Несломленные

От галереи до общежития идти минут пятнадцать. Я уже преодолеваю часть пути, когда показывается череда баров. Всегда задавался вопросом, зачем это делать и в каком мозгу появилась такая «гениальная» мысль, ведь это какой-то маразм, но с другой стороны — для большинства это был сущий подарок богов, не меньше. И я уже готов выдохнуть спокойно, но вдруг из последнего бара вываливается группа студентов, которые оказываются «American Fury». Мне не страшно, но когда их девять, а я один, понимаю, всё-таки жизнь повернулась не тем местом. Не успеваю нырнуть в проём между барами или даже развернуться, чтобы они меня не заметили.

— Так-так, — читаю я по губам главного. — А это что тут такое? Что тут делает капитан самой нелюбимой команды в такой час? — на его предложения в их толпе наверняка уже назревает план против меня. Я это чувствую.

— Явно не опускаюсь до того уровня, чтобы запивать свои нервы по поводу предстоящего матча, — только произношу это вслух, успеваю пожалеть десять раз. Нет, целых сто.

— А на язык ты у нас мастак, а как насчёт кулаков? — Тут же прилетает удар в правую скулу и в колено. Сваливаюсь, как мешок, на землю, приподнимаюсь на локти, переводя дыхание, трогаю место удара. Вроде, не сломано, зубы на месте, но поболит и, возможно, не только это. Я встаю на ноги, стараясь не опираться на травмированное колено, и бью главного в лицо, он успевает поставить блок и кулак проходится вскользь.

— Говнюк! — с красным лицом выкрикивает тот и делает попытку вырубить меня точно так же, отклоняя голову в сторону и, уводя корпус, бью в живот. Знаю, что мне не победить всех, но если я поставлю на место главного, будет призрачный шанс уйти отсюда. Но кто-то из толпы толкает меня вперёд, и главный ударом с колена в диафрагму роняет на асфальт. Меня берут за шкирку, оттаскивают в переулок за баром и швыряют вперёд на асфальт. Кричать бесполезно, никто не станет противиться этим парням.

Круг сжимается так, что я не могу даже защищаться. Перестаю что-либо видеть: сразу валят на грязный асфальт и пинают ногами долгое время или так кажется, но резко боль прекращается. Открываю глаза, вокруг никого, лежу в мусоре и неизвестно чему улыбаюсь, хотя мне безумно больно. «Хоть бы ничего не сломано, хоть бы…»

По земле ко мне кто-то приближается. Даже нет сил свернуться калачиком и защититься. Человек приподнимает голову. Я узнаю его лицо, и он складывает своё оружие рядом со мной.

— Ты в порядке? — читаю я по его тонким губам.

Комментарий к Глава 4. Ронан Фишер. Зацепки связи

Пы.сы. Ко всем резонным недочётам по предыдущим главам приступлю в ближайшие дни, просто обновлений не было довольно долго. Поскольку я закончила одну из работ, то теперь прода должны быть почаще, постараюсь соблюдать перерыв в неделю-чуть больше, мне самой очень хочется продолжать.

Визуал Ронан Фишер:

https://pp.userapi.com/c852224/v852224647/b89ff/Vv-vqX88-aA.jpg

Больше информации в группе:

https://vk.com/trigetnitsy

========== Глава 5. Ноа Моро. Спасение рядового ==========

Ничто меня в жизни не удивляет, поэтому какой смысл полного присутствия? Дом во время отъезда родителей — сплошной бардак, притон для знакомых друзей-наркоманов и алкоголиков. Кто-то из них отрывается после учебы, кто-то пропускает год перед поступлением, как и я. За деньги можно позволить абсолютно всё, а когда ты любимчик своих родителей, которые души в тебя не чают и ничего не жалеют для тебя, ты просто выиграл гран-при. Правда, мои родители лишь выполняют функцию банкомата. Но разве я жалуюсь?

Что-то разбивается в пределах слышимости, бах — мне наплевать. Очередная побрякушка-сувенир. Если подумать, мне уж точно грех жаловаться на судьбу. При деньгах, красавчик, с баллами выше среднего, с юмором, есть сексапильная девушка, да ещё и дорогая тачка. И на что здесь жаловаться?

В свои восемнадцать я пробовал практически всё, и теперь ничто не доставляет мне удовольствия. Но я не могу позволить себе отдаться самокопанию и грусти. В прошлом подобное едва не свело меня в могилу.

