Страница 10 из 17
Лора задумчиво улыбнулась. Взяв дочь за руку, она сказала:
– Пора! Нужно поговорить с твоим опекуном.
Они вышли в коридор.
– Что я должна ему говорить? Что я остаюсь жить с ними? Но если ты вернешься в Монреаль, мы больше не будем видеться. Мне бы так хотелось, чтобы ты жила в Валь-Жальбере!
Лора замерла, словно пораженная внезапным озарением.
– Конечно! Ты права! Я рассчитывала снять квартиру в Робервале, но, если я поселюсь здесь, ты не сможешь приезжать ко мне так часто, как захочешь. К тому же в Валь-Жальбере многие дома пустуют, верно? Я поговорю об этом с мэром. Не сомневаюсь, что он будет рад сдать мне жилье. Я предложу за аренду хорошие деньги или, если понадобится, куплю дом. Эрмин, тебе в голову пришла великолепная идея!
– Ты можешь купить дом так просто, не задумываясь о цене? – удивилась она. – Это будет просто чудесно!
– Нужно попробовать, – отозвалась Лора. – Если бы только получилось переехать до Рождества… Тогда бы мы с тобой нарядили огромную елку… Сейчас в продаже столько изысканных елочных украшений!
Энтузиазм матери и ее речь, свойственная богатым дамам из высшего света, смущали девушку. Лора легко давала волю своим чувствам и этим сильно отличалась от Бетти и других жительниц Валь-Жальбера. До встречи с матерью Эрмин видела перед собой совсем другие примеры – сдержанных жен и матерей, которые никогда не выставляли свои эмоции напоказ.
«Интересно, узнал бы ее сейчас мой отец Жослин? – думала девушка. – Наверняка мама совсем не похожа на ту молодую эмигрантку, которая приехала из далекой Бельгии без единого су в кармане!»
– Знаешь, я все-таки хотела бы написать своим дедушке и бабушке Шарден, – сказала девушка, меняя тему разговора. – У них нет причин относиться ко мне плохо. Я крещена, серьезна и знаю много религиозных гимнов.
Эта идея не особенно обрадовала Лору. Она остановилась и крепко сжала руку девушки.
– Прошу тебя, дорогое дитя, не делай этого. Я не хочу, чтобы наши жизненные пути снова пересеклись. Пойми, твой отец убил того человека, который меня преследовал. Кто-нибудь мог видеть это из окна. И если имя Жослина связали с этим убийством, его родителям пришлось уехать из этих краев, потому что в противном случае они бы умерли от стыда. Мы не стали сообщать им о твоем рождении. Хотя, может быть, они догадывались, что я беременна, но дитя, которое я ждала, их не интересовало.
Выслушав эту горькую тираду, Эрмин кивнула. Однако ее в который раз посетила смутная мысль, что мать не говорит ей правды. По крайней мере, не всю правду…
На Жозефе были рабочие брюки и жакет из хлопчатобумажной ткани в шотландскую клетку. Он был без шляпы и с небритым подбородком. Его внешность типичного рабочего диссонировала с изысканной обстановкой красно-золотого салона «Château Roberval».
Мэр Валь-Жальбера, одетый с большей элегантностью, бросал удрученные взгляды на его грубые ботинки, оставившие в машине комья засохшей грязи.
– Господа! – Лора поприветствовала месье Маруа и мэра кивком.
Появился грум с кофейным сервизом. Директор приказал ему присутствовать при разговоре и сообщить немедленно, если дело вновь обернется скандалом.
– А, вот и ты, Мимин! – воскликнул Жозеф, вставая с кресла. – Ты какая-то бледненькая сегодня! Бетти славно придумала, передав тебе одежду!
Он старался говорить ласково. И даже попытался обнять девушку, но она отшатнулась.
– Понимаю, ты все еще сердишься, – виноватым тоном сказал он. – Но я не так уж виноват перед тобой, Мимин. Да, я поступил плохо, но я боялся тебя потерять. И Бетти тоже боялась. Я говорил себе, что она этого не переживет. Не нужно было этого делать, тут я с тобой согласен.
Понурив голову, он вернулся за круглый столик, сел и взял печенье из вазочки с выпечкой, которую подали к кофе. Мэр решил, что пришел его черед вступить в разговор:
– Жозеф – человек достойный, мадам, – сказал он, обращаясь к Лоре, которая подняла на него свои лазурно-голубые глаза. – Он рассказал мне о своих опасениях. Что вы рассчитываете предпринять относительно будущего вашей дочери?
