Несломленные

— Чёрт, ну что я вообще делаю? — задаю вопрос вслух и резко давлю на тормоз. Если бы не ремень безопасности, лицо можно было соскребать — в прямом смысле этого слова — от руля. Открывая бардачок, беру Desert Eagle, ударяю руками по рулю несколько раз — творю дикость, но я не привык отступать. Вылетаю из салона, на ходу прикрывая гавайской рубашкой пистолет. Только не хватало, чтобы меня заметили с огнестрельным оружием и вызвали полицию.

Забегаю за бар и вижу, как бедного парня избивает целая орава. Что с этим миром? Ничего не остается, кроме как сделать очередную глупость.

— Полиция Майами бич! — кричу во всё горло, и это определенно привлекает внимание парней. Уж не знаю, что им сделал бедолага, но я б не связывался с такими типами. Все бритые налысо, лица и руки забиты татуировками, у кого-то вставные золотые зубы. Но идти на попятную просто нельзя, поэтому я держу осанку и гаденько ухмыляюсь.

— Это кто у нас такой появился, как чёрт из табакерки? — говорит парень с прокуренным голосом, от которого разит дешёвой выпивкой. «Главный», — думаю я и вдруг понимаю, что по сравнению с такой компанией мои друзья кажутся сущими ангелами. Этих даже трудно назвать

людьми.

— Этому городу нужен герой, — достаю пистолет, направляя на главаря. По толпе сразу пробегает вдох удивления. Оружие во все времена вызывало у людей самые разные эмоции — от ужаса до уважения.

— Кажется, ты неправильно всё понял. Мы не делали тут ничего противозаконного, — главарь подмигивает с поднятыми руками, его грудь сотрясает хохот. То ли он делает из себя всесильного, то ли боится потерять авторитет. — Ты же у нас большой мальчик с пушкой, а нам надо по-тихому свалить, пока разбираешься с этим куском дерьма?

Избитый парень даже ни разу не пошевелился, не хочу думать о плохом, но я же мог опоздать. Главарь замечает, что поглядываю на тело и, ухмыляясь, говорит:

— Пакет дать убрать собачье дерьмо или свой есть?

Толпа смеётся как гиены, от них становится тошно. Срываюсь с места, такой прыти они от меня не ждут, да я и сам себе удивляюсь. Вплотную приближаюсь к главарю, он ничего не ждёт от божьего одуванчика, каким я для всех выгляжу. Мы стоим вплотную, пистолет прижат к его животу. Держать оружие — одно, угрожать им — другое, а вот воспользоваться… на это способен не каждый. Но когда на тебя направлено дуло, вряд ли будешь думать, к какой категории относится человек перед тобой.

В глазах бандита читается страх.

— Ты и твоя шайка, в течение минуты возьмёте ноги в руки и свалите. Ох, и рванёте так быстро, как только можете, — всё сильнее вдавливаю дуло ему в живот. — Или мы воспользуется альтернативным вариантом? — поднимаю пистолет всё выше и выше, на уровень лба. Палец медленно нажимает на курок, а у главаря вырывается фраза:

— Он даже не заряжен, парни, скрутить его и отмутузить как и того урода. — К нам начинают двигаться ошарашенные тела.

— Уверен? — не даю шанса ответить, отвожу от головы ствол и стреляю в воздух. Тело даже не сдвигается после отдачи, и теперь-то паренёк по-настоящему напуган. Вдавливаю разгоряченное дуло в его лоб, пахнет палёной кожей. После этого останется ожог — моя метка.

— Шестьдесят, пятьдесят девять… — начинаю считать, и больше этой толпе главарь не нужен. Все разбегаются, желая спасти свою шкуру, пока противник скрипит зубами.

— Ты… ты за это поплатишься, — двигается спиной к удаляющейся толпе. — Очень сильно пожалеешь, запомни.

— Перестань говорить фразами из гангстерских фильмов, сам знаешь, чем они заканчиваются. Ведь злодей тут не я, — направляю на него снова пистолет и стреляю. Намеренно промахиваюсь, и он несётся так, как не бегут даже спринтеры на олимпиадах.

Теперь самое время осмотреть парня. Молюсь, чтобы он оказался живым. Приподнимаю над землёй и замечаю, что он в сознании. У него грязное, побитое и в крови лицо, но я всё равно узнаю его. Он был в «группе поддержки». Вот так встреча.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

Он неуверенно кивает. Я не медик и не умею находить переломы, вывихи, сотрясение и прочую ерунду. Так что даже не представляю, что с ним делать.

— Что-нибудь сломано? — поочерёдно нажимаю ему на руки, ноги, туловище, лицо. Понимаю, как это по-дурацки выглядит, но ничего другого придумать не могу.

Парень качает головой, принимаю это за отрицательный ответ.

