Несломленные

Массирую виски в поисках решения. Если всё остальное отпадает, остаётся только интернет. Захожу в сеть, никого из команды — не удивлен, все наверняка пошли подкрепиться в кафе или в столовую. Онлайн только девушки-фанатки, избегать которых единственный верный путь. Такой вариант стоит оставить на самый крайний случай. И среди друзей нахожу его — своего соседа по комнате. Он-то должен меня выручить. Только бы не его вечные дела.

Набираю: «Рассел, ты занят?», нажимаю отправить. Жду ответа несколько минут, экран зажигается с новым сообщением: «А ты решился попозировать?». Конечно, он же дитя искусства, живописец. Временами скульптор, временами архитектор, временами депрессивно настроенный поэт и наркоман. Походу, за помощь в вызволении придётся платить своим телом. Боже, ну как же странно это звучит!

«Знаешь, тут такое дело…». Объясняю ему в двух словах, что случилось и как вытащить. Прочитанное сообщение висит около пяти минут, и уже думаю о самом страшном — отказе, но присылает: «Окей, жди своего Чипа». «Почему это Дейл я?», — набираю в чате и с улыбкой стираю. Все-таки Рассел отличный парень, хоть и немного помешанный на искусстве и на желании втянуть меня в этот колодец. О да, он не омут. В нём одна только родниковая вода.

Сажусь перед дверью с одной лишь целью, чтобы сосед не напугал и не окликал. Достаю из сумки энергетический батончик, книгу «Убить пересмешника» и продолжаю чтение, уплетая еду. Потому что неизвестно, когда он придёт, если вообще это случится.

Наверно, минут двадцать читаю, наслаждаясь новыми открытиями. Раньше никогда не находил чтение таким занятным, хоть в голове ведётся повествование и диалоги, которые в жизни теперь с трудом поддерживаю. В дверях появляется запыхавшийся Рассел Флинт собственной персоной. Улыбаюсь ему, он машет в ответ и остаётся в проёме. Быстро собираю оставшиеся вещи, закидываю сумку на плечо и подхожу к нему:

— Спасибо, что пришёл, Чип.

Рассел переводит дыхание и обнимает. Неизвестно, чем вызвана такая нежность. Похлопываю его робко по спине и аккуратно отстраняюсь.

— Ну что, пошли? — спрашивает он, спасая меня от объяснений.

— Ждал только тебя! — и мы вырываемся из тисков крови и пота.

Выходим на свежий воздух, и я только сейчас понимаю: ждал момента, когда избавлюсь от жары, духоты и излишней влажности. Мы подходим к машине. Я и не знал, что у него есть тачка. Выбираю переднее сиденье и водружаю спортивную сумку на колени. Надо что-то придумать, чтобы разговаривать по минимуму, или придётся постоянно смотреть ему в рот. А это только дураку в глаза не бросится.

— Слушай, у меня горло болит, можно мы помолчим дорогу? Очень саднит. — Рассел поворачивает голову в мою сторону.

— Делай, как пожелаешь. Мы бы и так молчали, не люблю отвлекаться от дороги.

Благодарен ему за то, что он всегда такой понятливый, и это, наверно, самый долгий промежуток времени, когда мы находимся вместе в одном помещении. Оказывается, он даже ничего, когда вымоет голову и наденет опрятную одежду. Обычно он не похож на красавца, когда возвращается из галереи. Сейчас от него приятно пахнет, такое чувство, что он недавно принимал душ. Даже волосы слегка сырые. У него они длинные, в отличие от меня. Ношу ежик, сколько себя помню.

Мы едем минут десять. Узнаю все окрестности: не так уж и далеко от нашего общежития, и это мое первое знакомство с его галереей. По дороге в соседней машине замечаю знакомое лицо. Или мне так кажется.

Это девушка. Её лицо прижато к стеклу и неестественно подпрыгивает на ухабах. Перебираю в голове места, где мог её видеть, роюсь в памяти, словно крот, и понимаю — на собрании клуба. Не помню, как её звать, но что-то смущает в её виде. Потрепанная и с синяком на щеке. Это идёт вразрез с тем, какой она выглядела недавно. Ухоженной блондинкой, в поведении которой заметно: рукоприкладства по отношению к себе она не допустит. Водитель прибавляет газу, и она исчезает из поля зрения. Даже не успеваю спросить Рассела об этом событии. Стоит ли тут о чём-то думать? Но это явно выглядит подозрительным.

