Мария

— Полковник. Железнов Вадим Николаевич.

— Да, товарищ генерал?

— Ты, дорогой, заработался, я гляжу. Ты не мог с этого начать?

— Прошу прощения.

— Нам нужна эта информация, мать твою! Это может быть позволит решить проблему, которую ты создал, без помощи твоей цепочки банковской. Тьфу ты, господи! Идеальный вариант состоит в следующем. Первое — мы получаем эту информацию, второе… Нет, это все должно произойти параллельно. Вытащить нашего человека, не засветив его… Стоп.

— Именно, товарищ генерал, если «Исток» узнает покупателя, ситуация может только ухудшится. Под покупателем я подразумеваю нашего человека из «Аркады», которого этот клерк сольет без промедления, как только на него надавит СБ банка, того или иного.

— Так, покупателя «Исток» не знает?

— Не знает, конечно.

— Допустим, пусть это будет частное лицо, не имеющее отношение к «Аркаде». Мы замкнем цепочку на нём.

— Прошу прощения, товарищ генерал, каким образом?

— Не мне тебя учить, полковник. Во время передачи данных может всякое произойти.

— Но как организовать передачу. «Исток» категорически не хочет выдавать крота до выяснения обстоятельств.

— Тебе не кажется, что они что-то подозревают?

— Вполне вероятно, хотя повода им никто не давал.

— Даже если это и не так, что, надеюсь, вернее первого утверждения, они очень ценят эту информацию, и не намерены рисковать даже при нашей страховке и разработанной операции по передаче. То есть, из крота они хотят вытянуть всё. Думай, полковник, как устроить передачу, как их уговорить на это, как сделать так, чтобы о конечном покупателе никто не узнал, и как заполучить эту программу.

Железнов тяжело вздохнул.

— Ты можешь не вздыхать. Просто представь, сколько голов полетит, что с Министерства обороны, что с нас. И поставь в известность, ладно, я сам собирался. Бутыгину сообщу. Пусть придумают пути отхода, если что. Он не дурак, и раньше времени вверх это не пойдет. А так, возможно, свои ресурсы у них есть, поделятся. Сам понимаешь, мы хоть и разработчики операции, а ниточка в Кремль от них протянута. Уффф. Так хреново, что даже орать не хочется. Свободен. У тебя… Да нет у тебя времени. Решай вопрос. Обо всех действиях тут же докладывать.

— Есть. Разрешите идти?

— Ступай. Я бы даже сказал, беги. Отставить. Подожди.

— Да, товарищ генерал.

— В банке тебе не сказали, крот-то наш в курсе, что дело ведем мы? Или я уже спрашивал…

— Нет. Я не стал на этом заострять внимание.

— Правильно сделал, но лучше бы он об этом узнал. Так он сдаст покупателя, думая, что у нас все под контролем, и, возможно, те согласятся на организацию передачи. Пока я вижу только один способ замести за собой. За тобой.

— Но не факт, что они разморозят сделки…

— Может, попросить у них денег безвозмездно для вторжения в одно — два государства. Не очень смешно? Ладно, ступай, думай. Думай!

Глава 3

Сложно предположить какое количество художников и поэтов нужно собрать в одном месте и дать им только на миг взглянуть на неё, чтобы они хотя бы отчасти сумели описать всю её красоту, обаяние, грацию и невыносимую притягательность. Это занятие пустое, они обязательно что-нибудь да упустят. Если всех гениальнейших людей искусства всех времен и народов собрать вместе, то и они бы обязательно что-нибудь да не учли.

Высока, стройна, несколько худощава, что, впрочем, не мешает её формам заставлять врезаться машинам на перекрестке. Ноги… Что за чудо! Даже если бы она была облачена в длинный балахон, они бы все равно были бы на виду так, что поезда всегда сходили бы с рельс. Её манера держаться затмит любую светскую, да что там любую, всех светских и львиц и тигриц. Её роскошные русые волосы всегда были распущены, но никогда не прикрывали лица. Это лицо! Что за диво! Идеально правильный овал, пухлые губки, ровные, как будто нарочно выверенные, зубки ослепительной белизны, прямой, несколько вздернутый носик, немыслимый изгиб густых бровей, длинные пушистые ресницы и эти огромные пронзительные черные глаза, из-за которых и корабли все время бы врезались друг в друга во всех портах, а самолеты задевали бы друг друга крыльями на аэродромах.

