Неподходящие

— СЛЫШНО МЕНЯ? — заорала Дример в трубку. Но вместо приятного голоса Крисса Эрин услышала треск. Он как ножом резанул по уху, и русоволосая с визгом убрала телефон, после чего вновь ударила им по комоду, — Ублюдок, ты что, сломаться мне тут решил?! Папа с меня шкуру спустит. Ну! Давай!!!

Дример никогда не дружила с техникой. Не могла почти ни с чем толком разобраться, не треснув предварительно по той же, скажем, стиральной машине, агрессивно крича «РАБОТАЙ!!!» Хотя ее мать часто говорила, что она с детства находила со всеми общий язык.

— Это бурное половое созревание, детка, — прошипела Эрин слова матери, прекратив мучить бедный телефон. Она поднесла его к уху, после она понизила голос до шепота, словно боялась, что ее услышат. — Я тебе не скажу сама, конечно, но все пройдет, когда у тебя из пизды начнет литься кровь. Отвечаю.

— ЧЕГО, БЛЯ? — кажется, что всю комнату заполнил ор Виктора. — Ты кому там про половое созревание втираешь, Эрин?

— Не ори, кретин, — бодро отозвалась Эрин, ликуя, что ее необычный способ справляться с техническими проблемами сработал и в этот раз.

— Детка! Ты готова? — вдруг раздался голос матери, а после ее живые шаги. С каждой секундой они становились все громче. Эрин начала крутиться по комнате, вспоминая, что времени до выхода осталось совсем немного, а она еще даже в душ не сходила.

— Я переодеваюсь, мама! — пришел сероглазой на ум способ решение проблемы очень вовремя. Мать остановилась, кажется, прямо возле ее двери. Может, уже успела схватиться за ручку.

— Поторапливайся, солнышко мое, у нас меньше десяти минут до выхода, — нетерпеливо ответила женщина, явно раздосадованная некомпетентностью своей дочери. Джейми Дример была самым пунктуальным человеком на свете. С детства Эрин была уверена, что и умрет она однажды по расписанию.

— Мамаша приходила? Что, опять куда-то намылились? — спросил Крисс, все еще находясь на другом конце провода.

Эрин положила телефон на комод и быстро начала в нем искать подходящую одежду. Папа сказал, что сегодня они идут ужинать в ресторан, и потому ей предстоит надеть платье. Желательно ниже колен и такое, в котором она будет выглядеть образцовой девочкой. Дример провела рукой по своим русым волосам и тут же зацепила пару из них пальцами. Конечно, они были спутанными. Растрепанными и адски сухими на кончиках. Длиной значительно ниже лопаток; Эрин не могла вспомнить, стриглась ли вообще хоть раз в жизни. Осознание того, что сегодня придется расчесываться и собирать волосы в какую-нибудь дурацкую прическу, пробуждало в ней зверя.

Драную кошку.

— Че молчишь? Предки подорвали с места и сразу стало на меня похуй? На нас? — возмущенно говорил Виктор. Эрин, тяжело дыша сквозь сжатые зубы, сдержанно ответила:

— Ты же знаешь, что с моим мнением никогда не считаются. Я бы с радостью провела этот вечер с вами, верша какую-нибудь очередную поеботню, но…

Дример прервалась, когда выдвинула вторую полку комода. На самом верху (как она умудрилась прямо сюда это положить?), на платье, которое было идеальным для сегодняшнего вечера, лежал спичечный коробок. Крисс зло вякнул «Хватит молчать, сука!», но Эрин не слушала или, возможно, не слышала его; она, взяв коробок в руки, открыла тот. Впервые за неделю она взглянула на эти пару белоснежных таблеток, овальной формы и с зазубренными краешками.

— Иди нахуй, Дример, и не звони больше!

Вик повесил трубку. Последующие гудки в этой обстановке звучали слишком громко, бились, как бита об виски и застревали эхом в голове. Эрин прикрыла глаза и так, не глядя, достала сегодняшнее платье, спрятала коробок между двумя теплыми свитерами, после чего закрыла комод. Дальше снизу послышался сердитый голос матери и какие-то слова отца.

