Пламя моей души

— Победа будет моей, — сказал ему боксер.

— Не говори такие смешные вещи, — уже не насмешливо, а вежливо обозначил улыбку Луссурия. — Даже если ты можешь совершить такой удар, у тебя недостаточно навыков, чтобы достать меня.

Рехей совершил выпад, но противник легко ушел в сторону, продолжая кружить вокруг. Боксеру приходилось вертеться во все стороны, пытаясь не дать тому зайти за спину и самому не попасть под удар. Скорость Луссурии впечатляла. Как и в спаррингах с Акирой-чан, вроде бы сейчас достанешь, но стоит только протянуть руку, и он выскальзывал, как рыба в воде.

— Мне в самом деле не в кайф, как вы выразились, но это не значит, что есть хоть какой-то шанс на победу. Раньше я просто игрался, — говорил Луссурия, успевая избегать атак.

Но теперь нельзя было сказать, что он играет.

Рехей почувствовал приближающийся удар и смог собраться, чтобы принять его. Защититься руками он не успел, но сконцентрированная сила на правой щеке уменьшила урон, и боксер устоял на своих двоих.

— В прошлый раз ты не всю энергию передал в кулак, — донесся до него голос Колонелло. — Сконцентрируй больше силы в своем кулаке, кора!

Подбадривая себя криком, Рехей атаковал. Движения противника он видел, но даже не думал подловить его. Он приготовился разбить железный щиток на коленной чашке Луссурии. Противник на атаку ожидаемо ударил левой коленкой. Кулак соприкоснулся со сталью и уже знакомая пика пронзила его правую руку.

Рехей упал на ринг, не сдержав рева боли. Обе руки теперь были небоеспособны. Сконцентрировать всю силу в кулаке по одному лишь желанию оказалось не так-то просто.

Луссурия вновь остановился прямо рядом с ним, безбоязненно взирая сверху. Опасаться ему действительно уже было нечего.

— Какой прелестный был крик, — сладко пропел он.

Рехей с трудом приподнял голову, стараясь не опираться на руки, и посмотрел на мастера Колонелло. Тот молчал. Это действительно был конец.

— Вро-о-о-ой! Сколько нам еще ждать?! — напомнил о себе Скуало.

— Ох, прекрати орать, — ответил ему Луссурия. — Я справлюсь и без твоих подсказок.

— Какой уже раунд? — спросила Акира-чан.

Луссурия недоуменно повернул к ней голову, а Рехей с горечью ответил:

— Э-э-э… второй, наверное. Прости, Кира-чан, до третьего я не дотянул.

— А так хвастался, — улыбнулся на это Луссурия. — Видишь, даже с таким ударом, ты мне не ровня. Если хочешь остаться жив — сдавайся.

— Да-а-а, — протянула девочка. — Тут либо, правда, сдавайся, либо вставай и действуй, отлеживаться нельзя. Гонга здесь нет.

— Даже если я встану, я не смогу больше нанести удар, — возразил Рёхей, не в силах сказать заветных слов.

— Вначале встань, а потом переходи к третьему раунду, — боксер дернулся, вспомнив, что требуется выполнить в этот момент. — Просто сделаем этот раунд коротким. Если он не хочет, чтобы ты прикасался к нему, то и не надо. Твой удар смог разбить лампы, к которым ты не прикасался.

Рехей подтянул к себе ногу и поднялся, опираясь на нее. В чем он мог быть уверен, так это в том, кто знает, что делать. Он набрал воздуха в легкие и заорал во всю мощь:

— ЭКСТРИ-И-ИМ!

Сила поддалась легко и хлынула резко, пронзая тело со всех сторон маленькими безболезненными уколами. Световой поток был настолько велик, что вырвался наружу. Тело буквально стало ощущаться раз в пять легче. Он чувствовал, как мелкие раны стягиваются новой кожей, как исчезает с шипением ожог на груди от троса вокруг ринга, как перестают зудеть ушибы и гораздо меньше стреляют болью руки. Все присутствующие же имели возможность наблюдать, как кожа боксера засияла желтым светом, будто подсвеченная изнутри.

— Ты научил его такому, Колонелло? — напряженно поинтересовался Реборн, рассматривая боксера, который, казалось, заново ожил.

— Нет. Это он сам, — таким же тоном ответил ему аркобалено с голубой пустышкой.