Подъезжая, выходим из машины и вместе отправляемся в здание. Я иду вровень с Расселом, чтобы видеть, говорит он что-то или нет. Он молчит, и у меня вопрос: «Где же шутки?». Рассел прям до ушей натянул серьёзность и сосредоточенность. В здание поднимаемся на второй этаж, минуя другие двери. Пахнет маслом, растворителем и чем-то ещё. Рассел открывает передо мной дверь, проскальзываю внутрь и прямо перед собой вижу зеркало. Нет, боже, это мой портрет. С неподдельным удивлением поворачиваюсь к Расселу спросить, что это вообще такое.

— Да, именно ради этого ты мне нужен. Как видишь, кое-что тут нужно исправить, — он замолкает, а я хочу прокомментировать. — Опережаю твой вопрос: я не извращенец, просто рисую тех, кто входит в мою жизнь, а с тобой мы соседи. Думаю, ты этого достоин. Тем более, ты очень фотогеничный.

Меня смущает всё это, но мой долг не предполагает право выбора.

— Ты хочешь, чтобы я снял свою одежду? — боюсь, эта информация не добавит мне настроения.

— Ронан, ты совсем что ли? Вот, значит, какого ты обо мне мнения? — со смехом спрашивает он.

— Я думал…

— Иногда спортсменам совсем не надо думать. — Тут уже смеюсь я и расслабляюсь под его дружеским взглядом. — Может, чаю и перейдём к делу… Без одежды?

Мгновенно реагирую, а он лишь сильнее смеётся.

— Расслабон, чувак, расслабон.

Мы садимся за маленький столик, Рассел наливает нам вкусный зеленый чай с жасмином, и я возвращаюсь мыслями в прошлое. Когда-то такие дни присутствовали и в моём доме. В детстве. Поэтому нравится состояние здесь и сейчас. Как дань прошлому.

— Слушай, у тебя точно нет никаких проблем?

«Неужели это так заметно?», — спрашиваю себя.

— С чего ты взял? — голос мог бы сорваться, если бы не глоток чая. Рассел отставляет свою кружку чуть подальше и поворачивает из стороны в сторону ручку.

— Ты кричишь во сне. Не мог тебе раньше сказать, да и не было возможности: живём по разным расписаниям, и это затрудняет общение, но кое-что в тебе вижу. Можешь не отвечать, я тебе не лучший друг, но и зла не желаю. Весь твой свет пропадает под этой маской. Скоро все и всё поймут. Ты ведь не слышишь меня, так? Читаешь по губам, да? Думаешь, долго можно будет это скрывать?

Так ошибался в нём. Что я могу сказать? Он первый, кто раскусил секрет. Стоит ли подтвердить его предположение? И, не задумавшись над последствиями, киваю в знак согласия.

— Не собираюсь никому рассказывать. Надеюсь, ты это и так понимаешь.

— Спасибо, — сдавленным голос выдаёт все мои чувства.

— Думаю, нечестно спрашивать обо всем этом. Просто знай, ты всегда можешь рассказать, понял?

Опять киваю, а он улыбается, накрывая мою руку своей.

— Пошли заканчивать твой портрет, ты мне кое-что должен, — подмигивая, говорит Рассел.

Пока он рисует, заставляет вставать в определённые позы или тренировать мимику, думаю о том, как он меня раскусил и как я допустил такую промашку? Но даже не это больше удивляет, а то, что он готов помочь, в то время, когда я не могу рассказать об этом даже семье или команде, которую знаю чуть ли не с пелёнок. Если меня совсем припрёт — поговорю с ним, но сейчас совсем не готов к чему-то серьезному.

Проходит несколько часов прежде, чем Рассел говорит, что я могу быть свободен. И мне не в тягость находится в тишине с ним, что-то в нём такое, что успокаивает и не даёт потерять ориентир. Его уверенность просто недосягаема, и он ей может поделиться.

— Спасибо, ты был такой хорошей моделью.

— Покажешь? — в надежде и с интересом спрашиваю я.

— Да, покажу, но не сейчас. — И я не расстроен, подожду.

— Хорошо, тогда я пошёл, дорогу знаю!

— Ронан, слушай … а ладно, забей. Надеюсь, не последний раз тебя вижу в качестве модели.

Улыбаюсь на прощание, пожимаем друг другу руки, и я ухожу. За пару часов привык к запаху краски и только на улице понимаю, как надышался. От свежести воздуха кружится голова.