
– Приглашение только для наследника, господин.
Я повернулся к братьям с Остахом. Братья, не знающие имперского, уставились на меня.
– Один пойду, – перевел я. – Приглашение только для наследника.
– Кто бы сомневался, – пожал плечами Остах. – Но сопроводить тебя нужно. Какой наследник без ближников?
– Кормить, значит, не будут. – Характерным жестом погладив живот, жалостливо прошептал Барат на ухо брату. Нарочно так жаловался, чтобы мне слышно было. Я вопросительно глянул на Остаха, но тот махнул рукой.
– Разберемся.
– Идем, – кивнул я слуге. Тот развернулся, и торопливо засеменил по садовой дорожке.
– Не так быстро! – попросил я, и распорядитель сбавил ход.
Все-таки местная мода странная. Горская одежда нравилась мне своей простотой и функциональностью. Сапожки вообще сидели на ноге, как влитые. Отсутствие карманов доставляло неудобство, конечно. Но это я попытаюсь вскоре решить. Большинство местных одевалось во что-то античное: хламида, туника, хитон… Кто там разберет? В общем, что-то приталенное, с поясом, без рукавов и со складками. Богатеи в госпитале облачались в одежду того же фасона, но с дорогим шитьем и оборками по вороту. Не сказать, чтобы раб, идущий впереди нас, был одет как-то принципиально иначе. Но вот расцветка! Поперечные полосы красного чередовались c зеленым. И в добавок, – сапоги с узкими длинными носами, подвязанными к лодыжке!
– Кейлокк, – сплюнул вслед распорядителю Барат. – Петух.
Йолташ звонко прокукарекал, прижав локти к бокам. Ну чисто дети! Распорядитель пугливо обернулся и чуть прибавил шагу, вжав голову в плечи. Загнутые носы сапог забавно вихлялись из стороны в стороны.
– Плетей захотели? – зашипел Остах. – Вы ближники наследника Дана Дорчариан. Не позорьте мои седины!
Братья пристыженно замолчали. Развернули плечи, одели фирменную маску надменности и превосходства, положили руки на рукояти мечей и с каменной спиной зашагали чуть позади меня, по обе стороны.