Пламя нашей жизни

Дефектность его распространилась не только на внешность. Долгое время думали, что умершая родами жена Хизэши, после довольно сильного первенца, оставила, уйдя из жизни, пустышку по части пламени. А когда все же выяснилось наличие у Хибари Кёи пламени Облака, подтвердившее заслуженность имени*, всплыло и то, что вспышки пламени, короткие, пусть и сильные, у того происходят лишь в состоянии аффекта, при потере самоконтроля. Простейшие манипуляции с собственной силой в другое время ему были недоступны, по крайней мере осознанно.

Слабосилок знал свое место и, не слишком обращавший на себя внимание до начала серьезных тренировок с пламенем у сверстников, дальше вообще не смел позорить имя отца. Этот, сверкая глазами и опуская голову, мог унять свой гнев на срок. Промолчать. Сдержаться. Даже странно было, куда пропадает его далеко не идеальное, но даже в этом возрасте куда более выдающееся самообладание, чем у его старшего брата, когда дело доходит до пламени.

И все же похвальная старательность.

Когда на переговорах с Вонголой, проводимых на нейтральной территории, поднялась тема хранителей для будущего Дечимо, Сэтоши, не убив на месте переговорщика от Вонголы, не сразу, но довольно быстро понял.

Качества и младшего Хибари тоже вполне могут сослужить ему, Цуру Сэтоши, а заодно, возможно, и Торикай, хорошую службу. Осталось все правильно для всех подать. Особенно аккуратно следует быть с Хизэши. При внешних лояльности и повиновении тот довольно неплохо понимает истоки и причины внутренних политических течений Торикай, а также заметно недоволен многочисленными ущемлениями в последние годы. Следовало не передавить и хотя бы оставить видимость свободы выбора, может, даже пойти на более-менее значительные уступки ветви…

Которая, как чаял Цуру Сэтоши, не далек тот час, всецело подпадет под его практически единоличное влияние. Падкий на лесть и довольно простой Даи будет смотреть в рот охотнее, чем главе собственной ветви, только главе «клана над кланами».

Правда, здесь и сейчас Цуру совершенно не был рад такому продвижению в деле заполучения неофициально вассальной ветви. Не время терять боеспособность. Однорукий Хибари Хизэши оказался совсем не тем, что хоть сколько-то могло улучшить и без того не приподнятое настроение лидера Торикай.

Пусто повисший правый рукав накидки Хибари, которому Сэтоши как будто бы не уделил внимания, казалось, отпечатался на сетчатке.

Как медленно отделявшаяся, когда время для Цуру остановилось, голова Йоширо, откатившаяся в сторону, оставляя красный след, да так и оставшаяся смотреть удивленным взглядом куда-то в пустоту. Как…

Главы Ган, Карасу. Бесчисленные бойцы, многие из которых росли, крепли и матерели на его глазах, некоторые — под его приглядом. Его время, его силы, его надежды.

Кровь и смерти раньше, годы назад, месиво из частей тела и органов сейчас по палубам, красная вспышка, закрывшая обзор и оставившая полосу жгучей боли на лице — прошлые и нынешние потери мешались в сознании, сбивая с концентрации на более насущных в данный момент мыслях. Дисциплина и выдержка дисциплиной и выдержкой, но и у главы Торикай, радеющего за свой клан, предел начинается где-то здесь. Где гибнет то, что является целью его существования.

Цуру Сэтоши никогда не простит себе страх, загнавший свои когти под основание черепа тогда, когда уничтожались его люди. Цуру оказался сильнее опасной слабости, но это мало что изменило.

А тот все чуял.

Цуру отдавал себе отчет как в том, что, сколько бы им не дали времени на подготовку, даже будь у них второй шанс, ничего переиграть бы не вышло, так и в том, что в словах иллюзиониста, сказанных ему тогда, была лишь часть правды.

Да, это была ошибка. Его ошибка.

И да, гордость их клана местами тесно переплетена с гордыней.

Но так, как действовал он, поступил бы любой из любого клана сотню раз из сотни. И продиктовано это было совсем не только гордостью.

Есть определенные интересы, исходя из которых должен действовать политический лидер. Часть из них общеизвестна. Как, например, репутация. Репутация, влияние и общая сила плотно связаны между собой. Нельзя позволять творить что угодно главному противнику даже не по международной арене, а просто по вопросу господства на их собственной исконной территории, нельзя дать хозяйничать на островах, не потеряв позиций. Нельзя показать слабость, готовность идти на уступки, некомпетентность. Присутствие Торикай здесь было само собой разумеющимся.