— Барашек мой, — воркует над ухом моя девушка, обращая на себя внимание. — Лилиан хочет выпить, — она трясёт из стороны в сторону бутылкой донышком кверху, показывая, что ничего не осталось, хотя я могу сказать с уверенностью: половина была вылита на ковёр, когда она танцевала или заигрывала с друзьями-идиотами. В этом вся Лилиан Гиш — ничего нового, она просто существует.

Натягиваю на лицо самую очаровательную улыбку, что есть в арсенале. Ноа Моро — это коммуникабельный, добродушный малый и весельчак. Душа любой компании и мечта всех девушек. Ему никак нельзя показывать своё отвратительное настроение.

— И что же моя сладкая хочет? — притягиваю Лилиан к себе, губы по привычке находят её. Мы с ней будто единое целое, идеальная пара из романтических фильмов. Но я понимаю, что всё это обман — такими нас видят лишь окружающие.

— Виски, ром, водку, сакэ. Всё равно, я хочу веселиться, — она залезает на меня сверху, её волосы падают на лицо и слегка его щекочут. Хочется почесать кожу, чтобы избавиться от этих ощущений. Но в фильмах так никто не делает, поэтому и мы не можем этого себе позволить на публике.

Её безупречно накрашенные губы алой помадой Givenchy Le Rouge оттенка Carmin Escarpin наклоняются всё ниже и ниже. Они напоминают красные маки, которые я так любил собирать для мамы в детстве. Увы, она не принимала мои подарки. Маки, пионы, розы — ей не нужны были цветы, а я и подавно.

Не вижу причин отказывать в поцелуе. Чужие руки обвивают шею с такой нежностью, что я должен растаять, просто обязан, но почему-то этого не происходит, однако я не подаю виду. Это как-то невежливо. Лилиан мягко раскрывает рот своим языком и обводит им внутреннюю сторону губ и язык, а я по привычке кладу руки на её оголённую спину и вывожу витиеватые узоры пальцами.

— Ш-ш-ш, рано… Не сейчас, а то тебя не остановить, — Лилиан внезапно отстраняется и заговорщически подмигивает.

На самом деле, нет даже намерений заниматься с ней сексом, слава богу, а эта ласка всего лишь отвлекает от гадостей остального мира. Эта девушка лишает тело почвы для размышлений и отключает сознание. Алкоголь и тусовки — вот её кредо. Оно было и моим, даже белая дорожка, как у Пабло Эскобара, являлась правильной. Молодость окрыляет, ты чувствуешь себя всесильным, и все двери перед тобой открыты. До поры до времени.

— Милый, так ты принесёшь что-нибудь мне и скучающим друзьям?

Поднимаюсь с дивана и только сейчас замечаю, кого она называет друзьями. Половина из них лежит в приходе от кислоты или чего похуже. С этим пора завязывать, но у меня нет сил и желания что-то менять в установленном порядке вещей. Когда-нибудь нас поймают, когда-нибудь кто-то может умереть на этом полу, когда-нибудь я перестану быть золотым мальчиком для своих родителей, но это время не наступило.

Большая часть присутствующих уже двигается ближе к ванным комнатам, и только пара человек ещё танцует, если так можно назвать чередующиеся конвульсии. Прохожу мимо всей толпы к бару, открываю один шкаф — пусто, второй — пусто, третий — аналогично. Ну не могли же они выпить весь тот алкоголь, что я купил? Хотя кого я обманываю? Могли.

Жестами подзываю Лилиан, а та качает головой — не до тебя, мол. Она отдалась музыке. Не могу больше оставаться здесь. Молюсь о том, чтобы они не переборщили, и дом остался в целости и сохранности. Прыгаю в свой припаркованный у входа Porsche 718 Boxster, и в этот момент ко мне возвращается настоящая улыбка. От предстоящей скорости, адреналина, красоты, мощности и кожаного салона. В такие моменты ловлю секунды счастья, а, может, и минуты, которые омрачаются мыслями о цели поездки: не прогулка по набережной в приморской стране или по горным хребтам, а за бухлом этим отбросам.

Мотор рычит, как лев. Поглаживаю руль и приборную панель и давлю на газ. Появляется желание продлить поездку, поэтому еду дальше в город, а не в ближайший магазин, всё дальше удаляясь от всей суеты. Проезжая заблеванный бар, в который бы никогда не пошёл, замечаю, как на парня нападает целая толпа и затаскивает во двор. Эта сиюминутная картина пролетает передо мной, как вся жизнь, и тут меня переклинивает. Я резко разворачиваю машину и возвращаюсь обратно.