Страница 16 из 32
Она прилегла, закрыла глаза и тут же провалилась в пропасть – уснула, даже не успев это осознать.
Ровно через час глаза открылись сами. Она оглядела номер, все вспомнила, оделась, ополоснула лицо ледяной водой из-под крана. Чувствовала себя Новосильцева превосходно.
Выйдя, в гостиничный коридор, огляделась. Видно, революция не совсем дошла сюда: ковры на полу – не разворованы, не изрезаны. Шторы, белые, свежие, явно шелковые. Тоже почему-то не приглянулись ни одному революционеру. А ведь хороший подарок любой женщине – мануфактуры в России тоже нет. А тут белый шелк. Недолго ему висеть нетронутым.
Новосильцева вдруг поймала себя на мысли, что она рассматривает шелк так, как будто примеряет его на себя. «Совсем с ума сошла! – упрекнула она себя. – Наверное, в самом деле, надо резко менять жизнь. Тем более что она, жизнь, сама хочет измениться, не дожидаясь моего решения…»
Сойдя на второй этаж и увидев одной из дверей двух часовых с винтовками, на которых холодно поблескивали русские трехгранные штыки, она поняла, что штаб Яковлева здесь.
Войдя в номер, увидела, что здесь все командиры. Они расположились в креслах кругом, а посредине на стуле сидел незнакомый солдат без шапки, в гимнастерке с расстегнутым воротом, взъерошенный и раскрасневшийся, видно, только что с мороза. Он о чем-то говорил – медленно и обстоятельно. Увидев Новосильцеву, замолчал и вопросительно посмотрел на Яковлева.
– Помощник комиссара по общим вопросам Глафира Васильевна Колобова. Она же – эксперт по криптологическим проблемам, – успокоил солдата Яковлев. – Я попрошу вас, Василий Алексеевич, повторить то, что вы уже нам рассказали. Очень важно, чтобы Глафира Васильевна услышала всё с самого начала.
Новосильцева кивнула солдату:
– Да, будьте добры! – а сама подумала недовольно: «Хоть бы заранее предупреждал, по каким вопросам я у него эксперт… Хотя все правильно – по тайным. И пусть каждый сам догадывается, какие у нас с ним тайны…»
– Всё с начала? – удивился красноармеец.
– По возможности, – ответила Новосильцева.
– С самого начала, – повторил Яковлев. – Товарищ Колобова – наш военспец. Для нее важна каждая деталь. Да ведь вы только начали. Глафира Васильевна, знакомьтесь: это товарищ Неволин, рабочий Верх-Исетского завода, большевик и мой старый друг. Он пулеметчик в отряде Заславского.
Неволин кивнул.
– А где сам Заславский? – спросила Новосильцева.
– На выходе из города – в сторону Омска.
– В казармах отдельного жандармского корпуса, – добавил Яковлев. – Прошу, Василий Алексеевич, продолжайте.
– Ну что ж, начнем сначала, – вздохнул красноармеец и заговорил, опять спокойно и обстоятельно. – Значит, вчера вечером приходит начальник штаба – Бусяцкий у нас такой, и заявляет: «С рассветом выступаем. В четыре утра быть на станции». Вашего бронепоезда еще не было. Вы приехали позже – в десять утра.
– В девять, – поправил матрос Гончарюк.
– Не важно, – сказал Неволин. – Значит, тут пассажирский стоит, пыхтит, на Омск собрался. Высадили из поезда пассажиров, прицепили теплушки для лошадей – пятьдесят голов погрузить надо…
– Пятьдесят? – удивилась Новосильцева. – Разве не сто? Сколько человек в отряде?
– Сто, – ответил Неволин. – Еще полсотни лошадей были приготовлены в Тюмени.
– Прошу вас, продолжайте. Постараюсь больше вас не перебивать, – сказала Новосильцева.
– Ну отчего же, барышня? Перебивайте, – добродушно разрешил Неволин. – А то потом забудете, что такое хотели спросить… И перед посадкой начальник штаба говорит: «Советская власть красного Урала поставила перед нами не сильно трудную, но очень важную задачу: доставить в Екатеринбург только одного человека. Живым или мертвым!» Натурально, люди спрашивают, зачем целую сотню отправлять ради одного? Он ответил, что если бы мог, то отправил бы и две сотни – такое важное задание. Ну, тут нам все стало ясно. Знаем мы, кто тут в Тобольске сидит такой важный… Хорошо, что со мной племянник был – сестра послала проводить. Вот как мы уехали, он дождался Пашу Зенцова и все рассказал.
