Страница 13 из 40
— А в яйце? — к горлу подкатил комок.
— Не ведаю, — Тишку знатно потряхивало.
Неужто не все Кощей мне рассказал о бессмертии своем? Неужто правду в сказках про иглу в яйце сказывали? Нет, не мог суженый так легкомысленно к смерти отнестись. Или мог? Беда.
— Убиты! — в подземелье ворвался Викута, упав на колени, молодец тяжело дышал. — Четверых стражников загубила, паскуда! Сама в окно ушла, следы слабые, замело почти.
— Собрать всех, кто меч в руках держать может. Всех, кто колдовством защитить себя способен, — холод собственного голоса заставлял вздрагивать. — Седлайте коней. Распорядись, Тишка, проверить каждый камень, каждую кочку.
— Теплый еще, недавно помер, — Тишка приложил ладонь ко лбу казначея.
— Моего коня первым пусть готовят, — схватив писаря за рукав рубахи, потянула к себе.
— И думать забудь, матушка!
— Моего. Коня. Первым. Живо!
Никогда еще так быстро не мелькали мысли в голове. Никогда страх не заставлял так скоро переодеться для седла и лететь за ворота. Под окном, на которое указал Викута, следов не осталось, только наст снега, сотворенный непогодой.
Больше остального пугала неизвестность. Куда в такую погоду понесет Буяну? Скорее, девка заплутает в лесах, чем сможет отыскать хоть какую-то дорогу. Да и ее саму искать, что иголку в стоге сена.
Иголку... Только бы не смерть Кощея в том яйце была.
Мгновение — и подо мной, чуя неладное, вздыбился Крес. Опустив коня на четыре копыта, силой ударила в черные бока. Метель острыми иглами впивалась в лицо, забивала глаза и ноздри мокрым снегом. Крес стрелой рассекал вьюгу, оставляя позади переполошенный двор Кощея. Огненная грива найтмара слабо освещала путь. Не темень кромешная — и то хлеб.
Не помня себя, не замечая времени, отправляла коня вглубь леса. Поодаль слышался хруст снега, голоса людей Кощея. Через снежную стену мелькали тусклым огнем факелы в руках всадников. Потянув узду, я остановила найтмара.
Ну, девица-красавица, будем тебя искать по-другому. Глотая резкие порывы ветра, спешилась. Ноги провалились по колено, ломая плотную корку снега. Крес топтался рядом, оставляя неглубокие следы, словно не замечая сугробов. Сняв рукавицы, осторожно коснулась кончиками пальцев снежной целины. Неведомая сила закипела в сердце, наполнила тело. Слышала все: беспомощный хруст сухой травы под снегом, шорох перьев недремлющих сов. Чувствовала дыхание земли, шаткие поклоны сосновых верхушек. Сейчас. Звуки, запахи, ощущения сплелись тугой косой, закружились в плавном танце. И только одно здесь чужое — Буяна. Вдох — запах чужачки разил гнилью. Выдох — выпустив из тела гадостный запах, знала, где искать.
Оседлав, вела Креса спокойным шагом к месту встречи. Некуда торопиться. Ей бежать надо, уходить, собраться Буяне с силами и вырваться навстречу людям Кощея, прервать чью-то жизнь, но — нет. Усталость тяжелой ношей опустилась на плечи девицы. Надеется отдышаться — зря.
— Брать чужое — плохая примета, — я старалась перекричать завывания метели.
Буяна пряталась за поваленной ветром старой елью. Огонь гривы найтмара освещал побелевшее от холода лицо девушки. Глядя на соперницу сверху из седла, чувствовала только безразличие.
— А ты стала сильной ведьмой, — легкая улыбка Буяны в одно мгновение превратилась в оскал. — Я устал, — девичий голосок сменился знакомым мужицким басом.
— Яр!.. — имя бывшего друга тяжелым выдохом унеслось прочь с ветром.
Внешность девушки черным туманом сползла к заснеженной земле, превращаясь в молодецкую фигуру. Колдун с трудом поднялся на ноги и с едкой ухмылкой прищурил такие знакомые серые глаза. Внутри все перевернулось. Боль когтями заскребла по сердцу, напирая пугающей мощью.
— Хочешь обнять любимого? — Яр приветливо распахнул руки.
— Ненавижу, — шепот терялся в непогоде.
— Любишь и всегда любить будешь, — снисходительно рассмеялся Яр. — Давай, подскажи дорогу отсюда. Твой жених все пути мне перепутал.