– Еще во время нашей первой встречи я сказала месье Маруа, что желаю одного – рассказать Эрмин, при каких обстоятельствах нам, ее родителям, пришлось с ней расстаться. Теперь она все знает. У нее доброе сердце, и она сумела меня простить. Я не имею намерений оспаривать решение властей, предоставивших право опеки месье и мадам Маруа.
Мэр с изумлением посмотрел на Жозефа.
– Вы видите, все устраивается само собой, друг мой!
– Это правда, то, что вы говорите? – спросил рабочий. – Вы не станете пытаться увезти ее на край света? Наша Мимин будет жить с нами! Так и было задумано с самого начала. Я ее опекун до совершеннолетия или до того дня, когда она выйдет замуж.
Он сделал ударение на последнем слове. Лора вспомнила, что говорила ей дочь об их предполагаемом союзе с Симоном. Значит, это и правда было частью плана, который помог бы господину Маруа полностью поработить девушку. Но она пока еще не понимала, зачем ему это нужно. Хотя… Может, этот человек, которого она сочла грубым и недалеким, действительно рассчитывает обогатиться благодаря таланту ее дочери?
– Все это мне известно, месье Маруа, – холодно сказала она. – Я хочу одного – чтобы мой ребенок был счастлив. Эрмин очень привязана к членам вашей семьи и к вам, ведь вы вырастили ее и были к ней очень добры. И ей нравится жить в Валь-Жальбере. Думаю, мне там тоже понравится.
Эрмин постаралась сохранить серьезное выражение лица. Говоря словами Симона, ее мать только что подложила Жозефу огромную свинью. Она украдкой посмотрела на рабочего. Тот раскрыл рот от неожиданности. Этим летом Эрмин имела возможность понаблюдать за состоятельными постояльцами отеля, пообщаться с музыкантами, которые оказались людьми хорошо образованными и любезными. На фоне их изысканных манер повадки и речь Жозефа казались ей особенно грубыми.
– Что вы хотите этим сказать, мадам? – широко улыбаясь, спросил мэр Валь-Жальбера.
– Я хотела узнать, могу ли я снять или приобрести дом. Даже здесь, в Робервале, многие сожалеют о закрытии целлюлозной фабрики. Я решила пойти против течения: все уезжают из Валь-Жальбера, я же решила там поселиться.
– Сказать «все» было бы преувеличением, мадам, – возразил мэр. – К нам приехало много фермерских семей. Те, кто выращивает овощи, тоже чувствуют себя неплохо. Остались и некоторые ремесленники, продолжают работать два магазина. Те, кто остался в поселке жить, выкупили свои дома. Поэтому наш муниципалитет выживет, мы в этом уверены. Мы будем вам рады, мадам. Думаю, дом, в котором жил фабричный мастер, на улице Сен-Анн, вам подойдет. В нем установлена система центрального отопления, причем тепло доходит до каждой комнаты. Вы получите его за весьма скромную плату. Да и бакалейный магазин Станисласа[4] расположен по соседству…
Жозеф слушал, постукивая пальцами по обтянутому кожей подлокотнику своего кресла. Он изучал профиль сидевшей слева от него Лоры с внимательностью человека, задумавшего преступление.
«Эта женщина хитра и хорошо образованна. Она говорит как дама из высшего света. Посмотрите-ка, она покупает дом, как моя Бетти – мешок муки в магазине. Естественно, она не станет забирать у нас Эрмин, раз сама поселится по соседству! Хорошо придумано!»
Рабочему хотелось хоть чем-нибудь досадить Лоре, но он сдерживался. Улыбаясь, он сказал:
– Это неплохая мысль. Мимин будет довольна, и Бетти тоже. Она вся испереживалась! И когда вы рассчитываете переехать?
– Мне нужно вернуться в Монреаль, уладить кое-какие дела, – ответила Лора. – В Валь-Жальбер я приеду дней через десять. На днях мой поверенный приедет осмотреть дом.
– Десять дней – это так долго! – шепнула Эрмин на ухо матери. – Мы так мало времени провели вместе! Что, если тобой что-то случится?
– Ничего не бойся, дорогая. Верь мне. Я оставлю тебе свой номер телефона, и, если понадобится, ты сможешь мне позвонить. Если получится, я постараюсь приехать через неделю.
4
Станислас Ганьон, реальное лицо. В двадцатые годы содержал бакалейный магазин на улице Сен-Анн.