— Хорошо, — говорю я. — Ронан, верно?

Он опять кивает как болванчик.

— Я понял, что с головой у тебя всё в порядке. Она великолепно делает вперёд-назад и вправо-влево. Ты только не молчи, ладно? Давай поднимем тебя и двинем в больницу.

Беру его под руки, направляя вес на себя. По нему и не скажешь, что он такой тяжёлый. Рука ложится на плечо. От парня пахнет протухшими продуктами, оно и не удивительно — на левом плече у него аккуратненько восседает полусъеденный, полураздавленный банан и его кожура. На самом деле, выглядит это комично. Смеюсь, чтобы хоть как-то разбавить напряжённую атмосферу. На его лице появляется непонимающее выражение, свободной рукой показываю на плечо и с небольшим отвращением скидываю эту гадость с него. Мы двигаемся к выходу из этого злополучного двора, а тут Ронан останавливается как вкопанный и хрипло выдавливает из себя.

— Пии-истолет.

— Можешь минуту постоять без моей помощи?

Возвращаюсь и беру оружие в руки, немного задерживая в ладони, прежде чем ставлю на предохранитель и убираю за ремень джинс. Подбегаю к Ронану, аккуратно возвращая его руку себе на плечо, и веду к машине. Когда мы подходим к ней почти вплотную, он напрягается.

— Ты чего? Садись, и поедем в больницу. — Он всё ещё удивленно смотрит на Porsche. Тут до меня доходит. — Думаешь, я его украл? — трясу ключами перед его лицом. — Это моя машина, Ронан. Запрыгивай, мы тебя подлечим.

На лице появляется непонятные для меня чувства, он с понурым лицом забирается на соседнее сидение и молчит, вообще парень не такой уж и разговорчивый, если уж на то пошло. Его что-то гложет.

Сажусь за водительское место, включаю музыку, записанную и собранную для длительных поездок, к которым я так и не приступил. Моя голубая мечта: ехать и ехать по дороге, которая устремляется к одному лишь горизонту. Ударяю костяшками пальцев в такт песне, жду, чтобы Ронан как-нибудь отреагировал или пришёл в себя, вдруг он ещё в шоке.

— Эй, — слегка трясу за плечо, чтобы обратил на меня внимание. Он поворачивается, на лице столько боли и разочарований. Я что ли причина всему этому?

— Мне нельзя в больницу, — тихо и монотонно произносит он.

— Почему? — непонимающе смотрю на побитое лицо и ссадины на руках и ногах.

— Я баскетболист, у меня завтра игра, — на время Ронан замолкает, смотрит в пол, в то время как моя рука ещё покоится у него на плече, и я медленно убираю её. — Понимаю, ты меня спас, и я тебе обязан… У меня найдут кое-что и отстранят от игры — не смогу выступать.

Я понимаю, что он чувствует и чем жертвует, чтобы продолжать играть, хоть и ходит по острию бритвы. Моё хобби совсем не похоже на его — я сёрфер. Если бы мне сказали, что по каким-то данным не могу выступать, я бы не смог подчиниться. Может, в этом мы похожи?

— Надеюсь, это не связано со стероидами?

— Нет! — повышая голос, говорит Ронан, и я ему верю, не знаю почему, но он точно не врёт. Приходит в голову план, возможно, не лучший, но у парня практически нет выбора.

— Есть два варианта: отвезти тебя домой, но все увидят, в каком ты состоянии, и тебе такие проблемы не нужны, верно? Тем более игра завтра, поэтому второй вариант: ты успеешь привести себя в порядок у меня дома.

Ронан раздумывает некоторое время.

— К тебе, — говорит с улыбкой Фишер. — Спасибо.

— Ещё не видел дом, заранее не благодари, — улыбаюсь в ответ. Этот парень мне импонирует, сам не знаю почему, но очарования у него не отнять.

Всю дорогу он молча озирается по сторонам. Вскоре мы выезжаем за город, и тут стоят особняки богачей. Ну прям небольшой Голливуд. В глазах Ронана отражается ночной город: огни, звёзды и лунный блеск. Он весь состоит из света. Прям солнечный зайчик. Ухмыляюсь прозвищу и давлю на газ. Вжимаю в пол сто, сто десять, сто двадцать километров. Адреналин бежит по венам. Сейчас бы только кричать бесконечно волшебные треки или просто так, чтобы вышел пар. На спидометре уже сто восемьдесят. Проезжаем мой дом и едем дальше, Ронан поворачивает в мою сторону голову. Он счастлив. Этот грязный оборванец в машине чувствует жизнь, какой её вижу я. Пытается закричать, но получается хрип, поднимает руки вверх, проводит рукой по ежику на голове и орёт по-настоящему, чтобы сорвать голос.