А звали её Мария.

А занималась она тем, что… Она коллекционировала! Просто коллекционировала всё, что попадалось ей на глаза и привлекало её внимание. Коллекционировала она всё, включая… людей. В своих личных целях. Её спонсоры обеспечивали ее таким состоянием, что она могла постоянно находиться в мировых турне, где и занималась своим любимым делом.

И вот в чем загадка: никто не помнит, где и когда она впервые появилась. Каждая страна в мире, каждый город претендует на первенство, но сама она никогда об этом ничего не говорила. Для такой богини это не имеет никакого значения.

Устав от своих занятий, Мария решила дать себе отпуск и в качестве места его препровождения выбрала Россию. Разумеется, об этом никто не знал, ни об отпуске, ни о её местонахождении. Как, собственно, никто, никогда и ничего ни о ней, ни о её намерениях ничего не знал.

Насколько это можно, Мария скрыла свою внешность, чтобы не привлекать внимания, заказала такси и прямиком из аэропорта «Шереметьево» направилась в отель «Метрополь».

Там она уже особенно не скрывалась, поэтому ей, только взглянув на неё, не говоря ни слова, а вернее сказать, потеряв все слова, предоставили лучший номер, не выясняя о том, забронирован ли он был кем-то или нет.

Оставив в номере вещи до возвращения, быстро освоившись с отелем, она решила прокатиться по вечерней Москве. Заказав такси, она попросила показать ей город во всей его вечерней красе.

Был поздний вечер и дороги были относительно свободны, что дало возможность беспрепятственно кружиться по городу. Мария не отрываясь от окна, вглядывалась в освещенные центральные улицы и в темные переулки, оглядывала высотные здания и выхватывала маленькие постройки. Скверы, парки, мосты, рестораны, театры, магазины, ведомства, ничего не утаилось от её проницательного взгляда. Не забывала она и о прохожих, которых будто бы сканировала своими большими черными глазами. Под конец поездки она закрыла глаза, откинулась на спинку и затаила дыхание. В таком состоянии её застал таксист, когда подогнал автомобиль к отелю. Он решил, что она заснула, и несмело проговорил:

— Барышня, мы приехали.

Мария не пошевельнулась

— Барышня, — чуть громче сказал таксист.

— Что? — ответила Мария таким голосом, что таксист отпрянул, задел дверцу автомобиля и повалился на асфальт.

— Мы приехали, — с дрожью в голосе сказал он.

— Премного благодарна, — приятным голоском отозвалась Мария, расплатилась с таксистом, стукнула его пальчиком по носу и лукаво улыбнулась. — Я впитала атмосферу вашего города. Пока мне достаточно.

— Я, да не…обращайтесь, — ни слова не поняв, пролепетал таксист и, захлопнув за собой дверь, тронулся с места.

— Отпуск не вечен, — прошептала она, сползая с бокалом шампанского в джакузи, — немного расслаблюсь и на охоту.

После ванны, Мария вышла с бокалом шампанского на балкон. Медленно подняв голову к небу, она также медленно её опустила, охватывая взглядом весь город, который, казалось, неторопливо расплылся, перемешав все краски ночи. Мария глубоко вдохнула ночной московский воздух, и тут же резко выдохнула. Картинка города задрожала.

Что-то толкнуло Виктора в грудь. Он проснулся и сел на кровать, спустив ноги на пол. Он зажмурился, встряхнул головой, снова открыл глаза и обвел взглядом комнату. Он ощутил свое тяжелое дыхание. Необъяснимая тревога объяла его. Накинув халат, он вышел на балкон. Прохладой ветерок коснулся его лица.

— Что со мной происходит? — прошептал он.

Вернувшись в комнату, он налил себе стакан воды и залпом выпил его.

— Что это было? Сон? Не могу вспомнить. Два часа ночи. Что меня так выбросило из сна? Почему я так тяжело дышу, словно только что пробежал марафон? Мама права и мне нужно к врачу? Нет, нет, что-то не то, не так. Устал? С чего? Что со мной происходит? Завтра напишу заявление и через две недели уйду в отпуск.