– За это огромное вам спасибо, товарищ Неволин, – сказал Яковлев.
– Ладно-ладно, не перебивай, Костя, – недовольно отозвался Неволин. – Ты же знаешь, я этого не люблю…
– А ты не задерживай, не томи душу нашего военспеца, – сказал Яковлев.
– Скажи, комиссар, а у тебя как с куревом? – неожиданно спросил Неволин. – Хоть бы угостил боевого товарища!
– Конечно! Что же ты, брат, молчал? – отозвался Яковлев. – Я-то думал, ты не куришь…
– Такую кашу заварили на всю Россию, тут не то, что закуришь – запьешь, – вздохнул Неволин. – Но пить в такие времена нельзя вообще, по-моему!
Новосильцева и Гончарюк переглянулись. Она незаметно подмигнула матросу.
Неволин взял кисет у Яковлева, понюхал.
– Что это у тебя здесь? Монпансье?
– Это табак, Вася, из Питера. Очень хороший, – ответил Яковлев. – Трубочный. «Кнастер» называется.
– Да-а-а… – протянул красноармеец. – Аж слюни текут. Так бы и съел. Нет, ты давай мне чего попроще.
Бывший эсер Росляков протянул ему свой кисет.
– Вот, это оно! – одобрил Неволин. – Родная рабоче-крестьянская махорка! – он высыпал щепотку на ладонь и рассмотрел внимательнее. – Смотри-ка, и корешков достаточно. Забористый, видать!
– Забористый – да, верно! – отозвался Росляков. – Не тяни, продолжай.
– А газетка найдется?
Росляков подал ему кусок номера «Известий». Неволин сбоку оторвал полосочку и скрутил козью ножку.
– Газетку я возьму себе – ничего? – спросил он у Рослякова. – Давно не было свежих в наших краях. Закрутить махорку не во что.
– Возьми и дальше говори!
Попыхтев сладковато-острой махоркой, Неволин повернулся к Новосильцевой:
– Ну, в общем, в Тюмень прибыли. Бусяцкий командует разделиться на два отряда – по пятьдесят человек. Один идет немедленно в Тобольск. Другой немного погодя должен ждать бронепоезд московский. Первый отряд ушел, потом и мы выступили через час. Когда проехали приблизительно половину дороги, Бусяцкий нас остановил в деревне. И говорит, что с московским отрядом едет комиссар Яковлев, нам надо его обождать. Пропустить московский отряд и идти следом – на расстоянии, чтобы не обнаружить себя. Ну, мы выступили.
– Сколько говоришь, в первом отряде было народу? – спросил Зенцов-старший.
– Я ж тебе сказал – полста штыков!
Зенцов повернулся к младшему брату и многозначительно кивнул.
– Так вот и следовали за тобой, товарищ комиссар, – добавил Неволин. Он сделал несколько затяжек и продолжил:
– Приехали, значит, сюда в Тобольск. Приходит опять к нам Бусяцкий и говорит: «Вот сюда приехал комиссар Яковлев и хочет увезти Романова в Москву. А нам предстоит такая задача: во что бы то ни стало предоставить царя в Екатеринбург. Предлагаю сделать так. У Яковлева девять пулеметов, а пулеметчиков всего двое. Вот я ему порекомендую пулеметчиков своих к его пулеметам, и поедем вместе. По известному сигналу вы должны напасть на них, отобрать у них все оружие и Романова. Наши пулеметчики начинают расстреливать яковлевский отряд изнутри, тут и мы наваливаемся, отбиваем Романова – и будь здоров, комиссар». Вот так, – заключил Неволин. – И всё, и никто из моих товарищей на его слова не возражает. Я тогда один запротестовал, разговорил товарищей, и эта выдумка их не удалась, и Бусяцкий ушел. Приходит через час. Говорит: «Комиссар Яковлев предъявляет фальшивые мандаты от Совнаркома. Мы решили взять его с поличным. Теперь оказалось, что он собирается вывезти царя не в Москву, а за границу, прямо в Берлин, к немцам, родственникам царицы. Это измена. Троцкий с Нахамкесом заключили тайный договор с генералом Гофманом!»
– Смотри- ка! – восхитился Росляков. – Даже Гофмана знает26!
– А ты как думал! – ответил Неволин. – Газеты читает. Хоть не каждый день. А его дружок Голощёкин считай каждую неделю в Кремль ездит, а потом нас просвещает… «Стало быть, Яковлев на самом деле царя с семьей к немцам решил отправить. И еще Яковлев собрался отправить немцам два эшелона с золотом».
26
Командующий германской армией на Восточном фронте. Участник переговоров в Бресте.