Все бури

Мэренн поникла, остро почувствовав свое разочарование. Муж на то и муж, чтобы поддерживать жену, пусть она знала тогда, давно, как в прошлой жизни, чьей женой соглашается стать.

— Так вот, о чем я хотел поговорить с новой королевой Благого Двора, — Мэллин не заметил или сделал вид, что не заметил, вместо сочувствия или обычной своей шутки, переходя к делам. — Теперь у тебя, юная и храбрая волчица, появится куча друзей и обожателей из всех Домов. У тебя будут просить милости, ведь ты королева, а значит, стоишь над законом, ибо ты — само милосердие. Не разбрасывайся им. Не стоит давать повод думать, что доброта и любовь — это слабость.

— А это так? — спросила Мэренн больше от удивления. Когда ожидаешь от ши смеха и веселья, странно слышать серьезные мысли.

— Это сила, — Мэллин улыбнулся, совсем легко и мимолетно, не меняя общего тона беседы. — Иначе, как говорит советник, кто бы разрешил ей стоять над Словом? Я к тебе по смежному поводу. Беречь свое милосердие для достойных прекрасно, но почему возвращаешь все подарки?

— Я пока не сильна в политике и могу ошибиться, приняв дар от Дома за личную вещь, — Мэренн стало жгуче стыдно: за столько времени бездарного валяния в кровати не разобраться хотя бы в основах!

— Молодец, правильно мыслишь. Ничего страшного, мой брат просто убьет дарителя, покушающегося на его личную жену, хи-хи. Держи, это алмазы, — не успела Мэренн испугаться, как Мэллин достал из поясного кошеля и развернул черный бархатный сверток. — Майлгуир вспомнил то, чем не занимался Луг знает сколько веков. Вернее, одну или две тысячи лет. То есть примерно…

— Оно прекрасно! Он сделал это для меня? — изумилась Мэренн, не вникая в пространные рассуждения о времени и разглядывая сверкающие капли сережек, а также искрящееся колье. Невесомое серебро скрепляло адаманты, не утяжеляя их.

— Конечно. Столько ночей не спал!

— А я уж решила…

— Не нужно тебе падать духом, Мэренн. Трудно выкарабкиваться из мира теней, поверь. Но если кто и должен жить, так это ты! Ты, потому что жизнь приходит с такими как ты, у кого горит сердце и огонь в глазах. Кто полон безрассудной отваги и не знает смерти! Те, кто несет жизнь этому миру, потому что они и есть — сама жизнь!

— Но… — вздохнула Мэренн, смутившись от слова Мэллина. — У него была Этайн. Мне кажется, он все еще ее любит! А со мной он так отстранен. Мне кажется, я лишь создаю ему досадные проблемы.

— Моя дорогая обожаемая жена моего брата! Хочу сказать тебе одну ужасную тайну! Я, кто видел Мидира с Этайн! Майлгуир будет счастлив только знаешь с кем? С Мэренн! И знаешь, если для этого вам нужен свой собственный мир, то его стоит создать ради этого!

— Тогда мне пора одеваться — и в дорогу? — погладила Мэренн украшение.

— О да, нам пора возвращаться домой. Знаешь, волчушка, не особо доверяй Фордгаллу.

— не думай, что все желают тебе только добра.

— Ты хочешь сказать, что лорд Фордгалл — наш враг?

— Нет! Выражаясь словами советника: это противоречило бы политике нашего Дома. Дом леса — наш самый сильный союзник…

— Но ты не сказала: «самый преданный». Да, я это уже поняла. Он вчера заводил речь о браке между нашими детьми.

— Пускает корни где может!

— Он сказал про комнату Этайн.

— Это все в прошлом, волчушка. Фордгалл — та еще тварь. Что за мерзкий пенек! Нет, я ругаюсь не потому, что я не люблю лесных, я вообще мало кого люблю из нижних.

— Нижних? — не удержалась Мэренн.

— Так нас называют люди, Что, не была наверху ни в один из праздников?

— Не было нужды, — дернула плечом Мэренн. — Наведенная любовь — обман вдвойне. Мы же так привлекательны для верхних лишь из-за того, что мы — ши. Это как-то обидно, правда?

— О, умница! А как тебе Лианна?

— Решил сменить тему? Ты влюблен в нее? — решилась Мэренн.

— Я менестрель! — послал Мэллин воздушный поцелуй. — Я влюблен в каждую красивую женщину, которая находится рядом со мной.