Дример прокляла про себя очередной вечер пятницы — самый, блять, нелюбимый день недели. Времени было в обрез, но сероглазая справилась. В душ, правда, сходить не успела, но проверилась на наличие неприятных запахов; надушилась после духами и решила, что так сойдет. В конце концов, может, из-за вони ее спровадят раньше времени. Подобная мысль в голове так воодушевила девушку, что она даже приоткрыла заранее окно, через которое всегда сбегала. Прямо к тем двум кретинам. Можно было еще предварительно подумать, какой пизды сегодня получит Крисс — моральной или физической. И ни в коем случае не буквальной.

Джейми уже зашла к ней в комнату, не стучась. Женщина скрестила руки на груди, рассматривая нерадивую дочь, которая сейчас возилась с хвостом.

— Сейчас, мам, — ответила Эрин, вспоминая как раз, с кем они сегодня ужинают. — Урисы могут подождать.

— Пошевеливайтесь, юная леди, — произнес отец, также заглядывая к дочери, но уже из-за угла. Он взял жену под руку. — Не смущай ее. Она так еще дольше провозится.

Джейми ничего не ответила Эштону — может потому, что слишком сильно любила мужа или просто верила его словам. Она лишь пустила в сторону дочери злой взгляд, мысленно сообщая, наверно, о том, какая она плохая. Хвост Эрин получился с петухами, а несколько прядок выпустились и сейчас свисали по бокам. Выглядело все очень неопрятно, и потому девушка не стала ничего не справлять. Она обожала так выглядеть и даже не бесилась, когда Реджи сравнивал ее с бомжом. Разношенные джинсы, футболки и даже платья на несколько размеров больше — да! Побольше дырок и ниток — да, да! Чулки и колготки в сетку и очень накрашенные глаза, как будто потекшая тушь от воды — детка, продолжай.

Поторапливайся, солнышко!

Оставалось надеть только туфли. Выбор девушки пал на черные, лакированные и на достаточно большом каблуке. Эрин обожала носить туфли и вообще выбирать одежду — ее увлечение в этом иногда доходило до всех возможных пределов «девочек-девочек». Но иногда, даже оно было не в силах бороться с желанием надеть старые и, откровенно говоря, страшные кеды к такому милому платью. Эрин знала, что мать в душе будет беситься от этого, но все равно ничего не могла с собой поделать. В кедах было удобно и как-то уютно — не так сильно хотелось орать на весь мир, в котором сегодня место только ее семье и проклятым Урисам. Стэнли.

Вспомнив, что в последнее время вечером весьма прохладно, девушка взяла шаль, которая была даже прилежно повешена на спинку кровати. Бежевая, теплая и очень большая, так, что в нее могли укутаться еще две Эрин, помимо основной.

Но она была одна. Одна неудачница, с отвращением смотрящая на свое отражение в большом зеркале, в полный рост. Оно было вторым по счету. Первое Дример разбила и потом сидела месяца два под домашним арестом.

На Додден-8, улице, примыкающей почти к самому центру, находился один ресторанчик. Хозяева его были чересчур дотошными и каждый раз проверяли каждого посетителя на наличие опасных предметов. Кухня здесь была китайской, с примесью тайской и еще какой-то азиатской, трудно поддающейся пониманию вообще. «Дикий огонь» был в лучших традициях диким и взрывным. Каждый раз пробуждающим в Эрин желание убивать и когда-нибудь сжечь его с друзьями дотла. К хуям.

— Что будешь, котика? — честное слово, издевательски спросил Эштон дочь, назвав еще ее детским прозвищем. Иза Урис, сидящая прямо напротив нее, растянула надолго губы в улыбке. Как будто специально позволяла Эрин пересчитать все зубы в своем рту и прикинуть, сколько по времени их нужно выбивать.

— Не называй меня так, папа, — на деле лишь шикнула Дример, надеясь, что ее не услышали. Но Маршалл Урис присоединился к Изе в конкурсе, под названием «Кто сильней всего выведет Эрин из себя и первый окажется ночью в земле под мостом.» Чета Урисов лыбились во весь рот, и Эрин отвела взгляд, не в силах смотреть на этих уродов.

Какого они еще посадили своего гадкого сыночка прямо возле нее? Возможно, что Стэна одолевали те же мысли, поскольку он сразу же, как присел, отодвинулся на максимально допустимое от нее расстояние, так, что почти уперся в плечо Джейми Дример. Но нисколько не смущался этому.

— Кадришь мою мамашу, жиденок? — шепнула Эрин, когда официант принес заказанные напитки. Родители отвлеклись на него, так, что теперь эти двое могли поговорить. Обменяться любезностями и мысленными пожеланиями поскорее сдохнуть.