— Яйцо где?
— Это ищешь? — колдун крепко сжимал щепотью тонкую иголку.
— Зачем все это? — спешилась и тут же провалилась в глубокий снег. — Ты получил силу, о которой мечтал.
— Пожелал я, Васенька, трона царского. Хотел было Гороха подвинуть, да только скучно это... И тут такие новости — Кощей вернулся, царствовать будет. Так, может, лучше мне его трон занять? А как добраться? Дороги- то не ведаю. Пришлось с Горохом договариваться. Половину Кощеевой казны запросил, гад. За такую простецкую помощь.
— На что только не пойдешь ради короны. И денег дашь, и с Кощеем постель делить не побрезгуешь.
— До того не дошло бы, — от отвращения Яр скривился. — Да и государь ваш царство спрятал куда-то, показывать не торопится. Еще ты ложку дегтя плеснула. Как Кощея охмурять, когда он уже одной ногой женился.
— Что тебе от смерти Кощеевой? Никому не ведомо, где он царство прячет. Да и не выбраться тебе отсюда, Яр. Нет дорог для тебя.
— Так ты мне путь подскажи, Васенька. По старой дружбе, — колдун широко улыбнулся, еще раз повторив просьбу.
— И не подумаю.
— Знал, что не согласишься, — рассмеялся Яр. — Уцепилась за старый валенок. Ну не беда, не беда. Можно и казной обойтись. Там злата и серебра на новое государство хватит. Еще горка останется. Пожалуй, так и сделаем, — колдун повертел заветную иголку в пальцах.
— Как тебя земля носит? — вся ненависть к Яру собралась в тугой узел.
— Умаялся я. Васенька, от беседы нашей. Пожалуй, отправлю тебя с Кощеем вместе отдыхать от жизни.
Метель медленно шла на убыль. Вдали слышались голоса людей. Слишком далеко. Да и не помогут они супротив Яра. Предрассветный луч зимнего солнца краем коснулся горизонта, оставляя холодной ночи жгучую боль. Колдун закрутил в широкой ладони трескучий морный шар. Добро завернул — для подруги старался. Глаза так и сверкали радостью жизнь мою отнять, а затем и Кощея загубить. Крес, до того стоявший смирно, беспокойно зафыркал, пустил огонь из ноздрей — чуял беду, да ничем помочь не мог.
— Грозный мужик-то,— за спиной Яра возник совершенно спокойный Кощей.
— Бессмертный пожаловал, — усмехнулся бывший кузнец. — Дорогу не откроешь?
— Не открою, — обойдя Яра, Кощей ловко перепрыгнул через поваленную ель и направился ко мне.
— Значит, с тебя начну.
— Не так встречу со смертью представлял, — наигранно вздохнул жених.
— Что же ты, — не выдержав, рванула по сугробам к суженому, — позволишь убить?!
— Голубушка моя ненаглядная, — словно не замечая происходящего, жених подхватил меня на руки, — соскучился, сил нет! Невестушка моя. красавица.
— Ой, матушки! — Еле слышный треск тонкой иголки болью вонзился в уши.
— Что, уже сломал? — безмятежный взгляд Бессмертного привел в замешательство. — Обожди немного, — аккуратно опустил меня обратно в сугроб. —Дело неотложное.
Жених резко развернулся и с размахом вскинул руки к светлеющему небу. Тело Яра недвижимо повисло в морозном воздухе. Беспомощный, он мог только зло щурить глаза, но на Кощея это не произвело должного впечатления. Морный шар выпал из ладони предателя и, тихо опустившись на снег, умер, оставив хорошую рытвину. Туда же угодили обломки иглы.
— Щенок ты по сравнению со мной, — голос Бессмертного сделался чугунным, — щенком и останешься. Пошел вон!
Короткая вспышка света на мгновение ослепила, заставила потеряться. Кроны сосен гулко завыли под напором ветра. Земля под ногами заходила волнами, застонала.
Стихло.
Когда зрение вернулось, Яра уже не было. Кощей молча вглядывался в чернеющую ямку, оставленную морным шаром.
— Суженый мой!
Страшная ночь вылилась ручьями слез. Не могла остановиться. Капли катились по лицу одна за другой, согревая замерзшую кожу. Захлебывалась.
— Что ты! Что ты, голубушка, — Кощей кинулся ко мне, крепко обнял. — Все уже, душа моя.
— Живой, — я глотала соленые потоки слез, — живой. Не было, значит, смерти в игле?