— А если их будет двое? — подозрительно спросила Мэренн, пряча под черноту бархата искристость адамантов.

— Ты вновь смотришь в корень! Буквально на этот Лугнасад их оказалось именно две, и обе — прекрасны! И обе остались очень довольны.

Мэренн поняла, что еще очень молода, и словесные игры пока не по ней: кровь прилила к щекам от смущения, и она не нашла слов для ответа.

— Все-все, не буду смущать твою невинность, — развел руки Мэллин. — Скоро прибегут служанки, будут готовить тебя к королевскому выезду. Лианна, уезжая к себе в Золотую башню, предоставила свою повозку. Сказала: путешествие на лошади может тебе повредить. Тебя еще тошнит?

— Немного, — помедлив, согласилась Мэренн, еле погасив желание поспорить. На коне было бы привычнее, однако ей теперь надо думать не о себе.

— Да, именно, — произнес Мэллин, так пристально смотря на Мэренн, будто читал ее мысли. — Будем подкладывать еловые ветки даже там, куда не собираемся упасть, — неожиданно серьезно сказал он. — Прости моего брата, у него правда было дел выше неблагой башни. Ну я пошел…

— Подожди! — удержала его Мэренн. — Скажи, как может сбыться это предсказание?

— Хоть как.

— А если я убью себя, когда родятся дети? — тихо произнесла Мэренн.

— Мне жаль будет расстаться с тобой. Это будет глупо, так как ничего не изменит. Один ребенок в один год.

— Прекрати это повторять! — зажала уши Мэренн.

— Я этого не говорил, — удивился Мэллин. — Кто? Кто сказал тебе?

— А разве друиды не сказали? — уклончиво ответила Мэренн, и Мэллин присел рядом.

— Послушай, может, они говорили что-то лично тебе? Брат звал их, но они не приходят к нему. Видимо, злятся, что он закрыл доступ в Черный замок — вот поэтому мы поспешим туда. Там ты будешь в относительной безопасности.

— Так он правда закрыл Черный замок?

— Всем — на два года. Друидам — очень давно. Если они приходили к тебе, расскажи об этом.

— Я думала, это кошмар сегодняшней ночи. Слишком я ждала и боялась их увидеть, — опустив глаза, произнесла Мэренн. — Я просила о жизни для своих детей! Обещала отдать что угодно!

— Но друид наверняка сказал, что если ты не отдашь ребенка — погибнут все трое, те, чьи жизни выторговал сам Кернуннос?

— Жертва, — прошептала Мэренн. — Кажется, они твердили о жертве, замешанной на любви. Это то, что спасет ваш мир, это то, что я хотела. Но я не хочу!

Ее колотило. Мэллин неожиданно наклонился, потрогал что-то на полу, покрытом золотым тканым ковром, потер пальцы.

— Серый пепел. Все неймется гадам!

— Что?! Кто-то и правда был здесь? Они ведь опять просили ребенка!

— Жертва, Мэренн, чтобы принести хоть какую-то пользу, должна быть добровольной и, желательно, непреднамеренной. Так что выше нос, и не хорони никого раньше времени!

— Но я не могу! — воскликнула Мэренн. — Как, скажи, как мне спасти моих детей?..

— Эй, куда подевалась та храбрая девочка, что заставила влюбиться моего брата? — начал Мэллин, но тут дверь шатра шелохнулась, и легкую ткань отодвинул Майлгуир.

Мэренн закрыла лицо руками.

— Мэллин, ты расстроил мою жену?

— Похоже на то.

— Выйди, — рыкнул Майлгуир.

Послышался быстрый топот. Видимо, король был сильно зол.

— Мэренн, все может случиться, но… послушай меня и поверь мне, — сказал Майлгуир и прсел рядом: постель заскрипела от тяжести мужского тела. — Когда-то мне пришлось… Я уж стоял перед выбором, стоит ли весь мир жизни одного ребенка.

— И что? — Мэренн оторвала ладони от лица.

— Не стоит, — тяжело уронил Майлгуир, и Мэренн, заплакав, прижалась к его груди.

========== Глава 21. Останется только один ==========

Длинный хвост, состоящий из скакунов, обозов и идущих пешком воинов, пылил по рыжей дороге. Потом волки разъедутся по своим домам до очередной войны. Во главе колонны ехала Мэренн. Одна, потому что король ехал впереди. Он пообещал ей, и она поверила.