Цуру отдавал себе отчет, и тем не менее слова скользкого гада и эта мерзкая ухмылка продолжали разъедать то, что оставалось от души хладнокровного убийцы и опытного вождя, заставляя из раза в раз напоминать себе очевидное, оправдываясь перед самим собой.

Хизэши, присев рядом, молча ожидал. Его сын сел чуть позади отца.

Сэтоши был далек от познания дзэна и даже полной ясности разума. Но и мысли Хибари Хизэши, как ни странно, сейчас уходили в то же русло.

Он отгонял видения той резни на палубе. Того кургана из тел, вернее, голов. В ушах норовили снова возникнуть предсмертные крики, приглушенные вопли отчаяния узревших страшную картину того, что осталось хоронить от товарищей или членов семьи. Трясущиеся руки тех, кому пришлось заняться рассортировкой «посылки» от Спейда. Дикие глаза бойца, у которого начались дерганые хватания за рукоять клинка по нескольку раз за минуту, и обходящих того по дуге соратников, не рискующих проверять, как далеко зашло помешательство. Медицинская помощь в виде серьезных успокоительных или наркотиков, которые в клане не жаловали и от которых тем не менее до конца не отказывались, до него дойдет в последнюю очередь — есть и более тяжело пострадавшие.

Дверь вновь открылась, впуская представителей ветвей Ган, Карасу и Конотори. Это были братья, дяди или сыновья предыдущих глав, которые оказались в этом походе и теперь, возможно, лишь временно, взяли на себя обязанности лидера. После возвращения в клан все может несколько поменяться.

Цуру хорошо видел разницу в потерях семей-участниц похода. Неслучайность всего произошедшего громко заявляла о себе во всем.

Принесенные недавно новости совершенно не успокаивали. Цуру жестом приказал вестнику, сдерживающему страх в присутствии испускающего жажду жестокого убийства лидера Торикай, повторить сообщение отдельно для новопришедших.

Якобы Шимон взяла под стражу Вария. А Деймона Спейда победил Савада Тсунаёши.

Цуру скорее поверил бы в то, что это сделал в одиночку Рокудо Мукуро, этот нахальный и опасный юнец. И если тот и правда имеет хоть половину силы учителя…

Им определенно в очередной раз морочили голову.

Так или иначе, новости были неутешительными. Раз с Деймоном официально покончил один-единственный Савада Тсунаёши, это говорит о том, что дело нечисто ровно настолько, насколько Цуру подозревал, и ни каплей меньше. Это значит, что либо Спейд добился своего и ушел, либо… Либо Вонгола нашла точки соприкосновения и заключила некий договор со Спейдом.

Но возможно, что все еще сложнее, чем кажется. Ни слова не было сказано ни об участии отправившейся на остров Варии или Джиг, да и они сами молчаливо поддерживали неправдоподобную историю победы над Спейдом, ни об ученике Деймона Спейда, ни Савады Акиры. А как раз Саваду нельзя исключать из списка того, у кого могла быть какая-то договоренность со Спейдом.

Все члены ее Феникса живы и целы. Цуру не хотел, а вспоминал разливающуюся по палубе кровь вмеремешку с иными жидкостями и субстанциями, кои содержит тело обычно внутри, а не снаружи. Половина. Половины уничтоженных бойцов хватило бы, чтобы стереть этих детишек, не оставив от них мокрого места. Пожелай Деймон тех взаправду убить, исход был бы ясен.

А Савада Акира уже показала себя как человек с неизвестной силой, неизвестной политической позицией, внезапными связями и непонятными намерениями. Протекторат Варии. Стремление отколоться от Вонголы — и принятие через них помощи в виде обновления вооружения не моргнув и глазом. Вероломный ход с Бьякураном Джессо, после которого непонятно, как она рассчитывала скрыться от гнева Торикай. Знала, видать, что-то такое, отчего не опасалась ничего. Ведь Вария на территории Японии может по факту куда меньше, чем той же Италии, а между прочим, им и там особо ходу нет. Положение крупнейшей и влиятельнейшей семьи наемников — шатче не придумаешь. Спрятаться за ними ей бы не удалось.