— Теперь пора! — взревел Рехей, перекричав всех и объявил: — Третий раунд!

«Один удар, Рехей. Скорей всего, у тебя будет всего один удар. Противник не даст тебе провести второй. Если хочешь все закончить и победить, вложись в него на полную. Твое тело после пресыщения пламенем восстановится и будет заряжено, как батарейка. Надо лишь выпустить все одним махом. Но вначале — обманный маневр».

Свечение погасло, впитавшись в кожу. Луссурия продолжал ухмыляться. Он-то знал, что провести удар кулаком в открытой перчатке боксеру не даст, и сосредоточился на том, чтобы не попасть под него. Луссурия скользил, уклоняясь от атак и сохраняя необходимый безопасный минимум расстояния, как вдруг удар прилетел откуда не ждали — сюрприз настиг его коленом в живот.

Луссурия сжал зубы, но улыбаться не перестал — потребуется много таких ударов, чтобы причинить ему вред. Но стоило ему лишь поднять голову, как он увидел прямо у него перед глазами Рехея, замахивающегося светящимся желтым светом кулаком.

Луссурия успел сделать шаг назад, выставил руки в защитном жесте и сжал зубы, так как концентрированная сила была явственно ощутима. Опыт подсказывал ему, что удар будет страшным и уклониться от него с такого расстояния и за такое короткое время невозможно. Рехей провел прямой удар прямо перед собой, пусть противник стоял в метре от него, и вложил в него все. Снова полыхнуло светом так, будто включились прожекторы, заслепившие всех, кто уже снял темные очки. Впрочем, сразу же раздался такой грохот, что зрители отбежали или отпрыгнули от ринга подальше.

Ринг разрушался. С ужасающим скрипом гремели стальные составляющие. Когда все было закончено, Рехей стоял посреди металлолома. Он потирал плечо, на которое упала одна из крепежных балок.

Две девушки-судьи, которых волна задела лишь краем, также пострадали от обрушившегося ринга, но никак это не прокомментировали. Кажется, они были потрясены, как все остальные, и просто смотрели на одинокую фигуру боксера в окружении гор железа.

Покореженный металл сдвинулся, и из-под завалов с трудом вылез постанывающий Луссурия. Он был не просто сильно потрепан. Руки его, от кисти до локтей, красовались огромными ожогами, в которых было видно открытые мышцы. Кровь с них обильно стекала на майку и кожаные брюки. Всему остальному было совсем немногим легче. По внешнему виду, противника будто долго волокло за едущей машиной, но Луссурия все еще был жив.

— Гха… — тяжело выдохнул он, заметив свалку железа.

— А-А-А-А! — неожиданно закричал Рехей, схватившись руками за голову, отчего все заволновались, совершенно не понимая причин такого поведения. — Я разнес его! Я разрушил ринг!

Луссурия хохотнул и тут же застонал от боли. Этот необыкновенный ребенок переживал о груде разрушенного железа, а не о недобитом противнике!

— Еще не все, — скривился в улыбке Луссурия. — Я часть Варии! Я еще могу сражаться.

Все спасшиеся от завалов наградили его весьма скептическими взглядами. С такими руками он может использовать лишь ноги, но одно движение рук или принятый на блок удар, и тот зайдется криком от боли. Луссурия и так с трудом поднялся на ноги, прижав кисти к груди, а уж принятое подобие стойки выглядело бахвальством. Даже если удар будет скользящим, Луссурию согнет от боли. Руки Рехея были тоже не в лучшем состоянии, но он по крайней мере не истекал кровью.

— Вперед, давай продолжим! — голос у Луссурии тоже срывался.

Противник боялся, хоть и пытался это скрыть. Было бы достаточно одного обычного удара, но Рехей не спешил атаковать. Добивать противника он действительно не привык, да и нечестно это было бы, а потому застыл в паре метров от него, как и Луссурия ранее.

Рехей неотрывно смотрел на противника, а потому заметил странный свет за его спиной. На скорость реакции боксер никогда не жаловался и также особо не думал, прежде чем что-то сделать. Он прыгнул вперед, толкнув плечом Луссурию в живот и повалив того на землю. Сверху просвистел самый настоящий огонь, слегка опалив Рехею спину. Но это было ничто, по сравнению с тем, что странный летящий снаряд оплавил груду сваленного домиком железа.